"Фантастика 2023-129". Компиляция. Книши 1-20 (СИ) - Агишев Руслан

Те, кто не участвуют в сегодняшней встрече, с флагом отправляются поддерживать своих на трибуну, в заранее отведённый им сектор. Вчера мы их поддерживали – сегодня они нас.

В первой паре в весовой категории до 51 кг Виктор Запорожец переиграл Пола Джексона по очкам. Второй бой сложился неудачно для нашего севастопольца Толи Левищева. Он превосходил своего соперника Рики Каррераса, но неожиданно получил повреждение брови, и ему было засчитано поражение. Киевлянин Олег Толков уверенно выдержал натиск агрессивного Кова Грина и, постепенно овладев инициативой, стал набирать очки. Звучит гонг, и рефери поднимает руку киевлянина. Во втором раунде ввиду явного преимущества Олега Коротаева был остановлен бой между ним и Уильямом Ратлифом.

Мне противостоит Эл Брэкстон, очередной темнокожий боксёр. Молодой, мой ровесник, но его вес опять же в районе центнера, как сказал Анатолий Григорьевич. Да это и так видно, невооружённым глазом. Чемпион штата, во как! Но уже с первых секунд стало ясно, что он меня побаивается. Вперёд не лез, предпочитал активную защиту, но это у него получалось не лучшим образом. Раскусив вскоре соперника, я не стал с ним играть, сразу начал накидывать в голову, не забывая корпус. Первый раунд Эл как-то выстоял, а в начале второго я обрушил на него такую затяжную серию, что по её ходу начал опасаться, как бы не выдохнуться, если бой затянется. Но судьба решила не испытывать моего терпения, и когда Брэкстон после пропущенного удара в висок опустился на одно колено, а рефери открыл было счёт, из угла соперника на канвас полетело полотенце. Можно было констатировать, что очередная матчевая встреча закончилась убедительной победой советский боксёров.

Я успел пожать руки сопернику и его секундантам и уже собирался покинуть ринг, как вдруг увидел приближавшегося к нему Мохаммеда Али. Тот под вопли болельщиков буквально взлетел на ринг и, походя отобрав микрофон на длинно шнуре у не успевшего спуститься ринг-анонсера, дружески похлопал меня по спине, заявив:

– Хороший бой.

После чего повернулся к залу, а скорее всего к столпившимся внизу репортёрам, и громко в микрофон произнёс:

– У этого парня большое будущее! Это говорю, Мохаммед Али – лучший боксёр мира, – он ударил себя кулаком в грудь. – И это я вскоре докажу, когда выбью мозги из глупой головы Джо. Правда, этот русский сомневается, что я уложу Фрейзера.

В зале раздались одновременно недовольный гул, хохот и свист.

– Наверное, Джо ему заплатил, чтобы русский хвалил его на каждом углу, – язвительно продолжал Али. – Сколько? Тысячу? Пять тысяч? Хочешь, я заплачу тебе десять тысяч, чтобы ты на каждом углу кричал, что я лучший боксёр мира?

Мне с большим трудом удавалось сохранять вид, что я ничего из сказанного нет понимаю, и не ответить что-нибудь типа: «Засунь эти десять тысяч в свою чёрную задницу!»

– Недавно, в Лас-Вегасе, где этот русский тоже выиграл свой бой у неплохого боксёра, я зашёл поздравить его в раздевалку. А в ответ получил кулаком в печень.

Снов невольный гут, крики, свист… Мне же захотелось вырвать у него микрофон и объяснить, что первым полез в драку их земляк, слишком уж поверивший в свою исключительность. Нет, никто не спорит с тем, что Али и впрямь великий боксёр, и 70-е годы пройдут под знаком его превосходства. Но если я знал исход его боя с Фрейзером, то имел право заявить, что Фрейзер сильнее Али. Хотя теперь хрен его уже знает, не исключено, что разозлённый Али приложит все силы, чтобы одолеть принципиального соперника. С другой стороны, вряд ли он и в той реальности выходил на бой слабо мотивированным. Уж кто-кто, а Мохаммед Али всегда умел себя настраивать на поединок.

Возмущённые происходящим Петухов с Бегловым уже что-то доказывали кому-то из организаторов турнира – пузатому мужику с большими залысинами. Возмущались оба, но Беглов, думаю, на английском, а Петухов так, за компанию, на великом и могучем. Организатор разводил руками и делал вид, что он тут ни при чём, что ничего криминального не происходит. А Мохаммед продолжал свой монолог.

