На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

ТРЕБУЮТСЯ Мальчики для выполнения увлекательных заданий, в хорошей спортивной форме, ответственные, готовые и умеющие играть на губной гармошке («Встреча в лагере в Джорджии» во всех тональностях, умеренные штрафы за фальшивые ноты), не возражающие против сверхурочных репетиций на Инструменте... Приключения гарантируются!

Так что когда «настоящие» «Друзья Удачи» улетели, мальчики остались в сомнительном святилище Академии марширующих оркестров губных гармошек... Но жизнь на поверхности год от года продолжала собирать свою привычную дань, пока другие «Друзья Удачи» беззаботно оставались наверху, не платя налоги и летая для выполнения заданий по всему миру, возможно, вообще больше не помня своих «заместителей»   — смелые и безрассудные найдут, чем себя занять, а другие («сурки» на жаргоне «Друзей Удачи»), без сомнений, знали о рисках и цене своего заместительства. И некоторые уехали отсюда, как когда-то давно уехали из своих благоразумных городков в самом центре страны в дым и вакханалию города плотной застройки, которую они вообразить себе не могли, начиная свой путь   —  уехали, чтобы присоединиться к другим ансамблям, игравшим музыку более новых рас, аранжировки негритянского блюза, польские польки, еврейский клезмер, а другие не могли найти понятный выход из прошлого, возвращались снова и снова на места былых представлений   —  в Венецию, Италия, и Париж, Франция, и на роскошные курорты старой Мексики, чтобы играть то же попурри из кекуоков, рэгтаймов и патриотических гимнов, сидеть за теми же столиками в кафе, посещать те же пивные на узких улочках, субботним вечером грустно смотреть на местную молодежь, которая кружит и флиртует на маленьких пьяццах, не зная точно, осталась их собственная юность позади или только грядет. Как всегда, в ожидании возвращения «истинных» «Друзей Удачи», в жажде услышать:

  —   Вы были великолепны, парни. Жаль, что мы не можем рассказать вам обо всем, что произошло, но дело еще не закончено, сейчас переломный момент, и чем меньше будет сказано, тем лучше. Но однажды...

  —   Вы снова собираетесь в путь?

    — Так скоро?

  —  Мы должны. Нам так жаль. Банкет в честь воссоединения был вкуснейший, огромное спасибо, концерт губных гармошек мы никогда не забудем, особенно   — негритянские мелодии. Но сейчас...

   И снова знакомая уменьшающаяся в небе точка.

   — Не грусти, приятель, это, должно быть, важно, они правда хотели в этот раз остаться, ты должен понимать.

   —  Что нам делать со всей этой оставшейся едой?

    —  И со всем этим пивом, которое никто не выпил!

    —  Почему-то мне это не кажется проблемой.

Но это было началом некоего освобождения от страстного стремления, словно они жили в захолустной долине, далеко от автострад, и в один прекрасный день заметили, что прямо за одним из горных хребтов   — дорога, и по этой дороге на их глазах проехал фургон, потом несколько всадников, потом карета и еще один фургон, в свете дня, понемногу терявшем свою суровую изотропность, впадая в облака и дым труб, и даже в изменения погоды, вскоре здесь уже был постоянный поток транспорта, слышимый днем и ночью, в их долину начали приходить люди и предлагать поездки в город по соседству, о существовании которого мальчики раньше даже не подозревали, потом все они поняли, что разъезжают по миру, почти не отличающемуся от того, который покинули. И в один прекрасный день на краю одного из этих городков готовое к отлету, с блестящей металлической облицовкой, свежевыкрашенное и отремонтированное, за углом огромного ангара ждало их, словно они никуда не уезжали, старое доброе «Беспокойство». Пугнакс держит лапы на кормовом поручне, машет хвостом без устали, лает с нескрываемой радостью.

Кое-где Нарушители границ распространялись о своих старых токсичных делишках, но теперь экипаж «Беспокойства», более точно настроенный на их присутствие и давно избавившийся от какой-либо веры в их чудотворные способности, как-то лучше их избегал, предупреждал о возможном вреде, даже иногда принимал меры против них. Неудачные экспериментальные кастрюльки с бортовой кухни Майлза, сброшенные с высоты, достаточно умеренной для того, чтобы сохранить боевую слаженность, казались эффективными, как и пранкерские телефонные звонки поставщикам материалов для мощения с заказом больших объемов цемента, которые нужно было доставить и вылить в местах нахождения Нарушителей границ.

