Сказки века джаза (сборник) - Френсис Фицджеральд

После прочтения вы, скорее всего, зевнули бы и поместили старый журнал обратно в подшивку – а если бы вы сидели в читальном зале, то, быть может, решили бы для разнообразия взглянуть на газеты того времени и узнать, взяли ли таки тогда япошки Порт-Артур. Но если бы по чистой случайности вам попалась именно та газета и если бы она, прошелестев, открылась бы на театральной странице, ваш взгляд задержался бы надолго, и где-нибудь через минуту вы уже начисто забыли бы Порт-Артур и даже Шато-Тьерри. Потому что по счастливой случайности вам довелось бы увидеть портрет по-настоящему красивой женщины.

В те дни в моде были секстеты и «Флородора», талии «с иголочку» и широкие рукава, турнюры и балетные пачки, но на этом портрете, безо всяких сомнений, под маской непривычной сегодня чопорности и в вышедшем из моды костюме была запечатлена красавица из красавиц. Она была воплощенной живостью того времени: легкое вино глаз, песни, волновавшие сердца, тосты и букеты, балы и приемы. Она была Венерой старинных пролеток, юной красавицей в расцвете своей весны. Это была…

…это была, как вы могли обнаружить, посмотрев на напечатанное под портретом имя, некая Роксана Миллбанк, хористка и дублерша в мюзикле «Венок из маргариток».

Вы посмотрели бы на портрет еще раз – и удивились бы! Почему же вы никогда ничего о ней не слышали? Почему ее имя не задержалось в популярных песенках, водевильных шутках, на папиросных коробках и в памяти вашего дядюшки-весельчака вместе с именами Лилиан Расселл, Стэллы Мэйхью и Анны Хельд? Роксана Миллбанк – куда она подевалась? Какой мрачный колодец неожиданно открылся у нее под ногами и поглотил ее навеки? Ее имени – совершенно точно! – не было ни в одном из воскресных приложений, публиковавших списки актрис, вышедших замуж за английских аристократов. Без сомнения, бедная прекрасная девушка умерла и совершенно забыта…

Но я совершенно напрасно возбудил ваше любопытство, заставив вас случайно наткнуться на рассказы Джеффри Картайна и портрет Роксаны Миллбанк, потому что кажется совсем уж невероятным, чтобы вы также случайно наткнулись где-нибудь на специальный выпуск газеты, изданный месяцев шесть спустя, единственный номер на бумажном листе размером 2×4 дюйма, который сдержанно проинформировал публику о свадьбе мисс Роксаны Миллбанк, находившейся на гастролях, и мистера Джеффри Картайна, популярного писателя. «Миссис Картайн, – бесстрастно прибавлялось к объявлению, – приняла решение оставить сцену».

Это была женитьба по любви. Он был достаточно избалован для того, чтобы казаться очаровательным; она была достаточно injenue, чтобы казаться неотразимой. Как два плывущих по воде кряжа, они встретились, столкнулись, зацепились друг за друга и помчались дальше уже вместе. Но даже если бы Джеффри Картайн продолжал писать по два романа в год, у него вряд ли когда-нибудь родился бы поворот сюжета, хоть отдаленно напоминающий то, что приключилось с ним в его собственной жизни. И если бы Роксана Миллбанк сыграла еще три дюжины ролей и наполнила вещами еще пять тысяч домов, ей вряд ли довелось бы исполнить роль, в которой счастья и отчаяния было бы столько же, сколько было уготовано для нее судьбой.

На протяжении года они жили в отелях, путешествовали по Калифорнии, побывали на Аляске и во Флориде, посетили Мексику, нежно любили и ссорились, наслаждались позолоченными пустяками его остроумия в сочетании с ее красотой – они были юные и пламенно-страстные; они разрушали все и затем возводили все заново, восхищаясь бескорыстием и щедростью друг друга. Она любила его манеру быстро говорить и его неистовую беспричинную ревность. Он любил матовое сияние ее кожи, цвет ее глаз, теплый, блистательный энтузиазм ее улыбки.

– Не правда ли, она вам нравится? – мог спросить он у кого угодно, одновременно и взволнованно, и застенчиво. – Не правда ли, она прекрасна? Видели ли вы когда-нибудь…

– Да! Она просто чудо! – улыбаясь, отвечали вопрошаемые. – Ты счастливчик!

Прошел год. Они устали от отелей. Они купили старый дом и двадцать акров земли недалеко от города Марлоу, в получасе езды от Чикаго; купили недорогой автомобиль и с энтузиазмом первопроходцев устроили шумный переезд.

– Эта комната будет твоей! – кричала Роксана.

И затем:

– А эта – моей!

– А здесь будет детская, когда у нас появятся дети!

– И мы пристроим заднее крыльцо – да, в следующем году!

