Убей или умри! (СИ) - Токсик Саша

— Конечно–конечно, — замахала руками та, — я сейчас выйду.

— Лучше в другой комнате, — почему–то уточнила девушка.

— Можно у меня, — я пожал плечами.

Звать её к себе не хотелось. Особого бардака там не было, но на моей кровати сейчас валялись пара маек, а возле — вчерашние носки. Не ждал я гостей. Да и вообще это моё личное пространство, моя берлога.

Там на полке — детские кубки и медали, за плаванье, полумарафон и «гладиаторов», на стенах постеры топовых игр и чемпионов киберспорта. Даже для Ланса нашлось место — земляк все таки. Мой старый комп со снятой крышкой системника — все кишки наружу — чтоб не сдох от перегрева.

— Давайте к Вам, — кивнула девушка.

Утром Марина казалась выше. Сейчас без обуви, она не доставала мне и до плеча. От тапочек она отказалась, и босые ноги в колготках выглядели трогательно и мило. Даже в уме мне не хотелось сейчас называть ее «сучкой».

Я показывал дорогу, хотя заблудиться было невозможно. В одной комнате, «большой», жили родители, вторая «маленькая» была полностью моей.

Марина вошла следом за мной и закрыла за собой дверь. Потом увидела шпингалет, и защелкнула его тоже. Я заметил, что она волнуется не меньше, чем я.

— Андрей, от лица нашего руководства… и от себя лично… я приношу Вам извинения… глубокие извинения, — выдавила из себя она.

— Понятно… хорошо… — кивнул я, не зная что ответить.

Нахрена мне эти извинения, если из тестирования я вылетел?

— У нас произошел технический сбой, — продолжала Марина. — Результаты первого этапа признаны недействительными. Я прошу Вас вернуться в наш проект.

Не знаю, что на меня нашло. Еще полчаса назад я мучительно думал о том, где достать денег. Я готов был ехать обратно, записываться на прием, доказывать, если надо, умолять.

Но сейчас, глядя в лицо этой холеной корпоративной дряни я понимал — ей срать и на мою мать и на меня. Она нанесла визит вежливости, только чтоб я не развонялся в соцсетях и не испортил им репутацию.

Сидела, ждала. Пила дешевый чай из пакетиков, кривила свои пухлые, подкаченные губки в вежливой улыбке. Все для того, чтобы втереться в доверие, вызвать сочувствие. Чтобы мы, живущие месяц на стоимость её маникюра посочувствовали её техническому сбою.

— Нет, спасибо, — я покачал головой. — Вы уж как–нибудь дальше без меня.

Вот так! В жопу ваши подачки! Стоя сейчас перед Мариной я изо всех сил старался показать, что не нуждаюсь в её жалости.

— Что?! — её глаза распахнулись удивленно, как у куклы.

Есть такие куклы, поднимаешь её — глаза открываются, кладешь — закрываются. На спину кладешь. Блядь, о чем я думаю?!

— У меня сессия, — как можно более невозмутимо сказал я, — Попробовал. Не получилось. Значит я вам не подхожу.

Я заметил, что Марина волнуется. Слишком сильно волнуется для формальной вежливости, её щеки вдруг загорелись, словно я сказал что–то пошлое, а веки покраснели. Да она разревется сейчас!

— Вы не понимаете… — пробормотала она потеряв официальный тон, — это очень важно… вернуть Вас на проект… прямое указание начальства…

На меня напало редкостное баранье упрямство. Оно и раньше вредило мне по жизни. Сколько раз из за этого родителей вызывали в школу, сколько девчонок пошло нахер из за своих капризок, сколько раз я получал по лицу сам, и бил в ответ.

— Увы, — я развел руками, — это Ваше начальство. Не моё.

Марина посмотрела на меня каким–то обреченным и отчаянным взглядом, и вдруг бухнулась на колени и потянула ладонь к моей ширинке.

— Ты что творишь?! — охренел я.

— Вернуть на проект любым способом, — глядя в пол ответила мне Марина.

Глава 7

Я отпрыгнул так, словно меня шарахнуло электричеством. Плечом свалил полку, кубки посыпались на пол. Мариночка поползла за мной на коленках. В уголках её глаз стали появляться слезинки. Прическа у девушки как–то сама собой растрепалась. Пухлые губки решительно сжались. Она выглядела беспомощной, и от этого еще более милой. Я задом попятился от нее, не зная чего я боюсь больше: того, что она ухватит меня за член, или что разревется. Моя спина уперлась в шкаф. Отступать некуда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Марина… Ну что Вы… ну нельзя же так… — мой голос внезапно охрип.

