Переплетенные с ним (ЛП) - Кент Кайли

Упав на колени, я безмолвно смотрю на гребаную богиню, сидящую передо мной. Красивая, золотистая кожа. Изгибы во всех нужных местах. На ней черное белье, и оно ей так идет. Ее грудь вздымается и опускается при дыхании, я вижу ее соски сквозь кружево лифчика. Они дразнят меня, умоляя уделить им внимание.

— Ты чертовски великолепна, принцесса. Твое тело — нетронутый холст, который я хочу разрисовать своим чертовым языком. Ты просто совершенство. — Я так заворожен тем, какая она. Я мог бы сидеть здесь и пялиться на эту красоту весь гребаный день. Мой язык увлажняется, когда я опускаю взгляд вниз, на ее киску, виднеющуюся сквозь тонкое черное кружево трусиков.

Она начинает сводить ноги. Но этого, бл*дь, не произойдет. Этот маленький кусочек черного кружева совершенно не скрывает ее киску. Мне не терпится попробовать ее на вкус. Я хочу, бл*дь, поглотить ее. Придвигаюсь ближе, помещая свое тело между ее бедрами, не давая им сомкнуться. Я стою на коленях перед своей королевой, именно так, как и должно быть.

Мои руки путешествуют по гладкой коже ее ног, вверх по бедрам и спине. Одной рукой я расстегиваю бюстгальтер и наблюдаю, как бретельки спадают с ее плеч. Элла глубоко вздыхает, когда они падают — ее грудь свободна, а твердые соски теперь прямо перед моим чертовым ртом.

Я не теряю времени. Придвинувшись, я обхватываю ртом ее правую грудь. Мой язык кружится вокруг ее соска, и ее тело выгибается, еще больше прижимаясь к моему лицу. Ее руки неуверенно тянутся к моему затылку, а пальцы запутываются в моих волосах.

Я беру в руку другую ее грудь, поглаживаю твердый бутон, а затем слегка потягиваю и выкручиваю. Ее стоны наполняют ванную, отражаясь от стен. Это самый лучший, бл*дь, звук на свете. Мой рот двигается, переключаясь с одной груди на другую и уделяя каждой из них достаточно внимания, чтобы она возбудилась. Интересно, смогу ли я заставить ее кончить от одной только стимуляции сосков? Судя по тому, как выгибается ее тело, как напрягаются и пытаются сомкнуться ее ноги, как ее киска трется о мой живот, я не сомневаюсь, что она скоро кончит.

Но я не так хочу подарить ей первый оргазм. Нет, я хочу, чтобы она кончила от моего языка. Я хочу слизать каждую каплю ее соков. Ее руки хватают ворот моей рубашки, поднимая ее вверх. Оторвавшись от ее груди, я стягиваю рубашку. Ее ладони путешествуют вверх и вниз по моей груди и по спине, ее пальцы такие нежные.

От ее прикосновений по моему телу пробегают мурашки, а кожа пылает. Если она продолжит в том же духе, я опозорюсь и кончу в свои гребаные штаны, как тринадцатилетний подросток.

С легким рычанием я срываю с нее трусики, отбрасывая их в сторону. Наклоняю голову вниз, держа в руках ее бедра. Я не даю ей времени на раздумья или протест против того, что я собираюсь сделать. Я просто ныряю вперед. Ныряю и тону.

Мой язык двигается снизу вверх. Ее тело выгибается дугой. Я крепко сжимаю ее бедра, удерживая ее там, где я, бл*дь, хочу. Я провожу языком по ее клитору, и она вскрикивает от удовольствия.

Проникаю языком в ее вход, трахая ее своим ртом. Ее руки хватают меня за волосы, оттягивая мою голову, а затем тянут меня ближе. Возвращаясь к ее клитору, я втягиваю его в рот и покусываю зубами. Она так чертовски близка.

Я ввожу два пальца в ее мокрую киску. Знаю, я мудак. Я должен использовать только один. Она не тронута, но я ничего не могу с собой поделать. Она такая чертовски тугая, влажная и теплая на моих пальцах. Два толчка пальцами, и она кончает. Ее тело напрягается, а голова откидывается назад, ударяясь о стену.

Ее ноги дрожат, пока она испытывает кайф оргазма. Я слизываю с нее все до последней капли. Она — лучшее блюдо, которое я когда-либо ел. Я планирую делать это ежедневно. Бл*дь, я мог бы есть ее на завтрак, обед и ужин и все равно не насытиться.

Как только я чувствую, что ее тело расслабляется, убираю пальцы. Подношу их ко рту и стону от вкуса, оставшегося на них. Она застенчиво и невинно улыбается мне. Элла Уильямсон станет моей погибелью. На самом деле, я думаю, она уже стала. Всегда была. И всегда будет.

