Грехи и молитвы - Ира Малинник

— Пресвятой Отец наш и Пресвятая Мать, — прошептал он. Головная боль вернулась с новой силой. — Только не это. Только не…

«Белиал», голос Астарота был холоден и тверд. От прежней шутливости не осталось и следа — она рассеялась, как дым, оставив после себя холод и горечь. «Владыка Ада, не имеющий жалости, покровитель разрушений. Что ты теперь скажешь, сын священника? Ты все еще хочешь ехать в Ареццо?»

Томас поспешно соображал. Его не волновало, что Астароту доступны все его мысли — так даже лучше, не придется объяснять их ход. Его волновало другое — что способно остановить сильнейшего князя Тьмы и заставить его вернуться в Ад? Если даже силы Астарота не хватит, то что сможет он, простой человек?

«Нужна жертва», вдруг сказал Астарот. «Жертва праведника. Ибо, пока течет праведная кровь и произносятся слова Божьи, сила Белиала уменьшается, и низвергнется он обратно в Ад, откуда пришел».

— Ты предлагаешь мне… Убить кого-то? — Томас вскочил со скамьи. Все его тело сотрясала крупная дрожь.

«Жертва, дурак!», раздраженно отозвался демон. «Добровольная жертва, а не ритуальное убийство! Тебе нужно найти верующего идиота, который согласится отдать жизнь за то, чтобы Белиал сгинул в Ад».

— Ты говорил, что есть две вещи, о которых ты хотел мне сказать, — вдруг напомнил Томас.

«Тут уж я тебя гадать не заставлю», хмыкнул Астарот. «Дело в том, что я… кхм… сломал Печать Белиала. И он придет за мной. И за тобой, естественно, тоже».

Лицо юноши посерело.

— Quid dicis? Что ты говоришь? — воскликнул он. — Что значит, сломал печать? Зачем он придет к нам?

«Какая похвальная тяга к знаниям! Как думаешь, почему этот бедолага в теле ребенка так отчаянно вопил и сопротивлялся мне? Потому что на нем была печать. Накладывая печать на низшего демона, мы как бы запечатываем его волю — он до самой смерти будет беспрекословно выполнять любой приказ, и обычным способом его не изгнать. Вот почему Белиал наложил печать — чтобы деревенский дурачок-священник не смог изгнать демона, махая своим кадилом да Библией, и чтобы демон довел дело до конца.

Но печать может быть сломана другим демоном высокого ранга — их могу ломать я, братец Асмодей или любимый Вельзевул, не говоря уже о Люцифере или Сатане. Теперь ты понимаешь, почему сломанная печать — плохая новость? Потому что Белиал, вероятно, уже знает, кто сломал его игрушку. И уж поверь, у него не займет много времени взять твой след».

— Но зачем он это делает? — Томас еще не до конца верил во все, что рассказал ему демон. — Зачем ему убивать людей руками детей?

«О, это моя любимая часть!», к Астароту вернулось его привычное ехидство. «Видишь, ли, с каждой каплей крови, пролитой рукой невинного во имя демона, у этого самого демона прибавляется силы. Я подозреваю, что Белиалу надоело сидеть внизу. Решил подышать воздухом, так сказать. Вкусить naturae, размяться. Возможно, устроить Ад на земле — но кто я такой, чтобы совать нос в его планы?»

По шее Томаса стекла крупная капля пота, затекла за воротник, неприятно защекотала кожу. Он бросил взгляд на мраморную Марию, и ему на секунду показалось, что из ее глаз снова струится свежая кровь — но это была всего лишь игра света.

— Подытожим, — хриплым голосом сказал он, все еще глядя на Марию. — Сильнейший демон Ада хочет выйти наружу и использует для этого низших демонов — а мы попутали ему планы, и он явится мстить. Так?

«Великолепно. Даже я не изложил бы лучше».

— И чем нам грозит его… месть?

«Меня он, вероятнее, всего изгонит назад, в Ад. Что станет с тобой, думаю, объяснять не нужно».

— Mortem, — пересохшими губами ответил Томас.

«Верно, смерть», согласился князь Ада. «Но у нас еще есть время. Сам он, скорее всего, не явится — не захочет тратить время. Сперва, он спустит на нас своих собак, но с ними я справлюсь. Теперь слушай меня внимательно, мальчик. Вот что нам нужно сделать…»

Томас вышел из церкви, и яркий солнечный свет обжег ему глаза. Казалось, он провел в церквушке целую вечность. К нему тут же кинулся Дарио, сидевший неподалеку в тени.

— Святой отец, как вы? Вы выглядите очень бледным. Пройдемте к Луизе, — он подхватил Томаса под руку и бережно повел по направлению к небольшому домику, стоявшему неподалеку.

— Мне уже лучше, спасибо, — Томас ценил поддержку своего спутника. — Ты не мог бы пригласить местного священника? Хочу с ним потолковать.

— Как только доведу вас, тут же отправлюсь к нему! — Дарио чуть замялся, словно не зная, как подступиться к вопросу. — Скажите, там в церкви… Девочка правда убила их? Тела нашли на заднем дворе. Они…. Пытались бежать.

— Правда, — слова давались Томасу с трудом. — Но она была одержима. Мне повезло, что я сумел изгнать из нее нечистую силу.

Они подошли к дому, и Томас увидел привязанных к изгороди Беллу и Каштана, мирно пощипывающих траву. При виде юноши, кобыла прижала уши и всхрапнула, переступила с ноги на ногу, но на этом все и кончилось. Каштан же, напротив, радостно заржал при виде хозяина и потянулся к нему, в надежде получить яблоко или ломоть хлеба.

— Прости, — Томас рассеянно похлопал коня по шее, — вынесу тебе что-нибудь после ужина.

Когда они вошли в дом, хозяйка тут же подлетела к ним, подхватила Томаса под другую руку и отвела за стол. Дарио, извинившись, ушел за священником, а к Томасу, между тем, застенчиво подошла Альба, дочь Луизы.

— Спасибо, — пробормотала она, глядя в пол и уцепившись в подол платья тонкими руками. — Спасибо, что спасли меня, сеньор.

Томас улыбнулся ей и протянул руку, чтобы погладить по голове. Девочка тихо вздохнула и неожиданно сказала:

— Знаете, что я помню, сеньор?

— Что, милая? — рассеянно отозвался Томас.

— Тот голос, он сказал мне кое-что перед тем, как уйти. Он сказал, что вы пожалеете. «Самонадеянный князек и глупый мальчик», вот что он сказал, — передразнила девочка тонким голосом. — Что он имел в виду?

Томас вздрогнул.

— Демоны всегда лгут, — как можно более убедительно ответил он, — ибо такова их природа — лгать и вводить в заблуждение. Беги лучше к маме.

Он проводил взглядом светлые волосы, яркое платьице, худую фигурку. «Мы спасли ее — но сколько же таких погибнет?», подумал он.

«Лучше они, чем мы», безжалостно отозвался голос в его голове.

Глава 8. Травы и соль

Едва взошло солнце, Карл Марино оседлал коня, проследил, чтобы