Одинокий голубь - Лэрри Макмуртри

Но она не умерла, вот только пить хотелось еще сильнее. Язык начал ее беспокоить. Создавалось впечатление, что он заполнил весь рот, и, когда она слизывала капли пота, он казался ей величиной с ладонь.

Затем она задремала и видела во сне воду. Когда открыла глаза, то оказалось, что они остановились у довольно большого ручья, и Синий Селезень отвязывал ей лодыжки.

– А ты в штаны наделала, – заметил он. Лорене было безразлично, что он говорит. Ноги ее не держали, но ей настолько хотелось пить, что она поползла к ручью, испачкав руки и штаны. Она никак не могла напиться, вода даже попала в нос. Пока она пила, подошел индеец и приподнял ее, схватив за волосы.

– Не пей так быстро, – сказал он. – Свалишься с лошади.

Затем он опустил ее голову под воду и подержал там. Лорена решила, что он хочет ее утопить, и попробовала ухватить его за ноги, чтобы выбраться. Но, очевидно, он просто решил ее искупать, потому что вскоре ее отпустил и вернулся к лошадям. Лорена сидела в воде в мокрой одежде, не обращая ни на что внимания. Она пила, пока больше в нее уже не лезло. Синий Селезень расседлал лошадей, и они тоже пили, стоя в воде.

Когда она, шатаясь, вышла из воды, индеец сидел под деревом и жевал кусок сушеного мяса. Он порылся в седельной сумке и протянул ей кусок. Лорене есть не хотелось, но она вовремя вспомнила, что ей утром и пить не хотелось. Она взяла мясо.

– Отдохнем, пока не стемнеет, – сообщил он. Она взглянула на солнце, которое уже стояло не так высоко. Недолго же им придется отдыхать. Она попробовала погрызть мясо, которое оказалось таким твердым, что не поддавалось ее зубам. Она отошла и села в тени небольшого дерева на берегу ручья.

Индеец спутал лошадей, потом подошел и по смотрел на нее сверху вниз.

– У меня для тех баб, кто пытается сбежать, есть свое лекарство, – сказал он как бы между прочим. – Я проделываю им маленькую дырочку в животе, достаю кишки и обматываю вокруг ветки. Затем оттаскиваю их на тридцать – сорок футов и привязываю. Так они могут любоваться, как койоты жрут Их внутренности.

Он вернулся под свое дерево, улегся, пристроил седло в качестве подушки и быстро заснул.

Лорена так устала, что даже его угроза не произвела на нее сильного впечатления. Она не собиралась убегать и давать ему повод проделывать дыру у нее в животе. Но ей уже не казалось, что она умирает. Смерть виделась ей в лице этого индейца. Она не доживет, чтобы ее резали или скармливали койотам. Она умрет, если он ее коснется. Но она слишком устала, чтобы переживать по этому поводу. Единственная мысль промелькнула у нее в голове: надо было остаться с Ксавье. Он человек слова, во многих отношениях ни чуть не хуже других. А она упрямо уехала с Джейком, которому за три недели успела надоесть. Джейк, на верное, все еще играет в карты в Остине. Она не особенно и винила его, в карты он играл лучше, чем делал многое другое.

Лорена задремала, как ей показалось, на минуту и проснулась от того, что индеец тряс ее. Было уже почти темно, солнце село.

– Поехали, – велел он. – Не стоит пропускать прохладу вечера.

И снова они ехали всю ночь. Лорена засыпала в седле и свалилась бы, если бы не была привязана. На заре он снова разрешил ей спешиться у другого ручья, и на этот раз она сделала то же, что и он, – помочилась и напилась. Опять они ехали весь день по пустынной местности, не встречая ни всадника, ни городка, ни животного. Единственное, на что она обратила внимание, так это на то, что стали реже попадаться деревья. Она так устала от езды, что с радостью бы умерла, только бы остановиться. Ей хотелось спать больше, чем чего-либо в жизни. Солнце жарило вовсю. Когда ей удавалось задремать, пот стекал на веки, так что, когда она просыпалась, лицо было влажным.

Синий Селезень настолько мало ею интересовался, что она никак не могла понять, зачем он ее украл. Он за весь день практически ни разу не оглянулся. Он отвязывал ее, когда они останавливались, и снова привязывал, когда они садились на лошадей. Однажды, пытаясь напиться в ручейке, который тек тоненькой струйкой, она оступилась, оперлась рукой, чтобы не упасть, и потом измазала себе нос. Его это слегка по забавило.

– Мартышке Джону понравятся эти желтые волосы, – сказал он. – Он прямо сразу захочет на тебе жениться, едва увидит.

Позднее, когда Синий Селезень снова привязывал ее к лошади, он опять упомянул цвет ее волос.

– Жаль, что племен совсем не осталось, – заметил Синий Селезень. – Несколько лет назад мне бы достаточно было тебя скальпировать. Я бы получил кучу денег за такой скальп. – Он протянул руку и лениво потрогал волосы. – Надеюсь, тот старик-рейнджер поспешит, – проговорил он. – У меня за ним должок.

– Гас? – спросила она. – Гас не придет. Я не его женщина.

– Придет, – возразил Синий Селезень. – Если не за тобой, то за мной. Мне бы лучше вспороть тебе брюхо, и пусть он хоронит то, что не съедят стервятники и койоты.

Лорена боялась поднять на него глаза. Вдруг он все-таки решит так поступить?

– Только я обещал парням, что привезу им бабу, – продолжал он. – Сомневаюсь, чтобы они рассчитывали на такую, как ты. Они скорее всего отдадут мне все свои деньги и шкуры в придачу, когда тебя увидят.

В тот день ее кобыла окончательно выбилась из сил.

Она все чаще спотыкалась. В самую жару она встала, опустив голову.

– Похоже, тот, кто выбирал эту лошадь, собирался ездить на ней в церковь, – заметил индеец. Он отвязал Лорену и посадил ее на мула. Они уехали, бросив кобылу. Мул продержался день, потом тоже встал. Индеец заставил ее сесть позади него на гнедого. Если лошадь и возражала против второго седока, она ничем этого не проявила. Лорена держалась за седло и старалась не касаться индейца, хотя он и не обращал на нее внимания.

Сидя за его спиной, она обратила внимание на какое-то белое ожерелье у него на шее, которого раньше не замечала. Оно было из кости, и, хорошенько присмотревшись, она поняла, что это человеческие пальцы.

В тот вечер, когда они остановились на отдых, Синий Селезень обратил внимание, что она посматривает на ожерелье. Его усмешка заставила ее снова вспомнить о смерти.

– Так легче всего снимать кольца, – объяснил он. – Отрубил палец – и все. Не труднее, чем сломать ветку, если знаешь, как взяться за дело.

В ту ночь он связал ей и ноги и руки и уехал. Лорена молчала, ни о чем его не спрашивала. Возможно, он оставил ее стервятникам, но она согласилась бы скорее умереть, чем рассердить его. И развязаться она тоже не пыталась, боясь, что он следит за ней и ждет, когда она попробует убежать. Она заснула, а проснулась от того, что он перерезал ее путы.

– Эта лошадь тоже дрянь, но нам она нужна всего лишь на день, – сказал он.