Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Капеллан Микаэль Энеман устроил богослужение и произнес проповедь, в которой неудачи шведов объяснил карой Господа Бога за все их прегрешения, совершенные во время войны. Король Карл внимательно слушал проповедь, а после службы поблагодарил Энемана за его «благоразумную рассудительность».

От сераскира Юсуфа-паши из Бендер прибыл посыльный — это был тот самый человек, которого Карл принимал полутора годами раньше на Висле перед вторжением в Россию. Бендерский начальник оказался более гостеприимным и дружески настроенным по отношению к шведам, нежели очаковский «философ»: он прислал палатки, повозки и другие необходимые на первое время вещи и пригласил Карла в Бендеры.

Весьма полезным оказался француз Константин де Турвиль, завербовавшийся в шведскую армию в 1707 году в Саксонии, длительное время проживавший в Турции и владевший турецким языком. Его Карл назначил военным комиссаром, в главную обязанность которого входило обустройство и адаптация шведов в Турции. Де Турвиль, в частности, оказывал переводческую помощь шведскому послу при Порте Мартину Нойгебауреру.

24 июля шведы покинули Очаков и направились в Бендеры «в гости» к Юсуф-паше. Конечно, внешние обстоятельства этого перехода не шли ни в какое сравнение с тяготами предыдущего, но и тут шведы столкнулись с сюрпризами: их североевропейские желудки, привыкшие к грубой мясной и соленой пище, не выдержали встречи с изобилием фруктов, кофе и прочих турецких сладостей и деликатесов, поэтому многие заболели и передвигаться приходилось медленно и с частыми остановками. На пути к Бендерам в городе Суклея шведов нагнал турецкий офицер из Очакова, он привел с собой 36 шведов и сотни полторы запорожцев, которые самостоятельно преодолели Днепр и благополучно добрались до турецкой границы из Переволочны. Они покинули лагерь до капитуляции и потому ничего нового рассказать королю не могли.

1 августа шведы добрались до Бендер, где их встретил заранее высланный туда для подыскания подходящего жилья для короля Юлленкрук. Карл XII собирался пробыть в Бендерах недолго — до момента подхода его армии и полного выздоровления, но ему пришлось прожить там целых три года. Он поселился в роскошной палатке, подаренной султаном Ахмедом, которую разбили на окраине города, в самих Бендерах бывал крайне редко, в своих письмах указывал «лагерь под Бендерами» и планировал в ближайшее время выехать в Польшу, чтобы соединиться там с фон Крассовым и Лещинским, благо польская граница была рядом.

На третий день пребывания под Бендерами М. Нойман сделал на ноге короля операцию, вырезав из раны омертвевшие ткани и кости[196]. После этой операции дела у короля пошли на поправку, через несколько дней он стал ходить с костылем, потом наступать на ногу, а 17 сентября первый раз сел в седло. Для непоседливого короля два с половиной месяца неподвижности были, конечно, тяжелым испытанием. 21 июля, еще в Очакове, взбунтовались казаки, они опасались выдачи их турками обратно царю Петру и хотели расправиться с Мазепой и его окружением. Карлу вместе со своими солдатами и офицерами пришлось защищать гетмана, а потом вести с бунтовщиками переговоры.

Лишь на берегу Буга Карл узнал о смерти старшей сестры Хедвиг Софии — проговорился гофмаршал фон Дюбен, назвав ее в присутствии короля «блаженной памяти герцогиней». Карл спросил фон Дюбена, что он имел в виду, и тому пришлось рассказать, что Хедвиг София 12 декабря 1708 года умерла от оспы. «Ах, моя бедная сестра! Ах, моя сестра!» — вскричал король и зарыдал. Закрыв лицо плащом, он убежал прочь, чтобы остаться со своим горем наедине. Подданные короля в первый раз увидели, как он плачет. В своем горе король был неутешен и долго — около года — не хотел верить посланию из Стокгольма, считая его злонамеренно распущенными слухами. Год спустя, в письме к Ульрике Элеоноре от 22 июня 1710 года, он признается, что вся надежда на то, что старшая сестра находится в живых, для него окончательно исчезла. Этот эпизод поворачивает нам фигуру Карла XII совершенно другой стороной: мы видим, что в глубине его существа скрывались настоящие человеческие чувства, только он привык их не выставлять напоказ.

При получении известия о потере под Переволочной остатков своей армии Карл XII не плакал, тем более что до него уже дошли об этом слухи, муссировавшиеся и в Европе, и в Турции. 13 августа в Бендерах появился генерал Мейер-фельт, отпущенный царем Петром из добровольного плена, который официально подтвердил эти сведения. Армии больше не существовало, и не было никакого смысла возвращаться в Польшу, вести переговоры с крымским ханом и султаном и уговаривать их присоединиться к союзу против России — присоединяться им было просто не к чему. Отныне Карл XII представлял практически только себя; его голос стал звучать слабее и слабее; его слава стала забываться, да и само его имя на некоторое время стало исчезать из европейского употребления. Не умевший долго задерживаться на одном месте, кочевавший из одного города в другой, он теперь надолго был привязан к захолустному городишку на окраине Османской империи. Он никогда не сидел без дела, без остатка отдаваясь военному ремеслу, но теперь, когда армии не стало, он не знал, чем заполнить свободное время. Ему оставалось только ждать и надеяться, надеяться и ждать. Ведь где-то когда-то должно же что-то случиться; в Европе, в Польше, в Турции, в России, на небесах, наконец. Или обхаживать султана и доказывать ему, что война с московитами — в его собственных интересах. Для этого необходимо ввести шведские войска из Померании в Польшу, соединиться там с турками и нанести удар по русским. Но предварительно надо установить доверительный контакт с великим визирем и повернуть его уши в сторону от нашептываний русского посла Толстого. Не забыть оказать влияние на посла Франции. И ни на минуту не прекращать разжигать жар ненависти к русским у крымского хана. Попутно следовало бы добыть денег на подкупы и подарки главному евнуху султана.

Судьба эмигранта. Главная книга его жизни уже была написана, ему только осталось дополнить ее несколькими заключительными главами, которые мало что нового внесут в сюжет произведения: Русско-турецкая война 1711 года (наконец-то!), неудача Петра на Пруте (вот она птица счастья!), возвращение в Европу (трепещите!), оборона Штральзунда (мы «им» еще покажем!), два норвежских похода (зачем?) — и все.

Судьба великого человека, потерпевшего великое поражение. «Полтава и Переволочна были не только военной катастрофой для Швеции... но и политической, — считает Лильегрен. — Позиция Швеции в большой европейской политике была построена на мощи оружия. Когда она была побеждена, все обрушилось...» Если в 1706—1707 годах Карл XII считался одним из самых могущественных европейских правителей, то «...теперь шведский король превратился в разменную карту в игре Турции и России — деградация, которой он, вероятно, не осознавал».