— У меня ипотека… — всхлипывала она, — и кредит на мазду… а они, знаете, какие… они начальника охраны в один день…

Тот не поспоришь. Всю картину я наблюдал собственными глазами.

— Ну и что?! — я уже чуть не кричал на нее, — что такого они Вам поручили?!

— Если ты откажешься… — Марина замялась, но страх перед начальством был сильнее скромности, — отсосать тебе со всем прилежанием, пока не передумаешь.

У меня глаза на лоб полезли. Ничего себе — корпоративные правила. Слышал я про разные тим–билдинги и преклонение перед боссами, но чтоб такое. Но судя по Марине, сделать миньет незнакомому парню было для нее легче, чем расстаться с теплым местечком.

Марина смотрела на меня умоляющими глазами. Тушь у нее не потекла, не смотря на слезинки. Наверное, дорогая косметика. Помада чуть размазалась, что только добавляло шарма. Очень красивая девушка стояла сейчас передо мной на коленях, ожидая моих действий. Хоть каких–нибудь. Очень красивая и очень дорогая. Разве не об этом я мечтал еще вчера?

Но сейчас это не радовало. Наоборот жутко смущало.

— Марина… ну нельзя же так, — снова сказал я, понимая что это тупизм, повторять одно и то же.

Других слов у меня почему–то не находилось.

— Надо, — решительно мотнула головой Марина, придвигаясь еще ближе.

— Ну хорошо! Ладно! Я согласен! — не выдержал я, — я вернусь на тестирование.

В Марине словно щелкнули внутренним переключателем. Она встала с коленок, деловито поправила блузку. Смахнула невидимые слезинки с уголков глаз.

— Зеркало есть?

— Что? — растерялся от такой резкой перемены я.

— Зеркало, говорю, у тебя есть? — требовательно повторила Марина.

— А? Да, конечно.

Я открыл дверь шкафа, старого, еще от советского гарнитура, из тяжелого лакированного дерева. На внутренней створке было зеркало. Марина хмыкнула, оглядев жалкие стопки моих вещей, достала из крохотной сумочки помаду, и деловито принялась поправлять макияж.

— Нужно сейчас до офиса доехать, — не глядя на меня сообщила она.

— Зачем?

— Мастер хочет тебя увидеть, — Марина внимательно оглядела себя в зеркало и осталась довольна.

Слово «Мастер» она произносила так, что сразу становилось понятно — оно пишется с большой буквы. Я вспомнил утреннюю стычку в вестибюле, «для меня честь служить Вам, Мастер». Седой, единственный в этой компании, кто вызывал у меня симпатию.

— Об этом мы не говорили, — снова заупрямился я.

— Да ладно тебе ломаться! — фыркнула сучка. — Ты уже согласился, зачем теперь все усложнять?

— А мне заплатят? — спохватился я.

Еще недавно проблема денег была для меня самой главной. Но стоило увидеть стоящую на коленях Марину, как всё вылетело из головы. Вот дурак!

— Вот у Мастера и спросишь, — девушка щелкнула шпингалетом и открыла дверь.

В прихожей я натянул куртку и обулся. Марина повернулась ко мне спиной, и терпеливо ждала, пока я подам ей дубленку. Наверное у женщин существует какая–то специальная система обрядов, которая заставляет мужчину чувствовать себя идиотом.

Я убеждал себя, что поступил благородно, и при этом понимал, что в чем–то меня наебали.

В салоне Камри Марина отодвинулась к самому окошку. Она явно ожидала, что я сяду спереди, и теперь всем своим видом показывала недовольство. Сначала она листала смартфон, потом принялась подтачивать пилкой безупречные дизайнерские ногти, а под конец нервно закурила айкос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я тоже уставился в окно. Мы ехали молча. Из динамиков бубнил какой–то шансон, водила сделал погромче, и я воткнул наушники.

… запомни меня…молодым и беспечным…

В салоне было тепло, но меня стал пробирать озноб. Что за человек, этот Мастер? То, что он показался мне нормальным ничего не значит. Бъет собственных сотрудников. Умело бьет, профессионально. Отдает сотрудникам странные приказы. И сейчас меня везут прямо к нему. Накативший нервяк подействовал странно. К приезду я чуть не задремал, и вылез из машины смурной и нахохлившийся.