Невменяемый колдун - Юрий Иванович

Еще заранее домоправительница вместе с племянником решила обязательно дождаться с ужином возвращающийся отряд. Вплоть до поздней ночи. Поэтому появился временной промежуток, который деятельная старушка тут же придумала чем заполнить. Она решила еще раз обойти приготовленные комнаты и лично, придирчивым взглядом удостовериться в идеальном порядке.

Комнаты Чиграна и Мареза не обладали какой-нибудь индивидуальностью и выделялись лишь чистотой и строгостью линий. Как в отличной гостинице, ожидающей своих временных постояльцев.

Обитель столичного гостя была гораздо просторнее и сразу же поражала обилием вещей, баулов, сумок и деревянных ящиков. Помимо этого бросались в глаза изящные статуэтки на столиках, несколько оригинальных картин с полуобнаженными красотками, которые Давид Сонный без всякого стеснения развесил по стенам, и разнообразные шкатулки со всевозможными украшениями, благовониями и принадлежностями по уходу за волосами, лицом и телом. Вряд ли первые дамы королевства имели такую массу предметов первой, второй, да и третьей необходимости. А уж тем более вряд ли какая из них взяла бы это все с собой в дальнюю дорогу.

Тетушка Анна с удивлением покачала головой: а ведь в первый день красавец Эль-Митолан из Плады прибыл лишь с одной переметной сумой. Но вот позавчера до замка наконец-то добрался его личный ординарец, и даже у Хлеби Избавляющего глаза на лоб полезли, когда он увидел, сколько багажа приказал доставить его коллега следом за собой. Даже пошутил после продолжительного почесывания макушки:

– Придется срочно достраивать в высоту башню. Иначе в ней ничего не поместится…

На что Давид Сонный, просматривающий в то время список доставленного багажа, огорченно воскликнул:

– Да здесь и половины нет из того, что мне необходимо! – Затем стал выкрикивать недостающие позиции в лицо стоящего рядом симпатичного мужчины лет тридцати: – А где мои демисезонные куртки для верховой езды? И шляпы? Неужели ты их растерял по дороге?! И где…

Его ординарец был лет на десять моложе своего господина, но являлся не просто наемным работником, а самым близким другом и товарищем колдуна. Они даже вместе участвовали в любовных интрижках и развлекательных похождениях. Ординарец слыл весьма остроумным человеком с немалым интеллектом. К гневным выкрикам в свой адрес он относился словно к жужжанию мелкой мошки возле уха и не отмахивался от них лишь из-за того, что с любопытством осматривался по сторонам. Но под конец он все-таки решил остановить непрерывный поток упреков в свой адрес:

– Давид! Ты ведь сказал, что едешь на пару недель. Так зачем тебе летом осенние куртки? И шляпы мы тебе купим в ближайшей лавке. Я лично готов отправиться в Лиод хоть… сразу после обеда.

– А почему в Лиод?

– Там как раз недельный фестиваль намечается, – с увлечением начал рассказывать ординарец, но Сонный его перебил пафосным восклицанием:

– Какой фестиваль?! Мы сюда работать приехали!

– Да-а-а? – с грустью протянул столичный любитель развлечений. И еще раз осмотрелся вокруг, видимо отмечая про себя пасторальность окружающего пейзажа и однозначное отсутствие крупных увеселительных заведений. Затем наткнулся на насмешливый взгляд хозяина замка и радостно встрепенулся, имитируя энтузиазм: – Вот и прекрасно! Люблю поработать! – А затем снова обратился к своему расстроенному господину: – Но в таком случае зачем тебе шляпы в количестве большем, чем десять штук?..

Домоправительница с улыбкой вспомнила этот разговор и вышла из комнаты, так и не решившись хоть что-то здесь привести в порядок. Тем более что и Давид Сонный в один голос со своим ординарцем умолял ничего из вещей не переставлять и не укладывать. Похоже, им такой живописный беспорядок вполне нравился и соответствовал их привычкам.

А вот в комнате у Коперрульфа тетушка Анна задержалась надолго. Почти за десять лет совместного проживания под одной крышей отношения с этим человеком у домоправительницы сложились самые родственные. И она приравнивала Ганби чуть ли не к младшему брату. Да и отставной капитан отвечал ей тем же, считая старушку одновременно и старшей сестрой, и родной тетушкой, и доброй няней или кормилицей. Спальня дворецкого была одной из самых больших в замке и напоминала скорее образцовый музей оружия, доспехов и сопутствующих предметов боевого искусства. Причем каждая вещь имела строго свое, предназначенное только ей место и выглядела так, словно только что была вычищена и натерта до предельного блеска. Большинство единиц оружия Коперрульф привез восемь лет назад из своей столичной квартиры, которую он спешно продал в той поездке. Остальные же насобирал уже за время службы в замке, покупая некоторые на собственные средства на посещаемых в Лиоде весенних ярмарках. Причем в коллекции имелось несколько таких редких и ценных экземпляров вооружения, что даже хозяин замка хоть и по-доброму, но открыто завидовал своему маршалу и постоянно подначивал, уговаривая перепродать музейные экспонаты и доказывая, что на стенах гостиного зала раритеты будут смотреться намного лучше, чем в маленькой, не предназначенной для этого комнатушке. И отставному капитану не придется каждый раз водить гостей в свою спальню и хвастаться там редкостными вещицами при недостаточном освещении. На что Ганби Коперрульф отвечал с солидным достоинством и степенностью, ссылаясь на то, что истинные ценители оружия не нуждаются в больших окнах или многочисленных люстрах со светящимся газом. Настоящие знатоки оценят уникальные предметы в первую очередь душой. А для этого маленькое помещение подходит даже намного лучше, чем большое. И категорически отказывался продать экспонаты, утверждая, что они ему и самому еще не раз пригодятся. После таких слов хитро улыбающийся Эль-Митолан прекращал свои уговоры… до следующего подходящего случая.

Домоправительница придирчивым взглядом обвела все детали и предметы небольшого музея, а потом и подправила два хоста, которые, как ей показалось, не висели не с нужным наклоном. Немного взбила и поставила обратно идеально в центре изголовья подушку, удовлетворенно вздохнула и вышла из комнаты. И уже чисто машинально заглянула в комнату Мальвики, совсем не ожидая ее застать. Но девушка оказалась там.

– О! А я думала, ты в библиотеке…

– Да, сейчас как раз туда собиралась…

Но при этом девушка отвернулась к окну и замерла. Старушка уже слишком хорошо умела различать настроение своей воспитанницы, чтобы не обратить внимания на такое поведение. А когда приблизилась, то сразу заметила намокшие бинты ниже выступающих вперед очков-биноклей. И какое же сердце не сожмется от жалости при виде детских переживаний? Оставалось лишь выяснить причину этих слез и опытными наставлениями рассеять любые недоразумения жизни.