Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

— Убей ее! — Шепот Луи был искажен крысиными челюстями, но голос был его. Глаза его остановились и закрылись. Последние слова.

Сделав глубокий медленный вдох, я прицелилась двумя руками, поддерживая одной другую. Прицелилась в этот светлый глаз. Глаза мне застилала тьма. Я ждала, стоя на коленях, чтобы зрение прояснилось. Если стрелять втемную, я попаду в Луи. Других возможностей нет.

А может, и есть!

— Ричард сделал мне предложение, и я сказала «да». Если бы я лгала, ты бы учуяла ложь. Я согласилась выйти замуж за другого. Ты зря это затеяла.

Она застыла в нерешительности. У меня прояснилось в глазах, и я стала медленно давить на спусковой крючок. Она отпустила горло Луи и спряталась в его мех. Голос ее прозвучал оттуда приглушенно, но достаточно ясно:

— Положи пистолет, и я его отпущу.

Я поняла ствол вверх.

— Отпускай.

— Сначала пистолет.

Расставаться с последним пистолетом мне не хотелось. Очень мне такая идея не нравилась. Но что было делать? На месте Гретхен я бы тоже не хотела, чтобы у меня было оружие. Второй нож у меня еще остался, но на таком расстоянии он бесполезен. Даже если бы я могла его метнуть точно ей в сердце, сила удара должна была бы быть огромной. Слишком она стара, чтобы скользящий удар ей сильно повредил. Я ей сунула нож в горло по рукоять, и это не задержало ее ни на миг. На меня это произвело впечатление.

Я положила «файрстар» на тротуар и подняла руки, показывая, что у меня нет оружия. Гретхен медленно поднялась из-за обмякшего тела Луи. Когда она его отпустила, оно перекатилось на спину, и в этом движении была расслабленность, которая меня обеспокоила. Слишком поздно? Неужели укус вампира убивает, как серебро?

Мы с вампиршей смотрели друг на друга, и мой нож торчал из ее горла, как восклицательный знак. Ну и ну! Наверное, я ткнула мимо голосовых связок, а то бы она не могла говорить. Даже вампиризм имеет свои границы. Я смотрела ей в глаза — и ничего не происходило. Как в любые другие глаза. Такого не должно было бы быть. Может быть, она прячет свою силу? Нет, вряд ли.

— Он жив?

— Подойди и посмотри.

— Нет, спасибо.

Если Луи погиб, моя смерть ему не поможет.

Она улыбнулась:

— Повтори еще раз — вот эти свои новости.

— Ричард попросил меня выйти за него, и я согласилась.

— Ты любишь этого Ричарда?

— Да. — На этот раз на колебания не было времени.

Она кивнула, принимая к сведению. Значит, это правда? Вот тебе и раз.

— Скажи это Жан-Клоду, и меня это удовлетворит.

— Я собираюсь ему сказать.

— Сегодня.

— Ладно, сегодня.

— Ложь. Когда я уйду, ты займешься своими ранами — и ранами вот этого, — а не пойдешь говорить Жан-Клоду.

Черт, даже маленькое вранье не проходит.

— Чего ты хочешь?

— Он сегодня в «Запретном плоде». Пойди туда и скажи ему. Я буду там ждать.

— Сначала мне надо заняться его ранами, все остальное потом.

— Займись его ранами, но будь в «Запретном плоде» до рассвета, иначе наше перемирие кончено.

— Почему тебе самой не сказать Жан-Клоду?

— Он мне не поверит.

— Он может отличить, когда ты говоришь правду, а когда нет.

— То, что я верю в то, что говорю, еще не делает это правдой. Но от тебя он правду учует. Если меня там не будет, жди меня. Я хочу присутствовать, когда ты ему скажешь, что любишь другого. Хочу видеть, как у него вытянется физиономия.

— Хорошо, я буду там до рассвета.

Она перешагнула через тело Луи, держа в правой руке браунинг за ствол и рукоять — не для выстрела, а чтобы не отдать мне. Осторожно подойдя, она подняла «файрстар», ни на миг не спуская с меня глаз.

С рукоятки ножа в ее горле стекала кровь, шлепаясь на асфальт с мокрым звуком. Увидев мои вытаращенные глаза, Гретхен улыбнулась. Я знала, что это их не убивает, но думала, что оно хотя бы больно. Может быть, они вынимают лезвия просто по привычке. Гретхен оно явно не беспокоило.

— Получишь их обратно, когда ему скажешь.

— Ты надеешься, что он меня убьет?

— Слез проливать не буду.

Что ж, все ясно. Гретхен сделала шаг назад, другой, остановилась перед деревьями — бледный силуэт.

— Я буду ждать тебя, Анита Блейк. Не надо меня разочаровывать.

— Я приду, — ответила я.

Она улыбнулась, блеснув кровавыми зубами, шагнула еще раз назад — и исчезла. Я думала было, что это ментальный фокус, но послышался шум воздуха. Деревья качнулись, как под сильным ветром. Я поглядела вверх и заметила что-то. Не крылья, не летучую мышь, но… что-то. Что-то такое, чего не могли понять мои глаза.

Ветер стих, и зимняя тишина была недвижна и спокойна, как в гробнице. Вдали завыли сирены — наверное, студентки вызвали полицию. Что ж, я их не осуждаю.

22

Я осторожно встала. Мир не завертелся — уже хорошо. Я подошла к Луи. Крысолюд лежал на траве темным силуэтом, совершенно недвижно. Я встала рядом с ним на колени, и снова меня одолела тошнота. Пришлось ждать на четвереньках, пока она пройдет. Мир снова успокоился, и я положила руку на мохнатую грудь. Вздох облегчения вырвался у меня, когда грудь под моей рукой поднялась и опала. Живой и дышит. Фантастика.

Будь он в виде человека, я бы посмотрела рану у него на шее. Вообще-то я была уверена, что, коснувшись его крови в животной форме, я ликантропию не подхвачу, но уверена не на сто процентов. А у меня хватало проблем и без того, чтобы раз в месяц покрываться мехом. К тому же если уж я выбирала бы себе животное, то это была бы не крыса.

Вой сирен приближался. Я не знала, что делать. Он серьезно ранен, но я видела Ричарда и в худшем виде, и он исцелился. Но нужна ли ему была для этого медицинская помощь? Неизвестно. Можно бы спрятать Луи в кустах, но не получится ли, что я бросила его умирать? А если копы увидят его в таком виде, его тайна раскроется. Жизнь его полетит к чертовой матери только за то, что он меня спас. Это будет нечестно.

Из остроконечной пасти донесся долгий вздох. По телу пробежала крупная дрожь. Мех стал отступать, как вода при отливе. Стали выпрямляться неуклюжие крысиные конечности. Я глядела на человеческую форму, возникающую из меха, как скульптура из оттаивающей глыбы льда.

Луи лежал на темной траве, бледный, голый и совершенно человеческий. Я никогда еще не видела этого процесса в обратную сторону. Это было так же захватывающе, как и прямой процесс, но менее пугающе — может быть, благодаря конечному продукту.

Рана на шее Луи была больше похожа на укус животного, чем вампира. Кожа разорвана, но два следа поглубже — клыки. Сейчас крови на ране не было. Пока я смотрела, кровь появилась. В темноте мне трудно было сказать, но похоже было, что рана начинает заживать. Я проверила пульс — он был сильным и ровным. А что это может значить? Я же не врач.