Сталин перед судом пигмеев - Юрий Емельянов

Хотя Сноу не встречался со Сталиным (о чем он весьма сожалел), мнение этого писателя особенно интересно, потому что он продолжил характерный для Антони Троллопа и ряда других английских писателей анализ межличностных конфликтов, неизбежно возникающих в любом коллективе. Но, если Троллоп и другие описывали эти конфликты, как правило, языком сатиры, Сноу в своих романах о мире науки беспристрастно излагал ход острой внутрицеховой борьбы, которая зачастую сопровождает жизнь ученых мужей. Он детальнарассказал о заговорах и контрзаговорах, которые плетут сторонники различных научных школ, о соперничестве за посты, позволяющие им открыть путь для развития того или иного направления науки. В этой борьбе нередко прибегают к жестким, а порой и безжалостным способам. Личный опыт, осмысленный Сноу в его литературных произведениях, позволил ему лучше понять особенности политической борьбы, в которой участвовал Сталин, и избежать плоского и истеричного морализаторства, в которое часто погружались лицемерные антисталинисты.

Сноу писал: «Сталина и других не понять, если думать, что они стремились к власти ради нее самой… Сталин, совершенно очевидно, верил: обладая властью, он в силах спасти страну и спасти революцию… Внешне борьба носила личностный характер, ибо велась и протекала в узком кругу, но борьба эта не сводилась всего лишь к захвату и удержанию постов и должностей. Придавая битве за власть слишком много черт личностных, мы искажаем ее облик».

Характеризуя государственную деятельность Сталина скупо и без прикрас, Сноу писал: «К 1934 году он преуспел в том, чтобы, нет, не сделать Советский Союз сильным, но — вывести его на путь обретения силы…Он был разумен, но обезличенно беспощаден, убежден, что его режим (и, разумеется, его личное положение) должны оставаться неприкосновенными. Сталин знал об опасностях автократического правления, в заговорах разбирался как никто: извне ему грозила отнюдь не вероятная, а весьма определенная перспектива неизбежной войны, заговоры были вероятны — в партии, в армии. За тридцать лет до того, он возглавлял тайные революционные организации, секретнейшие из секретных, и знал: единственный противовес тайным организациям — тайная полиция. Сталин был готов использовать ее и использовал тайную полицию как никто прежде ее не использовал. Ему нужно было уничтожить, и он уничтожил самое возможность альтернативного правительства: не только оппозицию, но и тень оппозиции в самых отдаленных закоулках, откуда могла бы выйти другая администрация. С помощью таких мер он, режим, страна выстояли в войне. После войны времени на передышку не было вовсе. Ему приходилось приглядывать за Америкой, вооруженной атомными бомбами… От деревянных сох к атомным реакторам».

В последних словах Сноу перефразирует широко известное в Англии и приведенное выше в данной книге изречение Уинстона Черчилля. Эти слова известны, кажется, всем, кроме заместителя директора Института российской истории РАН Владимира Лаврова и старшего научного сотрудника Института российской истории РАН Игоря Курляндского, утверждавших, что высказывание Черчилля сочинено.

Хотя Лавров и Курляндский настаивают на том, чтобы в методическое пособие для нынешних учителей были обязательно включены грубые выпады в адрес Сталина Шаламова, Владимова и Копелева, может быть, им стоило ознакомиться с глубокими мыслями Сноу о Сталине. Может быть, и ученикам школ профессионального обучения, которые должны заучить десяток признаков «советского тоталитаризма» и повторять о «бесправии» советских людей, было бы интересно ознакомиться с тем, что на этот счет говорил классик мировой литературы Теодор Драйзер. В 1944 году он писал: «Ленин и Сталин установили новые понятия социальной справедливости, и не только социальной справедливости, но свободы, включающей в себя образование, средства существования, право каждой личности жить в мире и развиваться». Может, это позволит учителям и ученикам задуматься о том, что в мире существовали иные оценки Сталина, кроме которые ныне предлагают в российских учебниках и методических пособиях, одобренных Лавровым, Курляндским и другими.

Небесполезно было бы российским учителям и ученикам познакомиться и с высказыванием великого чилийского поэта Пабло Неруды в его мемуарах: «Вот моя позиция: темные стороны периода культа личности, о которых я не знал долгие годы, не могли вытеснить из моей памяти образ Сталина, который сложился у меня с самого начала, — Образ строгого к себе, как анахорет, человека, титанического защитника русской революции. Помимо всего, война возвеличила этого невысокого человека с большими усами; с его именем бойцы Красной Армии шли на штурм гитлеровской крепости и не оставили от нее камня на камне».

