Я был адъютантом Гитлера - Николаус Белов

Сталинградская битва памятна мне и двумя событиями семейного характера, которые наглядно показали мне свет и тени того времени. 28 ноября у меня родилась дочь Гунда. Новый год мы встретили еще вместе с моим братом, который настаивал на своем возвращении в котел. Я надеялся, что в его группе армий найдется хоть один разумный начальник, который этому помешает, но такового не обнаружилось. Мне вмешаться не удалось. 31 января 1943 г. брат попал в Сталинграде в плен, с которым у него были отчасти связаны ужасные воспоминания. Но в 1955 г. он все же здоровым вернулся в Дюссельдорф незадолго до 13-летия Гунды.

Уверенность Гитлера в победе, высказанную в его новогоднем обращении к народу, я уже разделять не мог. Но поверить в то, что Германия войну проиграет, я тоже не мог. Мне мнилось разумное мирное решение в Европе, которое казалось еще достижимым при некоторой доброй воле. Не может же все оказаться напрасным! По настроениям в Ставке фюрера я ясно видел: эта точка зрения была там распространена, как и во всем вермахте.

Отставка Редера

6 января Гитлера посетил гросс-адмирал Редер. Разговор их происходил частично тет-а-тет. Главнокомандующий ВМФ принес фюреру прошение о своей отставке с 30 января. Сначала Гитлер не соглашался, но тот сумел убедительно обосновать причины для изменения в верхушке военно-морского флота. Он говорил, что больше не в состоянии соответствовать высоким требованиям и опасается однажды почувствовать себя непригодным для дальнейшей службы. Редер предложил, если возможно, дать ему чин «адмирал-инспектора», дабы в печати, а особенно за границей, с этой заменой главнокомандующего одной из составных частей вооруженных сил не связывали никаких далеко идущих спекулятивных предположений.

Гитлер пошел навстречу просьбе Редера не в последнюю очередь и потому, что считал главу «Надводный флот», адвокатом которого выступал гросс-адмирал, законченной. Его преемником фюрер назначил командующего подводным флотом адмирала Деница{256}, которого произвел в гросс-адмиралы. О закулисных причинах этой персональной замены мне тогда ничего известно не было. То, что действительным поводом явилась носившая кодовое наименование «Радуга» («Регенбоген») неудачная попытка на исходе 1942 г. нанести в Северном море крейсерами «Хиппер» и «Лютцов» с шестью миноносцами удар по английскому конвою «JW-51», стало известно позднее. Относительно хорошее отношение Верховного к главнокомандующему кригсмарине уже давно омрачилось. Вместе с ним был сменен и постоянный представитель главнокомандующего военно-морского флота в Ставке фюрера; им вместо адмирала Кранкке стал контр-адмирал Фосс.

Касабланка

В январе Рузвельт и Черчилль встретились на конференции в Касабланке, к участию в которой эпизодически привлекались Де Голль и Жиро. Они приняли совместное решение вести войну до «безоговорочной капитуляции Германии». Итоги конференции были обнародованы с большим размахом и подействовали также на Гитлера. Он неоднократно говорил об этом и притом подчеркивал: отныне любые уступки и примирительные шаги с его стороны потеряли всякий смысл.

Северная Африка

Из Северной Африки продолжали поступать плохие вести. Нажим Монтгомери на роммелевские силы усилился. 23 января пали Триполи и таким образом почти вся Ливия оказалась в английских руках. С запада американцы уже дошли до границы Туниса и заняли позиции, противостоящие немецким. Приходилось осознать: долго Северную Африку не удержать. Потрясало резко упавшее там участие итальянцев в военных действиях.

Манштейн и Гитлер

6 февраля 1943 г. в «Волчье логово» к Гитлеру прибыл на беседу фельдмаршал фон Манштейн. От этой встречи с фюрером он ждал для себя многого. Его с тех пор, как фюрер стал и главнокомандующим сухопутных войск, а осенью 1942 г. подчинил непосредственно себе лично группу армий «А», занимала проблема структуры высшего руководства вермахта. Манштейн хотел попросить Гитлера назначить главнокомандующим сухопутных войск или минимум Восточного фронта генерала этих войск. Если фюрер на это не согласен, то должен, по крайней мере, подумать, как положить конец параллелизму в работе генерального штаба сухопутных войск и штаба оперативного руководства вермахта созданием совместного генерального штаба.

Фюрер вел беседу в спокойной и деловой форме, обсудил все выдвинутые Манштейном пункты, но на уступки пойти не мог. Он просто не знал ни одного генерала сухопутных войск, к которому испытывал бы такое доверие, чтобы наделить его подобными властными полномочиями. Таким образом, структура высшего командования осталась такой же, как и была.

7 февраля в «Волчьем логове» собрались все рейхе – и гауляйтеры, перед которыми Гитлер произнес подробную речь о событиях зимних месяцев. Свою речь он построил так, чтобы они не увезли с собой на места даже малейшего намека на катастрофическое положение. В его тоне не слышалось никакой неуверенности или уныния. Фюрер ясно и без обиняков отметил успехи русских и высказался насчет того, как поправить дело. Я снова поразился, с какой целеустремленной уверенностью он убедил этих высших партийно-государственных функционеров и устранил у них какое-либо сомнение в конечной победе. Упомянул Гитлер о конференции в Касабланке, о совместном решении противников относительно «безоговорочной капитуляции». Он довел до сведения присутствовавших, что это решение избавляет его от всех попыток вести переговоры о сепаратном мире в каком-либо пункте земного шара. Рейхс– и гауляйтеры разъехались по своим вотчинам с явным облегчением и стремлением действовать.

Весеннее наступление Манштейна

Последующие дни февраля выдались беспокойными. Гитлер вел множество бесед насчет дальнейшего ведения войны с Герингом и Ешониеком, Риббентропом и Геббельсом, Гиммлером и Шпеером, а также с военными советниками из ОКВ и ОКХ. 16 февраля фюрер произвел в фельдмаршалы генерал-полковника барона фон Рихтхофена и поручил мне по телефону сообщить ему о присвоении нового чина.

На 19 февраля Манштейн назначил начало наступления в направлении Донца и Харькова, и Гитлер собирался провести несколько дней в своей украинской Ставке в Виннице. Поступить так он решил не сразу, а, поддержанный Цейтцлером, сначала принял предложение Манштейна и 17 февраля с небольшим сопровождением вылетел в штаб-квартиру его группы войск в Запорожье. Там фюрер пробыл две ночи, а с 19-го расположился в Виннице. Дни в Запорожье прошли размеренно, но напряженно, о чем подробно написал Манштейн в своих воспоминаниях{257}.