Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России - Савелий Дудаков

Эти сведения полностью совпадают с другими источниками, даже из враждебного лагеря. Магомет Суфи, участник противорусского восстания, вспоминает: "У нас в Самарканде есть еврейский квартал, где живут только евреи. Мы их мало того что не любим, но просто презираем. Они одеваются как мы, в халат и тюбетейку, но мы бреем головы, а у них на висках вьются пейсы. Кроме того, им запрещено носить пояса, как у нас: они обязаны подпоясываться веревкою. Вот по пейсам и по веревке их сейчас можно отличить от нас, даже издали. Они не смеют входить в наше общество и близко подходить к нам, но они умеют как-то все подсмотреть, подслушать, все знать, что у нас делается. Мы слышали, что евреи, узнав о том, что готовится восстание, бегали крадучись в крепость и предупреждали русских. Но русские не поверили евреям и прогнали их"114.

Свидетельство мятежника-мусульманина подтверждает одно: евреям не было бы пощады, если бы мусульмане ворвались в цитадель. Племянник Кауфмана Павел Михайлович в замечательной статье, посвященной великому делу своего дяди, писал, что "евреи, жившие в городе, разведали коварные замыслы населения и к вечеру заявили о заговоре, прося позволения перейти в цитадель, в случае нападения… В этот же день, вечером, множество евреев явилось к коменданту и убедительно просили его дать им место в цитадели. Получив согласие, они перевели в цитадель своих жен, детей и имущество"115.

Мусульманский источник говорит: "Возвратился генерал Кауфман… и послал войска пройти по городу, очистив улицы. Тут, говорят, были жаркие схватки… Опасно было ходить по городу, солдаты могли принять за мятежного сарта и пристрелить.

Исключение было сделано только для евреев, их не трогали. Они, в то время как наши ополченцы и беки с сарбасами входили в город, успели-таки пробраться в крепость и заявить там, что евреи в мятеже не участвуют. Кроме того, они были полезны в крепости, работали там. Кстати, русские вспомнили их предупреждение.

Русские солдаты, обходя улицы города, не заглянули даже в еврейский квартал.

Вместе с солдатами ходили и евреи. Они теперь гордо подняли головы и сбросили свои веревки"116. Нелишне здесь отметить, что при подписании мирного договора с бухарским эмиром Кауфман в статьях 8, 9, 12 обеспечил бухарским евреям право свободного приезда в русские пределы, торговли и возможность приобретения недвижимого имущества в России117.

Интересно проследить, используя семейные предания, как русское завоевание отразилось на судьбе той или иной семьи. Мы уже упоминали о насильственной исламизации калонтара (старейшины) бухарской общины и одного из самых богатых людей Бухары Арони Кандина. Согласно преданию, в его обращении в мусульманство роковую роль сыграла клевета, исходившая от другой богатой еврейской семьи, Сиени Нияза, главным образом от одного из сыновей Нияза, тоже по имени Арон. В еврейской среде укоренилась поговорка: "Арон погубил Арона" (букв.: "Арон съел голову Арона"). Все имущество Арони Кандина было конфисковано. Была обращена в ислам и младшая жена Арони, в то время как старшая со своими детьми избежала этой участи (в то время у бухарских евреев существовала полигамия, при русских она почти исчезла, хотя и дожила до советских времен). После принятия ислама Арони Кандин стал эмирским казначеем. Однако эмир не доверял ему и запретил покидать дворец. Так Кандин прожил десять лет. Подобно другим насильственно обращенным, он долго не мог привыкнуть к новой обстановке и втайне, насколько это было возможно, сохранял верность еврейским обычаям. Постепенно ему удалось завоевать доверие эмира, и ему было разрешено выходить из дворца в сопровождении охраны, как бы составлявшей его свиту. За эти годы эмирский казначей разбогател, используя свое высокое положение. Но никогда не покидало его желание вернуться к религии предков. Арони Кандин ждал… После смерти Муззафар-хана, при его преемнике Ахад-хане, его положение еще более укрепилось. Он сумел стать необходимым новому эмиру, сделав его компаньоном в своих весьма выгодных торговых операциях. Но когда наконец Арони по поручению эмира разрешили выехать из Бухары по торговым делам и вернули конфискованное имущество, он бежал в Самарканд и принял русское подданство.