Ту же закономерность, которую обнаружил B.C. Бушин при сравнении двух групп литераторов, можно увидеть, если расширить границы его «шеренг». Как известно, при жизни Сталина никто не проводил социологических опросов, в которых выяснялось бы отношение к нему. Однако огромное количество опубликованных высказываний о Сталине различных людей, которые встречались с ним по работе, а также выдающихся деятелей мирового сообщества, которые могли дать верную оценку его государственной деятельности, позволяет говорить, что подобие такого опроса состоялось. В этом своеобразном опросе приняли участие не только зарубежные писатели, но и выдающиеся государственные деятели тех лет, полководцы Красной Армии и вооруженных сил союзников в годы Второй мировой войны, видные организаторы производства, выдающиеся ученые, советские писатели, композиторы, кинематографисты, журналисты, артисты, дипломаты разных стран, высшие церковные иерархи, специалисты различных отраслей науки и техники, рядовые служащие, рабочие, солдаты.

В ходе этого «опроса» подавляющее большинство его участников дало высокую или высочайшую оценку Сталину и его деятельности. Зачастую они высоко оценивали вклад Сталина в ту область человеческой деятельности, с которой они были хорошо знакомы в профессиональном отношении. Авиаторы и авиаконструкторы восхищались его познаниями в самолетах и самолетостроении. Такой же высокий уровень владения профессиональными знаниями проявлял Сталин в других областях современного вооружения по свидетельству многих специалистов. Кинематографисты отмечали его высокий уровень понимания специфики кинематографии. Музыканты признавали, что он прекрасно разбирался в музыкальных произведениях и исполнительском искусстве. Дипломаты разных стран считали его непревзойденным мастером международных переговоров. Даже те государственные руководители, которые были враждебны целям Сталина (такие, как У. Черчилль), высоко оценивали его как своего коллегу, восхищаясь тем, как он в течение почти тридцати лет возглавлял СССР в столь трудный исторический период, и высоко оценивали достижения СССР под его руководством.

Но помимо упомянутых Бушиным литераторов, в мире имеется немало и других лиц, которые в разное время дали исключительно низкую оценку Сталину и его деятельности. Среди них преобладают люди, которые никогда не были лично знакомы со Сталиным, такие как А. Солженицын, А. Рыбаков, Э. Радзинский, Б. Илизаров и другие. (Незнакомство со Сталиным не мешало им пытаться анализировать ход его мыслей и даже сочинять его «внутренние монологи».) Те же люди, которые знали Сталина лично и подвергли его поношению, как правило, вошли в историю сокрушительными поражениями в своей политической деятельности (например, Л.Д. Троцкий, Н.С. Хрущев, Милован Джилас). Среди политических банкротов, которые атаковали Сталина, были и те, которые к тому же никогда не были знакомы лично со Сталиным (например, М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев, A.C. Черняев и другие). Наконец, среди антисталинистов значительную часть составляют политические перевертыши, которым ничего не стоило радикально менять свои взгляды в угоду политической конъюнктуре и ради личной выгоды. Неудивительно, что в их оценках преобладают демагогическая ложь, злобная зависть неудачников и убогое, наспех сочиненное вранье хронических конъюнктурщиков.

Представим обратное: все крупные государственные деятели XX века, все советские военачальники, организаторы производства, советские и иностранные деятели науки и культуры, инженеры, техники и рабочие, лично знакомые со Сталиным и его деятельностью, единодушно осуждали бы и всячески поносили бы его. А в защиту его выступили бы такие историки, как Волкогонов, Лавров, Илизаров и Латышев, такие экономисты, как Гавриил Попов и Егор Гайдар, такие писатели, как Радзинский и Рыбаков, такие политические деятели, как Горбачев, Яковлев и Черняев. Возможно, в этом случае всем мыслящим людям пришлось бы усомниться в заслугах Сталина.

И все же социологам удалось выяснить, как на самом деле оценивали Сталина те, кто жил вместе с ним, трудился и сражался на полях войны, кто воплощал в жизнь его замыслы. Они смогли провести посмертный опрос тех, кто, по словам Неруды, «шли на штурм гитлеровской крепости». В опубликованном Московским государственным университетом в 2005 году исследовании «Социология Великой Победы» имеется глава «Жизненные ценности военнослужащих периода Великой Отечественной войны». Она написана Н.В. Момотовой и В.Н. Петровым на основе контент-анализа писем фронтовиков, направленных ими домой в годы войны.