– Но я не обиделся на этого парня, – он снова похлопал меня по спине. – Потому что у него сработал инстинкт боксёра после того, как я сделал вид, в шутку, будто хочу его ударить после слов о том, что Фрейзер сильнее меня.

И хохотнул, в третий раз приложив меня по спине, но теперь уже куда более чувствительно. Я зашипел от боли и, не выдержав, треснул в ответ и его ладонью по спине. Забинтованной – перчатки мне уже сняли. Теперь уже Али поморщился, а я подмигнул ему и оскалился улыбкой от уха до уха. Мол, мы, русские, тоже шутить умеем.

Наконец-то на ринг поднялся толстенький, до которого докапывались Петухов с Бегловым, мягко и даже осторожно взял у Али микрофон.

– Леди и джентльмены! Спасибо, что пришли! Спасибо участникам сегодняшнего турнира, показавшим красивый бокс! И спасибо мистеру Али за его яркое выступление! А теперь я объявляю мероприятие закрытым. Всем спасибо и до новых встреч.

И, не возвращая микрофон Али, кое-как протиснулся между канатами и спустился с ринга.

– Чёртов ублюдок, – глядя ему вслед, пробормотал экс-чемпион, после чего посмотрел мне в глаза. – Надеюсь, мы с тобой на ринге когда-нибудь встретимся.

И тут же широко улыбнулся, под вспышки фотокамер приобняв меня за плечо. В общем, артист ещё тот.

В раздевалке Петухов возмущался поведением этого, как он выразился, хулигана, даром что негр. А Беглов бегал по кулуарам и вроде как грозился устроить организаторам неприятности.

На выходе меня снова пытались подловить репортёры. Али своей выходкой подлил масла в огонь, и на меня сыпались вопросы, главным образом, сколько мне заплатил Джо Фрейзер за его рекламу. Боже, ну и бред… И ведь теперь понапишут такого – что плакать захочется, как бы в Союзе не аукнулось. Вновь к автобусу пришлось пробиваться с боем.

Переночевали в отеле, я с утра стали собираться в аэропорт. Завтракали в кафе отеля, а на обратном пути в номер меня подловил невысокий тип, чем-то похожий на голливудского актёра Дэнни Де Вито. Коротышка, помогая себе жестами, попросил меня отойти в сторонку, послед чего представился фотокорреспондентом местной газеты «The Louisville Times». О роде его занятий свидетельствовал и висевший на боку кофр. Он вручил мне свежий, пахнувший типографской краской номер издания, где на первой полосе красовались я и Али. Последний улыбался, обнимая меня за плечо, а я стоял с немного растерянным видом. Подкрепляя свои слова активной жестикуляцией, отчего ещё больше в такие моменты походил на Дэнни Де Вито, фотокор сказал, что редактор очень просил, чтобы я сфотографировался с их газетой, держа её перед собой как раз передовицей с фото моим и Али.

– Ладно, – пробормотал я, – уважу, причём совершенно безвозмездно, так как денег вы, судя по всему, предлагать мне не собираетесь.

Попозировал. А дальше мне была вручена в подарок сама газета, а также извлечённые из бокового отделения кофра три фотографии. На них я был с Мохаммедом Али в трёх разных ракурсах, но одна точно была той, что красовалась в газете.

Проводив коротышку взглядом, а запоздало подумал, не повлечёт ли эта фотосессия за собой каких-либо негативных для меня последствий? Да вроде ничего криминального, не думаю, что местная газета какая-то ультрареакционная. Я мельком пробежал её взглядом, вроде ничего криминального.

В 10.15 вылетели из Луисвилла в направлении аэропорта имени Джона Кеннеди, откуда этим же вечером, в 22.40 у нас был запланирован вылет во Франкфурт-на-Майне. На подлёте полюбовались статуей Свободы, и пронеслись дальше, на восточный берег Нью-Йорка, к аэропорту JFK.

Сидеть целый день в зале ожидания терминала всем показалось занятием малопривлекательным, и утром мы попросили старшего тренера подойти к Петухову, попросить разрешения выйти в город.

– Хоть сувениры какие-нибудь купим на оставшуюся валюту, – попросил Казарян.

На самом деле тот собирался купить или джинсы, или магнитофон, да и не только он, но вслух об этом говорить не следовало. А валюту, кстати, мы толком и не успели потратить. В Лас-Вегасе, в районе Стрипа, где мы устраивали моцион, цены в магазинах явно были завышены, что и подтвердил уже бывавший здесь Запорожец. А в Денвере и Луисвилле как-то было недосуг гулять.