Удача не плачет - Юлия Владимировна Климова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отлично.
Так я отвечала бабушке, но реальность была несколько иной. Учеба заполняла весь день и с жадностью отбирала вечер, что спасало мою израненную душу. Но утром я спешила к завтраку, надеясь, увидеть Егора, а ближе к ужину устраивалась около окна и занималась, нетерпеливо ожидая шума приближающейся машины. Или, наоборот: отсиживалась в комнате, надеясь успокоить сердце, и запрещала себе спускаться в гостиную. Часто так было легче.
Но Егор не особо позволял прятаться, он приходил ко мне в комнату, приносил чай и себе, и мне, садился в кресло, клал ногу на ногу и начинал спрашивать, например, про учебу. Краем глаза я ловила его неторопливые движения, усмешку или улыбку и просто слушала голос, пробирающийся в душу. Мы жили в одном доме, но казалось, что мы на разных планетах и еще не изобрели космический корабль, способный преодолеть огромное расстояние. Во всяком случае у меня было именно такое мучительное ощущение.
Когда Егор подходил близко, я отводила взгляд, не в силах выдержать напряжения. Улавливая ноты мужского парфюма, я еле сдерживалась, чтобы не схватить альбом и не начать рисовать этот аромат… Но однажды я все же взяла акварель, и на листе появилось загадочное дерево с плодами похожими на лимон, луч солнца, а на заднем плане – гора, скрывающая множество драгоценных камней.
«Так и с ума сойти можно», – подвела я итог и набрала номер Вари. Вот кто меня всегда поддерживал.
К бабушкиному приезду Эмма расставила вазы с розами в гостиной, столовой, библиотеке и наверняка еще в другой части дома. Вязаные крючком белоснежные воротнички и манжеты украшали ее строгое платье.
– Дженни, во сколько вы завтра вернетесь из школы? Уборка закончится приблизительно в два часа.
– Ближе к пяти.
Бабушку мы ждали к вечеру, и Вера уже колдовала над «Прагой». Шоколадные коржи за сутки должны были хорошо пропитаться кремом, чтобы торт получился бархатный и сочный. Я внесла свою лепту и сварила глазурь, вернее, мне было разрешено размешивать ее ложкой и следить за температурой нагревания.
К девяти часам дом затих, и сначала я погрузилась в решение тригонометрических уравнений, а потом открыла обществознание и принялась изучать заданный параграф «Институт семьи и брака. Бытовые отношения». Учебник явно настаивал на «воспроизводстве новых поколений и социализации потомства», с чем никто, конечно, спорить не собирался. Надо – значит, надо.
– Дженни.
Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Егор стоял, сунув руки в карманы, прислонившись плечом к дверному косяку и наблюдал за мной. Светлые джинсы, голубая рубашка навыпуск и босиком. Я смотрела на него долго, впитывая теплый взгляд, а потом закрыла тетрадь.
– Что?
– Приглашаю тебя на вечеринку. Последний день без бабушки. – Он широко улыбнулся. – Это надо отметить.
– Ты серьезно? – спросила я, понимая абсурдность вопроса. Если бы я подошла к Егору, то наверняка бы поймала в его глазах смех.
– Абсолютно, – весело ответил он, выпрямился, протянул руку ладонью вверх и добавил: – Пойдем.
Этим жестом он не оставил мне выбора, и даже ускорил мои действия. Я должна была коснуться его ладони как можно скорее.
И, преодолев небольшое расстояние, я коснулась. Пальцы мгновенно сжались, поймав меня в ловушку.
Егор потянул меня к лестнице, и с высоты второго этажа я увидела накрытый журнальный столик: вино, сок, маленькие десерты, фрезии и две зажженные высокие свечи, окрашивающие полутьму в желтый цвет. И эта картинка была волшебной, она манила и не отпускала, и еще рождала в душе робкий приятный трепет.
– Красиво, – выдохнула я, когда мы шагнули в круг света.
– Я старался, – усмехнулся Егор.
Мы устроились на полу на диванных подушках, и это было удобно и уютно. И я помолилась о том, чтобы время остановило ход или хотя бы растянуло минуты и превратило их в часы. Можно же один раз в жизни получить такой подарок? И я даже не обращала внимание на рябь смущения в душе, на миллион опасений и на один из пунктов бабушкиного плана: «Окружи Дженни вниманием, заботой, и она достанется именно тебе. Лучшего не придумать!» А этот пункт вновь вспыхнул в памяти и принялся разгораться.
Я взяла бокал с соком, а Егор налил себе красного вина.
– Не знаю, что я люблю больше: твое смущение или бесстрашный взгляд, – произнес он и сделал первый глоток. – Ты боишься меня?
– Немного, – чуть помедлив, честно ответила я. Смотреть на Егора было трудно, и я начала разглядывать бокал.
– Я много раз был не прав и давно хотел сказать тебе об этом. И прости, если в какие-то моменты я вел себя грубо.
Взгляды встретились, и сначала у меня онемели ноги, потом руки. Слабость побежала по телу, одерживая все новые и новые победы.
– Я ни на что не обижаюсь.
– Это не освобождает меня от ответственности, Дженни. Прощаешь?
– Да.
– Помнишь, ты пришла ко мне в мастерскую прошлой осенью? Когда я увидел, какая ты худющая и несчастная, я здорово разозлился на себя… – Егор прислонился спиной к дивану, и пламя свечи задрожало, кидая тени на его лицо. – Я не хотел брать тебя с собой на кладбище, Дженни… Первый же порыв ветра сломал бы тебя, как тростинку. И я знал, как больно тебе будет стоять рядом с могилами. Так же больно, как и мне. – Егор сделал еще глоток вина и поставил бокал на край столика. – И в Питер я тебя собирался отправить вовсе не в наказание за что-то, а по другой причине, которая в большей мере связана со мной, а не с тобой… Черт… – выругался он и потер шею ладонью, будто она затекла. – Не люблю, когда ты далеко сидишь. Дженни, ты как птичка, готовая упорхнуть в любой момент с ветки, и не всегда возможно протянуть к тебе руку…
Егор предлагал выбор, и я это поняла сразу. Я могла остаться на своих подушках или приблизиться. Он не сказал: «Сядь ближе» и сам не пересел ко мне.
Пару лет назад я читала «Остров погибших кораблей» и знала, что существуют течения, способные притянуть в нужную точку огромные махины с парусами, многотонным грузом и пушками. Эти течения побеждали все.
Была ли я кораблем? Вряд ли. Если только хрупкой лодочкой, потерявшей весла на одном из поворотов.
Подхватило ли меня сейчас течение именно такой силы? Точно, да.
Я подвинулась
