Вторая мировая: ошибки, промахи, потери - Лен Дейтон

И все же это была не полная победа. К началу войны ВВС Красной армии в количественном отношении вчетверо превосходили «Люфтваффе»: их уничтожение было сложной задачей. Хотя авиационные части, базировавшиеся в западных областях Советского Союза, понесли огромные потери, большое количество боевых самолетов осталось в тылу, и среди них были великолепные модели[67]. Объемы выпуска русских самолетов в три-четыре раза превосходили объемы немецкой авиационной промышленности. Изданный в сентябре 1940 года приказ Гитлера сократить производство самолетов привел к тому, что к февралю 1941 года объемы выпуска снизились на 40 процентов. Несмотря на хорошую подготовку, боевой опыт и техническое оснащение, немцам приходилось прилагать все силы, чтобы сохранить господство в воздухе.

В первый период нападения на Советский Союз стал очевиден самый крупный просчет руководства «Люфтваффе». Такой огромной стране, как Россия, стратегические бомбардировки могли нанести смертельную рану, но Геринг, Мильх и Удет не позаботились о том, чтобы немецкие ВВС имели дальние бомбардировщики и летчиков, способных выполнить эту сложную задачу.

В 3.40 утра Жуков, ставший к тому времени начальником генерального штаба Красной армии, позвонил Сталину на дачу в Кунцево. Здесь в просторной гостиной Сталин работал, ел и спал на диване. Жуков сообщил о начале германского наступления, но в ответ долгое время слышалось лишь тяжелое дыхание. Наконец Сталин распорядился собрать в половине пятого утра заседание Политбюро.

Вместо того чтобы взять на себя руководство страной, Сталин предался отчаянию. В течение одиннадцати дней он не показывался на людях. Ему требовалось время осознать, что он полностью ошибался насчет намерений Гитлера. Только 3 июля Сталин, выйдя из затворничества, выступил с обращением к народу по радио. Большинство слушателей было удивлено, услышав его внезапно усилившийся акцент и появившиеся в голосе упрашивающие нотки; Сталин обращался к людям, которых безжалостно поработил, называя их «братья и сестры… друзья!». Произошла резкая смена ориентиров. Почти не упоминая социализм и его подвиги, Сталин обратился к русским героям, до этого времени осуждавшимся советскими учебниками истории как классовые враги. Уинстон Черчилль удостоился больших похвал, чем Ленин.

Возвращение имперского и православного прошлого России продолжалось. Были восстановлены гвардейские соединения и появились новые ордена Суворова (князя), Кутузова (князя) и Александра Невского (великого князя). Снова открылись церкви, и высшее духовенство, как, например, митрополит Сергий, призывало верующих на борьбу с захватчиками. В качестве одной из первоочередных мер не меньше 15 миллионов человек были призваны на службу согласно приказу о мобилизации от 22 июня. Сталин назвал начавшуюся войну «Великой Отечественной», и под этим названием она до сих пор известна в государствах бывшей Советской империи.

Сталин, Верховный Главнокомандующий вооруженными силами, руководил войной в той же авторитарной манере, что и Гитлер. Подобно Гитлеру, он был психопатом, и его полководческий дар практически равнялся дару фюрера. У обоих диктаторов было много общего. У Сталина была великолепная память, и иногда он предлагал разумные мысли — так дилетант порой может опередить специалиста. Однако главным вкладом в войну явилась одержимость Сталина секретами.

Постоянно терзавшие Сталина страхи перед вооруженным восстанием привели к тому, что он установил жесткий личный контроль над всей армией. И вот теперь он выделил особый Резерв Ставки Верховного Главнокомандующего: дивизии, корпуса и целые армии — вместе с танками, артиллерией и авиацией. Состояние этих резервных соединений отмечалось на специальной диаграмме на его письменном столе. Командующие фронтами, чтобы удержать их от бесконечных просьб о подкреплениях, держались в полном неведении относительно имеющихся резервов. Один историк, специализирующийся на этом периоде, пишет: «Ни тактическая угроза, ни даже тактическая неудача не могли заставить Сталина расстаться со своими драгоценными резервами; он держал их в кулаке до тех пор, пока не приходил к выводу, что противник ввел в бой все свои силы».