Нечего и говорить   —  в маленьком отряде были острые разногласия относительно образа действий, споры бушевали на собраниях управляющего комитета. Политические разногласия не сгладило внезапное возвращение стукача Академии марширующих оркестров губных гармошек Алонсо Митмена, он просто забрел однажды, насвистывая «После бала» в ритме кекуока, словно не было никакой предыстории.

С собой он принес тщательно скрепленную множеством печатей копию таинственной карты, в поисках которой они когда-то летали в Венецию, из-за чего едва не была сожжена пьяцца Сан-Марко.

  —  Мы там тоже были,   —  сказал Митмен с неприятной улыбкой,   —  но, думаю, вы нас не видели.

    —  И теперь вы пытаетесь это продать,   — предположил Рэндольф.

    —  Сегодня только для вас бесплатно.

  —   Откуда у вас странное впечатление,   — спросил Линдси,   —  что, когда-то едва избежав уничтожения теми, кто так безрассудно искал этот губительный документ, мы можем сейчас выказать хотя бы малейший интерес по отношению к нему?

   Вероломный Митмен пожал плечами:

   —   Спросите у своей машины Теслы.

И действительно, словно подслушивая этот разговор в рамках обстоятельной слежки за «Друзьями Удачи» даже из своих бюрократических далей, Высшая Власть решила снова запустить тяжелую руку в их жизни.

 Однажды ночью после Вечернего Сбора устройство Теслы ожило и начало передавать сигналы, мальчики собрались вокруг него и принялись слушать.

  —  Приняв сообщение,   —  объявил глубокий зычный голос,   —  от надлежащим образом уполномоченного агента Алонсо Р. Митмена о карте, неофициально известной как Путеводитель Сфинчино, вы немедленно отправляетесь заданным курсом в Бухару во Внутренней Азии, где поступите в распоряжение подпустынного фрегата Его Величества «Саксаул», командует которым капитан К. Зейн Тоудфлекс. Предполагается, что «Беспокойство» полностью укомплектовано Гипопсаммотическими аппаратами выживания текущей модели, поэтому дальнейшие расходы для этой цели не предусмотрены.

Прибор замолчал, стрелки замерли, циферблаты вернулись в спящий режим.

    —  О чем, черт возьми, он говорит?   —  озадаченно прищурился Дерби.

   —   Профессор Вандерджус должен знать,   —  сказал Рэндольф.

  —  Ну, как же, рассыпчатые песчаные барханы!   — воскликнул Профессор.   — Я знавал одного парня, Розуэлла Баунса, фактически он изобрел аппарат Гипопс, но организация Вайба, претендующая на монополию, боюсь, не устанавливает гибкие цены.

Они нашли Розуэлла Баунса, бодро ухмыляющегося при виде вузовок, на маленькой площади перед Студенческим Клубом. Профессор сообщил им, что еще в 1899 году Розуэлл постиг принципы того, что потом стало Гипопсаммотическим аппаратом выживания единого образца, или «Гипопс», который произвел революцию в сфере путешествий в пустыне, предоставляя реальную возможность погружаться в пески и продолжать там дышать, ходить и так далее.

  — Вы контролируете свои частоты молекулярного резонанса, попросту говоря,   — объяснил Розуэлл,   —  в его конструкцию входит элемент тонкой настройки для компенсации ухода параметра, чтобы всё казалось твердым, но достаточно рассыпчатым для того, чтобы вы могли сквозь него пройти, прилагая не больше усилий, чем когда плаваете в пруду. Чертова «Вайб Корп» украла у меня это изобретение, так что я без колебаний собью их цены. Сколько аппаратов вам нужно?

Они договорились о шести аппаратах, один из которых Розуэлл охотно согласился модифицировать для Пугнакса, по удивительно умеренной цене «для членов клуба», включавшей срочную доставку наложенным платежом, с дополнительной скидкой за наличный расчет.