Они переехали в апреле. В июле близкий друг Джеффри – Гарри Кромвелл – приехал к ним в гости на неделю. Они встретили его на краю длинной лужайки и сразу же повели осматривать дом. Гарри, как и Джеффри, был женат. Шесть месяцев назад у него родился сын, и его жена все еще восстанавливала свое здоровье, живя у матери в Нью-Йорке. Роксана узнала от Джеффри, что жена Гарри была непривлекательна, – когда-то Джеффри был с нею знаком и описывал ее как «ограниченную особу». Но Гарри был женат уже два года и, по всей вероятности, был вполне счастлив, – из этого Джеффри делал вывод о том, что на самом деле она была хороша.

– Я умею готовить бисквиты, – щебетала Роксана. – А ваша жена умеет готовить бисквиты? Я получила свой рецепт от одного шикарного повара. Я думаю, каждая женщина должна уметь готовить бисквиты. Ведь слово «бисквит» звучит совершенно обезоруживающе для любого мужчины. И женщина, не умеющая готовить бисквиты, несомненно, не может…

– Вам с Китти просто необходимо переехать поближе к нам, куда-нибудь в этот район, – сказал Джеффри. – Поищи дом где-нибудь в деревне. Уверен, вы не пожалеете!

– О, ты не знаешь Китти! Она ненавидит деревню. Ей нужно иметь под боком ее любимые театры и водевили.

– А ты привози ее к нам! – сказал Джеффри. – Мы станем колонизаторами, мы устроим здесь очаг цивилизации! Здесь уже собралась отличная компания. Привози ее сюда!

Они находились на ступеньках крыльца, и Роксана оживленно указала на обветшавшее строение справа.

– Гараж! – объявила она. – Кроме того, через месяц там будет находиться кабинет Джеффри. И еще хочу вам объявить – ужин будет в семь! Но до ужина я могу приготовить вам по коктейлю.

Мужчины поднялись на второй этаж, точнее, они находились еще только на полпути ко второму этажу, когда на первой же лестничной площадке Джеффри в нетерпении уронил чемодан гостя и издал нечто среднее между вопросом и криком:

– Ради бога, скажи мне, Гарри: она тебе понравилась?

– Мы поднимемся наверх, – ответил гость, – закроем двери… Вот тогда и скажу!

Через полчаса, когда они сидели и беседовали в библиотеке, из кухни вошла Роксана, неся перед собой сковороду с бисквитами. Джеффри и Гарри поднялись со стульев.

– Они прекрасны, дорогая, – чуть напряженно сказал муж.

– Превосходны, – пробормотал Гарри.

Роксана засияла:

– Попробуйте! Я не хотела снимать их со сковородки до тех пор, пока вы не увидите их вместе, а теперь я не смогу отнести их обратно на кухню, пока не узнаю, каковы они на вкус!

– Как манна небесная, дорогая!

Одновременно мужчины поднесли бисквиты к губам и откусили по маленькому кусочку. Одновременно они попытались сменить тему разговора. Но Роксана, уже расставшаяся со всеми иллюзиями, поставила сковороду на стол и взяла бисквит. Через секунду с плачевной решительностью прозвучал ее комментарий:

– Полное дерьмо!

– На самом деле…

– Почему же, мне так не каже…

Роксана расплакалась.

– Я бесполезна, – смеялась она сквозь слезы. – Брось меня, Джеффри, я просто паразит, из меня никогда не выйдет хорошей хозяйки…

Джеффри обнял ее:

– Дорогая, я съем все эти бисквиты!

– Но, как бы там ни было, они все равно очень красивые! – оправдывалась Роксана.

– Конечно! Они… они просто-напросто… декоративные! – нашелся Гарри.

Джеффри с воодушевлением ухватился за идею:

– Вот именно! Они просто созданы для украшения; это настоящие шедевры! И мы ими воспользуемся по назначению.

Он убежал на кухню и вернулся, держа в руке молоток и пригоршню гвоздей.

– Клянусь, мы их используем, Роксана! Мы сделаем из них великолепный фриз на стене.

– О, нет! Наш прекрасный дом! – воскликнула Роксана.

– Ничего страшного. Мы же все равно собирались в октябре переклеить здесь обои, неужели ты забыла?

– Ну, тогда…

Бац!

Первый бисквит был прибит к стене; на мгновение он затрепетал на гвозде, как маленькое живое существо.

Бац!..

Когда Роксана вернулась в библиотеку со вторым подносом коктейлей, все двенадцать бисквитов уже выстроились в ряд на стене. Они были похожи на коллекцию доисторических наконечников копий.

– Роксана! – воскликнул Джеффри. – Ты – настоящий художник! Кухарка?! Чепуха! Ты будешь иллюстрировать мои книги!

Во время ужина сумерки нерешительно обратились в закат, а чуть позже за окном наступила звездная ночь, сплошь проникнутая хрупким великолепием белого платья и трепещущим, низким смехом Роксаны. «Она совсем юна, – подумал Гарри. – Не такая брюзга, как Китти».