В то время как Гитлер осуществлял контроль над вооруженными силами, подчинив себе верховное командование сухопутными войсками (ОКХ) и верховное командование вооруженными силами (ОКБ), железная хватка Сталина проявлялась через коммунистическую партию. Партийный аппарат был повсюду: от заводского цеха до окопа на передовой. Малейшее уклонение от линии партии, неудача или просто случайное невезение оборачивались каторжной работой в трудовых лагерях или высшей мерой наказания. Когда Сталин, отдавая распоряжение своим военачальникам, добавлял: «За это ответите головой», те понимали, что это не шутка. За время войны 238 генералов и адмиралов были казнены или погибли в штрафных батальонах только потому, что не смогли победить. Эти ужасающие масштабы террора сыграли важную роль в спасении Москвы в 1941 году и в победе во всей войне.

Правой рукой Сталина в первый год войны был маршал Шапошников, начальник генерального штаба, человек, совершенно не похожий на необразованных выскочек, громогласных комиссаров и прочих льстецов, окружавших Сталина. Шапошников был мягкий, добродушный, в высшей степени интеллигентный человек, дослужившийся в царской армии до полковника. В послевоенные годы немецкие и американские историки были склонны считать именно Шапошникова мозгом успехов Красной армии. Современные данные позволяют предположить, что он был скорее техническим советником, выполняя ту же функцию, что выполнял при Гитлере Йодль.

Репутацию лучшего полководца войны получил Жуков. Его успехи в действиях против, японцев произвели огромное впечатление и на Сталина, и на советских военачальников. В 1941 году именно ему была поручена оборона Москвы. Сталин часто консультировался с Жуковым, однако в первые месяцы войны влияние Жукова распространялось лишь на фронт, которым он командовал. Но даже в этом случае его решения постоянно перепроверялись и оспаривались Москвой.

Через несколько дней после начала немецкого наступления был создан Совет по эвакуации. В его задачу входила организация переброски промышленных предприятий и государственных ресурсов в безопасные районы, и централизованная власть, имевшаяся в руках Сталина, обусловила то, что любое принятое Советом решение становилось законом. Реакция Совета, получавшего известия о продвижении немецких войск, иногда оказывалась чрезмерной. Так, 2 июля было принято решение о перебазировании сталелитейного завода, выпускавшего броневые листы, из Мариуполя, расположенного в южной части Украины, за сотни миль от линии фронта, которому на тот момент ничто не угрожало, в Магнитогорск. Однако именно эвакуация промышленности спасла Советский Союз. В первые пять месяцев войны, с июля по ноябрь 1941 года, 1523 промышленных предприятия, в том числе 1360 крупных оборонных заводов, были переброшены на восток: на Урал (667), в Сибирь (322), в Казахстан и Среднюю Азию (308).

Переброска предприятий тяжелой промышленности, казалось, вдохнула в них новые жизненные силы. Производительность труда, бывшая такой низкой в условиях централизованного планирования, навязанного коммунистами, многократно возросла, когда рабочие получили некоторую свободу. Литейный завод, на строительство которого в обычных условиях требовалось два года, на новом месте был возведен за 28 дней. Специалисты рассчитали, что перемещенный завод может начать выпускать продукцию в среднем через шесть недель. Авиастроительный завод имени Чкалова, эвакуированный из Москвы в Ташкент, выпустил первый самолет через сорок дней. Иногда конвейер, установленный под открытым небом в плохую погоду, начинал выпускать продукцию раньше, чем были возведены стены и крыша. Одна женщина-рабочий, прибывшая на такой завод, была изумлена, увидев, что почти все работающие на нем — дети и пожилые женщины. Русские готовились к долгой войне.

Два танковых завода — из Ленинграда и Харькова — были переброшены в Челябинск, расположенный к востоку от Урала, и объединены с Челябинским тракторным заводом. Образовавшееся огромное предприятие, получившее название «Танкоград», стало самым крупным танковым заводом в Советском Союзе — возможно, во всем мире, — и именно здесь была выпущена большая часть танков Т-34. Выносливость этого танка была продемонстрирована опытным образцом. Он вышел из стен Харьковского завода в конце 1939 года и совершил пробег в Москву и обратно, через Смоленск, Минск и Киев, пройдя в общей сложности расстояние в 1800 миль. Для пробега были специально выбраны февраль и март, чтобы испытать танк в условиях плохой погоды и бездорожья, которым было суждено впоследствии сокрушить немецкие танки.