Глава девятая

Элла

Ни хрена себе! Что, черт возьми, только что произошло? Что это было? Ладно, я знаю, что это было. Это был самый лучший оргазм, который я когда-либо испытывала. Учитывая, что до этого момента все остальные оргазмы мне обеспечивал мой друг на батарейках, который живет в моем прикроватном ящике, это, наверное, не слишком сложно превзойти. Но, бл*дь.

Мое тело словно парит. Открыв глаза, я вижу Дина, который смотрит на меня со странным выражением. Я улыбаюсь, хотя и неловко. Что можно сказать, получив лучший оргазм из всех оргазмов? Тут меня осеняет, что я совершенно голая.

Голая! Перед Дином. Лучшим другом моего брата. Тем самым парнем, в которого я была влюблена целую вечность. Сколько раз мне снился этот сон? Бесчисленное количество. Я щипаю себя за руку. Ай, да, я это почувствовала. Глаза Дина следят за моими движениями.

— Я ведь не сплю, правда? — спрашиваю я.

Он смеется, смеется до слез. У него такой заразительный смех.

— Нет, принцесса, ты не спишь. Ты — гребаная мечта! Моя мечта.

— О, хорошо. Ну… Спасибо? — Моя благодарность звучит скорее как вопрос, чем как утверждение.

— Спасибо? За что, бл*дь, ты меня благодаришь? — спрашивает Дин, его брови поднимаются в замешательстве.

— За… ну, знаешь. За то, что ты только что сделал, — тихо говорю я. Я чувствую, как мое лицо покрывается румянцем. Почему я должна выбрать именно этот момент, чтобы потерять самообладание?

— Не стоит благодарности, детка. Это было удовольствием, гребаной привилегией. И я собираюсь пользоваться ею как можно чаще.

Он встает, очертания его стояка видны сквозь мокрые джинсы. Мои губы внезапно пересыхают, и я провожу языком по нижней губе. Дин рычит, а затем поднимает меня на руки.

— Нет, не смотри на меня так, Элла. Я еле держусь, — цедит он сквозь стиснутые зубы.

— Как?

— Как будто ты хочешь, чтобы я засунул свой член тебе в горло. Чтобы я трахал твой маленький ротик, пока ты не подавишься моей спермой.

Я даже не знаю, что на это ответить, кроме как:

— Ну, это не такая уж непривлекательная картина, которую ты только что нарисовал.

Дин издает череду проклятий, прежде чем вылезти из ботинок и стянуть с ног мокрые носки. Черт возьми, почему его ноги вообще должны быть привлекательными? Мой взгляд бессовестно путешествует по его телу. Я наблюдаю, как его руки расстегивают пуговицы на джинсах, и он стягивает их, оставаясь в одних черных трусах.

У меня руки чешутся потянуть их вниз, чтобы освободить его стояк, который я очень хорошо вижу. В то же время это пугает меня до смерти. Эта штука не выглядит маленькой. Пока я размышляю над этим, Дин тянет меня под воду, запуская руки в мои волосы.

Затем он ставит меня так, чтобы вода не попадала на меня. Взяв с полки бутылочку, он выливает жидкость себе на руки. Я наблюдаю, как он подносит руки к моей голове. Дин начинает втирать жидкость, которая, как я теперь понимаю, является шампунем, в мои волосы. Я закрываю глаза, вдыхая аромат. Он моет мои волосы своим шампунем. Уже давно никто, кроме парикмахера, не делал этого. Последним человеком, который мыл мои волосы с такой нежностью, была моя мама. У нее было свое кресло в салоне в нашем доме; она брала меня туда и мыла мне волосы, напевая, хотя и плохо, песни Шер.

Она часто говорила мне, что они ей очень нравятся. Она всегда хотела иметь такие же густые и красивые волосы. Она говорила мне, что однажды у меня будет дочь с темными волосами и темными глазами. Мои глаза достались мне от отца, а зеленые глаза моих братьев — от мамы, у которой были более светлые черты лица.

Слеза скатывается прежде, чем я успеваю ее остановить. Дин тут же замечает это; он наклоняется и ловит слезу губами. Затем он двигает меня обратно под воду и смывает шампунь с моих волос.

Дин не торопится, намыливая мое тело мочалкой. Это явно дорогая мочалка, потому что я никогда не испытывала ничего подобного. Ни одна мочалка, которую я когда-либо использовала, не была такой мягкой. К тому времени, как он закончил, мое тело пронзают электрические разряды. Моя сердцевина пульсирует, в ожидании… чего-то.