Белая Роза. Игра теней - Глен Кук

— Ох как! Когда это началось?

— Первый рапорт я получил около полудня.

— Все случаи, значит, сегодня?

— Так точно, сэр.

— Давай посмотрим на подвергшихся нападениям.

Он привел их к столу. Все оказались нарами. Их было пятеро. Пожалуй, такое могло произойти не только с наром. Я послал Мургена к нашим. Вскоре он вернулся.

— Три случая. Они сами справились. Говорят, не подумали, что такие мелочи стоят рапорта.

Это кое-что говорит о состоянии дисциплины…

Примерно через полминуты было установлено, что нападавшие, судя по всему, не являлись таглиосцами.

— Такие сморщенные смуглые карлики? Мы видели подобных на реке. Я спрашивал Лебедя; тот сказал, что не знает, откуда они. Однако медвежью болезнь они ему устроили. Если они не таглиосцы, не спускайте им ничего. И пару пленных возьмите. Одноглазый! Если сумеешь изловить парочку, возьми их в работу, и…

Все это говорилось, пока таглиосские подавальщики сновали туда-сюда. Как раз в этот момент несколько человек подошли забрать пустые тарелки, удержав Одноглазого от жалоб на столь непомерное количество работы для него одного. Впрочем, и после их ухода он не успел даже вякнуть.

Первым заговорил Мурген:

— Тут одно дело, Костоправ.

Могаба слегка поморщился. Гибкий-то он гибкий, но никак не мог привыкнуть к тому, что я позволяю кому-либо называть меня иначе чем «Капитан».

— Что за дело?

— Летучие мыши.

Гоблин хихикнул:

— Заткнись, коротышка. Что за мыши?

— Ребята постоянно находят вокруг мертвых летучих мышей.

Уголком глаза я заметил, что Госпожа внимательно прислушивается к разговору.

— Не понимаю.

— Наши люди с самого приезда сюда каждое утро находят мертвых летучих мышей. Все разодраны, не просто упали мертвыми. И — только там, где мы, В городе этого больше нигде не бывает.

Я посмотрел на Одноглазого. Он тоже взглянул на меня и сказал:

— Понятно. Все понятно. Еще работенка для старого, доброго Одноглазого. И как этот Отряд обойдется без меня, когда помру?

Уж не знаю, купились ли на это остальные или как.

Между мной и Одноглазым существовало нечто такое, во что были посвящены не все.

— Еще проблемы есть?

Проблем ни у кого не нашлось, однако у Мургена был вопрос:

— Ничего, если мы малость поработаем над Лебедем? Я поглядел на эту забегаловку, где он — хозяин. Пожалуй, кое-кто из наших ребят там посидит. Может, удастся выяснить что-нибудь интересное.

— В крайнем случае, хоть понервничает. Хорошая идея. И из наров кого-нибудь возьмите. Пусть приглядятся к этому Ножу.

— Страшноват парень, — заметил Масло.

— И, голову кладу, самый опасный. Наподобие Ворона. Убьет — глазом не моргнет, а через пять минут и не вспомнит.

— Вы должны рассказать мне побольше об этом Вороне, — сказал Могаба, — С каждым разом, когда вы упоминаете о нем, он все больше интригует меня.

В разговор, не донеся вилки до рта, вмешалась Госпожа.

— Обо всем этом написано в Анналах, лейтенант, — сказала она с предостерегающей мягкостью.

При всей его преданности всему, связанному с Черным Отрядом, Могабе еще только предстояло предпринять попытку серьезного ознакомления с Анналами, написанными после того, как Отряд покинул Джии-Зле.

— Конечно, — отвечал он.

Голос его звучал по-прежнему ровно, однако взгляд затвердел, словно сталь. Между ними явственно чувствовался некоторый холодок. Я и прежде замечал это. Негативный химизм, так сказать. Причин для нелюбви друг к другу у них не было. Хотя, может, и были: в те дни я проводил с Могабой куда больше времени, нежели с Госпожой.

— Значит, решено, — сказал я, — Выходим после ближайшей смены караулов. Готовьтесь.

Большинство, молчаливо кивнув, встали из-за стола. Гоблин некоторое время хмуро взирал на меня, затем тоже поднялся.

Он подозревал, что взят в разведку в основном для того, чтобы не смог без меня напроказить.

И был процентов на шестьдесят прав.

Глава 25

Таглиос. Разведка на юг

Попробуйте как-нибудь выехать откуда-нибудь незаметно, хотя бы на кляче, на каких обычно пашут крестьяне. Тогда примерно наполовину сможете понять трудности попыток выскользнуть из города на подаренных Госпожой чудищах. Бедняга Гоблин, обеспечивающий; прикрытие, уработался до предела. После того как мы покинули город, я начал думать, что мы и карету без опаски могли бы взять с собой.

Впрочем, незаметность нашего отъезда была лишь относительной. Вороны не покидали своего поста. Казалось, эти проклятые птицы повсюду, где бы мы ни ехали, на каждом дереве и каждой крыше.

Ехали мы быстро, и округа в темноте была видна не слишком хорошо, однако деревни к югу от Таглиоса выглядели зажиточно, а земли вокруг были отлично возделаны. Как же иначе снабжать такой большой город. Хотя и в самом городе имелись сады, особенно в богатых его частях. Удивительно, но мяса таглиосцы ели мало, хотя такую еду можно просто-напросто приводить на рынок своим ходом.

Две или три крупнейшие религиозные семьи запрещали мясоедение.

Кони наши, вдобавок ко всем прочим достоинствам, могли видеть в темноте и ничуть не затруднялись идти кентером, когда я даже рук собственных не мог разглядеть. Рассвет мы встретили в сорока милях к югу от Таглиоса, и задницы наши были здорово побиты о седла.

Крестьяне, поразевав рты, смотрели, как мы проносимся мимо.

Лебедь рассказывал мне о вторжении Хозяев Теней прошлым летом. Дважды мы пересекали тропы той войны, проезжая полностью вырезанные деревни. Уцелевшие, конечно, отстроились заново, но места поменяли.

У второй такой мы остановились. Пока мы завтракали, на нас подошел взглянуть местный староста. У нас просто не нашлось слов. Убедившись, что его не собираются никуда забирать, он только с улыбкой пожал мне руку и пошел прочь.

— Он знает, кто мы такие, — сказал Гоблин. — И думает о нас точно так же, как и городские.

— Дураками считает?

— Да нет, Костоправ, никто нас за идиотов не держит, — сказала Госпожа. — Может, в этом-то и проблема. Может, мы просто не так умны, как они полагают.

— И что же?

Я швырнул камнем в одну из ворон и промазал. Она насмешливо покосилась на меня.

— По-моему, ты был прав, говоря о заговоре молчания. Но быть может, они прячут не так много, как ты думаешь. Возможно, они просто считают, что мы знаем больше, нежели они.

Зиндаб, лейтенант Могабы и третий после него по значимости, поддержал ее:

— Я чувствую, капитан, что в этом и есть самая суть. Я много времени провел на улицах, и видел это в глазах всех, смотревших на меня. Они думали обо мне гораздо лучше, чем я есть.