Ученик пекаря - Джулия Джонс

— Так вы даете свое согласие? — подозрительно спросил Трафф, и Мейбор понял, что должен сделать над собой усилие.

— Да, ты прав, мой друг. Теперь ее никто не возьмет. Теперь она все равно что жернов на моей шее. Бери ее, если отыщешь. Она все еще моя дочь — поэтому в отношении приданого можешь быть спокоен. — И Мейбор добавил в завершение: — Но если после женитьбы ты будешь обращаться с ней дурно, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты когда-то поднял на нее глаза. Пускай она осрамила меня — она остается моей дочерью, и я никому не позволю обижать ее.

Это предостережение, кажется, рассеяло наконец недоверие Траффа.

— Значит, по рукам? Когда она найдется, я на ней женюсь. Сколько вы даете за ней? Мне понадобятся немалые средства, чтобы содержать вашу дочь так, как она привыкла.

Мейбор только диву давался: да есть ли предел наглости этого человека? Он скрипнул зубами.

— Я позабочусь, чтобы она ни в чем не нуждалась. — Мейбор с трудом овладел собой. — Итак, когда ты видел ее в последний раз?

— Я уже говорил, лорд Мейбор, деньги нужны мне вперед. Я расскажу вам все, что знаю, но сначала деньги... для верности, знаете ли.

Мейбор онемел и только кивнул в ответ. Подумать только — наемник не верит ему на слово!

— Завтра в это самое время приходите сюда с деньгами. И постарайтесь сделать это незаметно — Баралис все видит. — И Трафф ушел, приведя Мейбора в бешенство своей развалистой походкой.

Лорда так и подмывало пойти к Баралису и сказать ему, что один из его людей его предал. Уж Баралис подобрал бы наемнику достойную кару — и, Бог свидетель, тот заслуживает ее.

По дороге в замок Мейбор стал испытывать некое незнакомое ему чувство, которое даже гнев не мог заглушить. Он не сразу понял, что это стыд. Что он за отец? Мало того что он вступил в сговор с насильником своей дочери, он еще и обещал ее этому человеку!

Джек и Мелли подыскивали место для ночлега. Было еще светло, но они знали по опыту, что зимой в лесу темнеет быстро. Место для лагеря всегда подбирала Мелли, а Джек обязался отыскивать воду.

Покинув дом старухи, они почти все время шли вдоль восточной дороги, предусмотрительно держась в гуще деревьев. Порой их путь пересекали ручьи или канавы, и они затрачивали немало времени, чтобы обойти эти препятствия, не отклоняясь от дороги.

Погода стала немного теплее, но Джек не ошибся, предсказав снег. Снег начал падать с утра и шел весь день. Хорошо, что они путешествовали не по дороге — там не было корней, чтобы держать землю на месте, и дорогу быстро развезло. Немногочисленные путники с трудом толкали свои тележки или понукали животных, пробираясь по грязи.

В лесу же корни не давали земле расползаться, и там было хоть и скользко, но не так грязно, как на дороге. Снег был слишком слаб, а земля слишком тепла. В канавах журчала вода, стекая в бесчисленные лесные ручьи.

Прошедшая ночь оставила у Мелли самые мирные воспоминания. Мелли была рада снова оказаться в лесу, ей нравилось шагать на вольном воздухе, любуясь строгими картинами зимы. Просидев несколько дней в тесной кладовке, она научилась ценить свободу, которую давал ей лес, и возможность самой выбирать дорогу. Решения, которые ей приходилось принимать в пути, были самыми простыми: сколько съесть, где заночевать, вовремя передохнуть. Лишь когда путешествие окончится, мирские тревоги снова дадут знать о себе.

И она, и Джек знали, что за ними гонятся, возможно, даже с собаками. Не далее как вчера они услышали знакомый стук копыт и увидели вдали всадников — но Джек мигом нырну вместе с Мелли в канаву, засыпав их обоих сверху мокрым листьями. Погоня промчалась мимо. Оба они, хотя и не признавались в этом друг другу, испытали облегчение от того, что до стычки не дошло. Мелли содрогалась при одной мысли о таком столкновении.

Джек никогда не заговаривал о происшествии у охотничьего домика, а Мелли, уважая его молчание, тоже не упоминала об этом. Однако она была уверена, что он все помнит, — временами он бледнел, и его глаза становились пустыми. Пару раз он кричал во сне, выговаривая полные муки слова, непонятные Мелли. Ей так хотелось бы утешить Джека, сказать, что все будет хорошо, — но он с каждым днем отдалялся от нее, да и она положа руку на сердце совсем не питала уверенности, что все когда-нибудь будет хорошо.

Да, Джек изменился, думала Мелли, глядя, как он обдирает с хвороста мокрую кору. Он возмужал и держится более уверенно. Гладкий прежде лоб избороздила забота. Мелли подошла и опустилась на колени рядом с ним, расстелив одеяло на сырой земле.

— Не слишком подходящая ночь для сна под открытым небом. — Она достала из котомки соленую свинину и стала резать ее.

— Потому-то я и решил развести костер. Кору я содрал — теперь авось загорится.

— А не опасно ли это? Вдруг люди Баралиса увидят дым?

— Если они где-то здесь, в лесу, то за деревьями ничего не увидят. Я знаю, это риск, но мы сейчас далеко от дороги, а тебе, по всему видно, не мешало бы согреться. — Он улыбнулся углами рта — впервые за день.

— Прошу тебя, не разжигай огонь из-за меня. Я нисколько не замерзла. Старухино платье теплое и хорошо греет меня.

— Однако нос и руки у тебя синие. На вот, закутайся. — Он подал ей свое одеяло.

Мелли завернулась в одеяло и стала смотреть, как Джек разводит костер. Дрова постепенно разгорелись и затрещали, распространяя приятный запах дыма и леса. Оба придвинулись к огню поближе, грея руки и ноги. Мелли натянула одеяло на голову, чтобы защититься от падающего снега.

— Что ты будешь делать, когда придешь в Брен? — спросила она.

— Вернее было бы сказать «если придешь», — вздохнул Джек, строгая деревяшку. — Не знаю. Пожалуй, я мог бы пойти в подмастерья к пекарю — хотя я уже староват, чтобы брать меня на испытание.

— Но ведь есть и другие способы заработать себе на жизнь? Когда мы придем в Аннис, я займу у своих родственников денег, и ты сможешь купить себе клочок земли.

— Твои родственники спят и видят, как бы ссудить денег ученику пекаря. — Джек швырнул деревяшку в огонь. — Мелли мое будущее не твоя забота. — Голос его смягчился. — Чем обо мне беспокоиться, подумай лучше о себе.

— Что ты хочешь сказать?

— Давно ли ты имела вести от своих родственников? Почем ты знаешь, примут они тебя или нет? А если они отошлют тебя прямиком к отцу?

— Это родня матери, а не отца. У моей матери была младшая сестра — Элинор, кажется, — и она вышла за мелкого аннисского лорда. Надеюсь, она или кто-то из ее семьи еще живы. Писем от нее мы никогда не получали. Я не знаю даже имени человека, за которого она вышла, но уверена, что тетка меня примет, — мать говорила, что в детстве они с сестрой очень любили друг друга.