История самаркандских евреев за последние 150 лет неотделима от истории семьи Калонтар. Моисей Калонтар служил при дворе эмира Насруллы Баттур-хана сборщиком налогов с еврейской общины. В 40-х годах прошлого века ему удалось купить участок земли, распланировать его и устроить на нем "махаллу" – еврейский квартал. До этого евреи жили вперемешку с мусульманами, что зачастую приводило к насильственному обращению в ислам. Во, время осады Самаркандской крепости большинству евреев удалось укрыться "под сенью" русских штыков. Оставшиеся были схвачены Джурой-беком. В их числе были уважаемые члены общины: раввин (хахам) Барух Фузаилов и Моисей Калонтар. Отказавшийся перейти в ислам Фузаилов был убит, а Калонтар отделался ранением и притворным переходом в мусульманство. Было это в июне 1868 г. Стремительное продвижение русских войск спасло его от гибели.

Моисей Калантаров (так он переиначил на русский лад свою фамилию) сделался "аксакалом", т. е. представителем от туземцев и личным переводчиком Кауфмана. (Можно предположить, что русский язык Калантаров выучил еще раньше, во время посещений России по торговым делам.) За верную службу он получил несколько медалей. Занимая эту должность, Моисей Калантаров, вернувшийся к религии предков, всегда стоял на страже еврейских интересов. При нем ни один еврей не был осужден. Моисей занимался благотворительностью, даже хоронил за свой счет бедных мусульман. Несколько лавок, принадлежащих ему, Калантаров завещал еврейской общине. Незадолго до смерти на его средства еврейское кладбище было обнесено каменной оградой. Наблюдая за работой, старик простудился и умер в 1878 г. Сооружение ограды было важным актом, так как мусульмане часто захватывали участки земли на еврейском кладбище. Сын Моисея, Давид, состоял аксакалом с 1891 по 1896 г. и за заслуги получил четыре золотые медали и личное почетное гражданство.

Итак, Средняя Азия была покорена Россией и на ее просторах рядом с вассальными Хивинским ханством и Бухарским эмиратом (проще было бы назвать их колониями) раскинулось Туркестанское генерал-губернаторство. В признании прогрессивности этих завоеваний в единый хор сливались не только голоса российских либералов и националистов, им вторили и с другого конца Европы. "По отношению к нравственности, законодательству и религии это (завоевание. – С. Д.) есть новый шаг к расширению области христианства, в замене гуманными его началами начал мусульманского изуверства и, следовательно, к освобождению человеческой личности от поглощения ее узкими требованиями ислама", – писал в конце века М.И. Венюков118.

"Никогда ещё война против государя полудикой страны не была более справедлива и необходима", – констатировал в те же годы англичанин, герцог Аргайл119. Но вряд ли серьезно можно рассматривать завоевание Россией Средней Азии как культуртрегерскую миссию. Россия была движима идеей экспансии, а либеральные и даже "освободительные" методы ее реализации следует ставить в заслугу не России как таковой, а "главнокомандующему" русских войск К.П. Кауфману.

Завоевание русскими Бухары и приход к власти К.П. Кауфмана действительно облегчили жизнь бухарских евреев, но делалось это, конечно же, не ради них самих.

"После завоевания Туркестана туземные евреи были единственными распространителями русских товаров во всей Средней Азии, а следовательно, и проводниками русского влияния в крае. Русское правительство, уясняя себе значение туземных евреев для укрепления своей власти, первое время заигрывало с евреями. Они были уравнены в правах со всем туземным населением края. В частности, евреи не знали ограничений в отношении приобретения недвижимых имуществ. Богатое еврейское купечество фактически пользовалось даже более широкими правами, чем остальные туземцы"120. Именно в этот период множество насильственно исламизированных евреев вернулись к вере предков.

Конечно, после смерти Кауфмана туркестанским евреям не удалось сохранить равноправия, однако именно благодаря его изначальному покровительству антисемитизм в Средней Азии вплоть до 1917 г. не достигал уровня Европейской России. Видимо, отчасти "воспитательной" политике Кауфмана следует приписать почти трагикомический факт: после волны еврейских погромов 1905 г. в империи "дисциплинированные" мусульмане обратились к начальнику Кокандского уезда с просьбой разрешить "вырезать евреев"!

Ранее мы ставили вопрос: как относился К.П. Кауфман к евреям? Все вышеизложенное, пожалуй, говорит само за себя. Тогда рождается естественный вопрос: почему Кауфман более чем либерально относился к народу, гонения на который были испокон веку чуть ли не возведены в ранг государственной политики? Ответ на него не прост. Прежде всего дело заключалось в масштабе государственного мышления К.П.