Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы) - Олег Мороз

Наконец разговор переходит от частностей к теме предельно общей, к любимой теме Руцкого — об ошибочном, катастрофическом курсе реформ.

Руцкой:

— Если мы на протяжении года говорим: реформа, реформа, реформа, — то назовите мне хотя бы один позитивный момент, где бы был позитивный результат.

Гайдар:

— Мы с Александром Владимировичем, видимо, жили в каких-то разных измерениях. Я знал страну, в которой объем производства начал падать не в 92-м, а с самого начала 89-го года. Падение производства нарастало от месяца к месяцу до конца 91-го года. Я знал страну, в которой к этому времени был практически полностью разбазарен золотой запас. Я знал страну, в которой к этому времени валютные резервы составляли всего несколько миллионов долларов. Я знал страну, в столице которой нельзя было купить практически ничего, за хлебом стояли многочасовые очереди. Я совершенно согласен с тем, что мы очень многого не смогли сделать, и, тем не менее, несколько цифр. Александр Владимирович, конечно, знает, что в период кризиса объем производства принято измерять помесячно, сезонно сглаженно, иначе не поймаешь точки перегиба. Так вот, как я сказал, объем производства начал падать в России с начала 89-го года. Низшей точкой падения был август 92-го. Объем производства стабилизировался в 92-м году в сентябре месяце, и с тех пор он колеблется примерно на одном уровне, исключая январь месяц, примерно на уровне 70–71 процент от максимума, достигнутого в 88-м году. За это время нам удалось остановить процесс развала валютных резервов страны и сформировать хотя и очень скромные, ограниченные, но уже позволяющие маневрировать валютные резервы… За 92-й год нам удалось ликвидировать одно из зол, которое казалось неотъемлемой частью жизни каждого нашего человека. Это унижение перед теми, кто распределяет дефицит, невозможность что бы то ни было купить за свои деньги. Я могу говорить и о многом другом, могу говорить, что мы не допустили в 92-м году массовой безработицы, о которой столько говорили, но я бы поставил вопрос по-другому. Мы ведь начинали не в райских условиях, и, в общем-то, были альтернативные пути. Вот Александр Владимирович всегда говорил, что надо было все делать иначе. И я даже могу назвать страну, которая очень точно следовала всем рекомендациям Александра Владимировича. Это Украина. Я помню, как Александр Владимирович восхищался идеей чрезвычайного экономического положения, которое было на Украине, как ему нравилось, что там сохранен госзаказ, централизованное управление, что там обильно дотируют сельское хозяйство, списывают долги предприятий, пополняют оборотные средства. Короче говоря, украинское правительство фактически до конца прошлого года делало почти все, что предлагал Александр Владимирович. Ну, и что, вы считаете, что там блестящие результаты? Что, жизнь народа на Украине сегодня лучше? Что, цены на Украине ниже, чем в России? Что, украинский купон крепче нашего рубля? Один доллар США стоит там сейчас не 800 рублей, а 3–3,5 тысячи купонов. Еще раз повторяю: я отнюдь не удовлетворен тем, что нам удалось сделать. Многое не удалось, многое не получилось, частично из-за наших собственных просчетов, но еще больше из-за того, что нам просто мешали. Однако при всем при том ситуация в России не идет ни в какое сравнение с катастрофической ситуацией на Украине.

Экономическое положение в братской славянской стране в ту пору в самом деле было аховое. Причем главной причиной этого как раз послужили задержка, промедление с началом реформ, неуверенность и нерешительность в их проведении.

Как к последнему средству Руцкой прибегает к традиционной «ностальгической» демагогии:

— Я помню страну, где вареная колбаса стоила 2 рубля 90 копеек, а теперь стоит тысячу рублей за килограмм. Я помню страну, где молоко стоило 32 копейки, сегодня оно стоит 114 рублей литр. Я помню страну, где сыр стоил три рубля, сегодня стоит 1200–3500… Так вот, если мы с вами посмотрим на сопоставимые цены 93-го года и на доход населения, и опять же сопоставимые цены 91-го и доход, — то сегодня, в 93-м году, средний доход — 38 рублей. И таким образом, на уровне нищеты жило около 15 процентов населения, а сегодня на этом пороге живет 60 процентов… Десять лет минимум надо будет для того, чтобы хотя бы выйти на тот уровень, с которого мы стартовали.

Гайдар:

— Выйти на тот уровень, с которого мы стартовали, нам не удастся никогда, потому что уровень, с которого мы стартовали, базировался на том, что у нас был Самотлор, самая дешевая нефть в мире… На этом, кстати говоря, и базировалось все это квазиблагополучие…

Тут, я думаю, в пылу полемики, Гайдар допускает некоторую неточность. Вряд ли правильно говорить, что нам никогда уже не удастся достичь уровня благополучия 1991 года — какое уж там было благополучие, пусть даже с приставкой «квази»! — видимо, Егор Тимурович хотел сказать: никогда уже у нас не будет столь благоприятных внешних условий, какие были в ту пору.

Руцкой:

— Егор Тимурович, придет время, и я вам докажу, что можно сделать все нормально, не загоняя людей в такой социальный тупик, когда люди начинают лазать по мусорным ямам. Россия бедна не оттого, что у нас чего-то нет, Россия бедна оттого, что не умеем правильно распорядиться тем, чем владеем, — распорядиться в интересах общества…

Гайдар:

— Я бы сказал так: чтобы выбраться из сегодняшнего положения, нужно не суетиться, не пугаться, нужно твердо идти вперед, сформировать то, без чего рыночная экономика никогда не может развиваться и расти. Это стабильная финансовая система, надежный рубль, надежная защита частной собственности и предпринимательства, которая гарантировала бы его от вмешательства. И еще одно: мы очень мало сделали для сокращения произвола чиновника и роли государства в экономике… Только на этом пути можно нашу экономику стабилизировать и поднять… Если не будем суетиться, пугаться и принимать безответственные финансовые решения, выбраться из этого положения, без всякого сомнения, можно.

Казалось бы, в самом деле, чего проще — не суетиться, не впадать в панику, а пуще того — не подхлестывать умышленно эту суету и панику, позволить квалифицированным и ответственным людям довести до конца начатую ими реформу, — вот и все, что требуется. Но нет, никак не могли этого позволить. Очень уж зудело и свербило. Очень хотелось помешать, все поломать, все направить наперекосяк…

Черная сила не думала униматься.

(Заметки на полях)

Летом 1993-го Руцкой дал интервью радиостанции «Эхо Москвы», где, среди прочего, продолжил тему своих «чемоданов».