Загадочная пленница Карибов - Вольф Серно

лишен чувства юмора, нет. Причина крылась в том, что много лет назад в Карибском бассейне его настиг удар испанского меча. Меч рассек ему левую половину лица, а края раны потом криво срослись, отчего левый уголок рта у него опустился вниз, придавая лицу оскал волкодава.

— Здравствуйте, кирургик, — воскликнул Таггарт, не меняя выражения лица, хотя искренне был рад видеть Витуса у себя на борту. — Хотелось бы, конечно, встретиться при более благоприятных обстоятельствах, но тем не менее… — Он не закончил, просто подал Витусу и Магистру знак подняться на командную палубу. — И вы, магистр Гарсия, добро пожаловать на мой корабль.

Мак-Кворри, который остался на верхней палубе, доложил по всей форме:

— Враг разгромлен, сэр. Только первый еще не разделался с вожаком пиратов. — Он сделал паузу и добавил: — Насколько я знаю нашего первого, это вопрос времени, если позволите заметить, сэр.

— Вы полагаете, Мак-Кворри? — Таггарт остался невозмутим. Ничего не дрогнуло в лице капитана, хотя все это время он следил за боем Джона Фокса на «Тормент». — Буду вам премного благодарен, если вы не станете высказывать замечания по поводу фехтовального искусства первого офицера, а вместо этого позаботитесь, чтобы раненых «соколов» доставили к доктору Холлу. Чтобы он о них позаботился. Как только выполните приказ, я жду от вас доклада о тяжести ранений.

— Есть, сэр! — Не моргнув глазом, шотландец выдержал нагоняй, козырнул и поспешил выполнить приказ.

Таггарт повернулся к Витусу:

— Прежде чем расспрашивать вас, кирургик, о том, как идут дела, позвольте досмотреть бой моего первого до конца.

Это было вполне в духе капитана Таггарта: вначале позаботиться о своих людях, а потом уже соблюсти правила этикета.

Богатырь Джон Фокс тем временем все больше теснил Джона-Челюсть. Предводитель пиратов, левая рука которого все еще плохо действовала, оказался прижатым к флагштоку на корме «Тормент оф Хэлл». Дальше ему отступать было некуда. А первый офицер по-прежнему атаковал его градом колющих, режущих, секущих ударов. Лицо надменного вожака с мощной нижней челюстью давно потеряло свое высокомерное выражение. Сейчас на нем были написаны боль, напряжение и страх. Оно отражало всю безвыходность его положения. И, словно в подтверждение этого, Джон Фокс выбил оружие из рук пирата. Оно взлетело высоко в воздух, затем, сверкнув напоследок, описало дугу и упало в море. Джон-Челюсть затравленно огляделся. Перед ним был «Фалькон», откуда помощи ожидать было нечего. Столько же пользы и от испанского галеона, который кружил в нескольких кабельтовых от «Тормент», что равносильно расстоянию до Луны, а кроме того, на нем была лишь жалкая горстка пиратов. Правая рука Джона-Челюсти потянулась к поясу, за пистолетом, но Джон Фокс оказался проворнее. Он уже сделал выпад и приставил острие шпаги к груди пирата. Было видно, что первый офицер «Фалькона» собирался нанести последний удар, но вожак пиратов что-то прокричал ему, не разобрать что. И первый офицер внезапно оставил своего противника, коротко поклонился, поспешил к фальшборту «Тормент» и одним сильным прыжком перелетел на борт «Фалькона».

— Немедленно поднимитесь ко мне, Джон! — крикнул Таггарт и, когда рыжеволосый богатырь появился на командной палубе, приказал:

— Никакого рапорта, только объяснение. Почему вы не убили Джона-Челюсть Каттера, этого подонка?

— Сэр… — Джон Фокс онемел, и сразу по двум причинам. Во-первых, потому что бой с предводителем пиратов не был воскресной прогулкой, а во-вторых, потому что никак не ожидал увидеть возле капитана Витуса и Магистра. У него невольно вырвалось: — Тысяча чертей! Вы здесь, кирургик! И магистр Гарсия с вами? Вот так сюрприз! Я так рад…

— Я просил вас дать объяснение, первый офицер! — прервал его Таггарт, который не терпел нарушения дисциплины, даже в таких, скажем, необычных обстоятельствах.

— Прошу прощения, сэр! Негодяй высказал просьбу, в которой невозможно отказать ни одному капитану на свете.

— А именно? — проворчал Таггарт, и по нему было видно, что он при всем желании не может отгадать, что же это могла быть за просьба.

— Он попросил, чтобы я дал ему возможность уйти под воду вместе с его кораблем.

— Ба! Что я слышу — «с его кораблем»! — капитан презрительно фыркнул. — Насколько я помню, нынешние «Тормент оф Хэлл», а прежде гордый «Виджиленс» принадлежит не ему, а ее величеству, нашей девственной королеве, поскольку сошел со стапеля королевской верфи Медуэй под Лондоном. С каким удовольствием я вернул бы его, но Челюсть не оставил мне выбора. Бой не на жизнь, а на смерть, — так это было. Даже подумать боюсь, скольких людей я потерял! Ну да доктор Холл доложит… — Заметив, что чересчур разговорился, капитан умолк и внутренне выругал себя. — Во всяком случае, я вас не осуждаю. На вашем месте я бы выполнил просьбу мерзавца.

— Благодарю вас, сэр! — Первый офицер несказанно обрадовался, что грозный Таггарт разделил его мнение.

Между тем когда-то гордый «Виджиленс» сейчас являл собой груду обломков, обреченных на затопление. Все абордажные крюки, канаты и прочее были убраны обратно на «Фалькон», чтобы гибнущий галеон не потянул его за собой на дно. На самой высокой кормовой палубе стоял Джон-Челюсть и смотрел на них. Его взгляд снова приобрел пресловутое надменное выражение. Вот! «Виджиленс», бывшая жемчужина английского кораблестроения, затрещал. Его корпус резко осел, и значительная часть ушла под воду, так что над водой теперь виднелась только командная палуба с Джоном-Челюстью на ней да торчала импровизированная бизань.

— Вот так он и затонет под своей черной пиратской тряпкой, — пробормотал Таггарт скорее для себя. — Возблагодарим Господа, что не под красным крестом на белом поле, нашим славным английским флагом. — Он гордо вскинул голову.

В это время его команда дружно грянула песню «соколов», с которой они бороздили моря и побеждали:

Бравые «соколы», храбрые «соколы»,

Вы заслужили званье высокое!

Ночью ли, днем

Под вражьим огнем

Гордо летите высоко вы,

Сильные «соколы»!

Бьете жестоко вы,

Смелые «соколы»!

Бравые «соколы», храбрые «соколы»!

— Интересно, что на это ответит Джон-Челюсть! — Таггарт выпятил подбородок и взглянул на пирата, который уже стоял по шею в воде.

Вожак ответил кивком на этот взгляд, и в нем снова были высокомерие и злость. А потом он стал ледяным, бездушным, его челюсть так хрустнула, что хруст этот донесся до «Фалькона», и над водами полетело:

Для пирата благодать

убивали,

тер-зать,

распо-тра-ши-вать!

И волны поглотили его.

— Типпертон! Тип-пер-тон! Тритон на тебя с его рогом! Куда запропастился этот писака?! Тип-пер-тон!

Таггарт сидел в своей по-спартански обставленной каюте и ревел зычным