"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

Двинулись в путь. Сегодня пробираться было еще сложнее, чем вчера, – тело болело, все, целиком, от ногтей на руках до мозолей на пятке. Проходимость упала. Но все равно мы продвигались. Со скоростью сонной весенней улитки.

Остановились метров через пятьсот. Слишком разогрелись, надо остыть изнутри и согреться снаружи.

Это была поляна. Что-то вроде. Пустое пространство, вереск на котором по каким-то причинам не вырос, а вырос мох. С длинными красными цветочками, никогда не думал, что во мху могут расти цветочки, особенно перед зимой. Поляна настолько красивая, что я даже засомневался, на всякий случай швырнул камень в центр и несколько по краям. Ничего. Мох как мох, спокойное место, тумба какая-то посередине квадратная. Егор не утерпел, взобрался на нее и стал стихи рассказывать.

Странно это как-то, стоит на тумбе человек и стихи рассказывает. Я спросил – это что? А он ответил, что человеческая традиция. Поэты влезали на такие вот тумбы и с них стихи шпарили, а народ вокруг радовался, ему папка рассказывал. У них в их семействе тоже традиция такая была, в каждую зиму, в самый разгар стужи они устраивали семейный праздник, Егор читал стихи, стоя на старом тазу, потом они пели песни, а потом хорошенько и вкусно ужинали и укладывались спать, чтобы не спугнуть того, кто приносит подарки. Трубного Деда.

Хороший обычай. Возможно, со временем мы так и будем делать. Вставать на постаменты и читать стихи…

Я вдруг подумал, что Егор тоже похож на памятник, только недорослый, наверное, памятники раньше ставили поэтам разным. Только вряд ли у поэтов так клацали от холода зубы. Вообще, нас тут так мало осталось, что памятник любому можно сделать. За доблести выживания.

Я нарубил вереска, раскидал его по кучам. Огонь горел плохо и дымно, кустарник мокрый и промороженный, поэтому разложил сразу три костра. Мы уселись в центре, грелись теплом и дымом, прижавшись спиной к спине, Егор, само собой, смотрел на юг, в сторону слоновьего дома, я на север. Противоположный склон воронки не просматривался, над нами снова собралась туча, сегодня она была гораздо больше вчерашней, беспросветнее как-то, тяжелее. Ворочалась, переваливаясь с бока на бок, потом в ней зашевелились молнии, и я почему-то подумал, что сейчас пойдет снег. Но не простой, а желтый, туча-то такого как раз цвета.

– Снега нам не хватало, – буркнул Егор. – А если метель? Где прятаться будем? Одеяла не греют уже почти…

Это точно, не греют. Но пару ночей еще перетерпеть, а там выйдем к домам, погреемся. Сожжем пару комодов, отоспимся в книгах, напьемся какао… Хотя какао я с некоторых пор не очень, остерегаюсь.

– Отец говорил, на Башне тоже люди живут, – сказал Егор. – Целая колония вертикальная. А вдруг они не захотят, чтобы мы через их территорию проходили?

– Поглядим.

– Высоко тут…

Склон воронки задирался вверх. Подъем. Точно такой же завал, только вертикальный. Меня это не пугало, станем потихонечку подниматься, куда спешить, влезем. Влезем. Я подкидывал ветки в огонь. Но то ли огонь был не горячий, то ли место холодное, тепла получалось немного. А одеяла на самом деле не очень помогали.

Закипела вода, я настрогал чая с плитки, кинул в котелок, всыпал две горсти сахара. Через десять минут чай был готов. Черный, крепкий, мы стали пить. Я из кружки, Егор через пластиковую трубочку, чтобы не так горячо. Алисы, как всегда, не видно, но я знал, что она где-то рядом. Почему-то знал. Егор расспрашивал про жизнь на Варшавской, я отвечал. Про горячую воду, про подземную ферму, про общие собрания и про оружейника Петра, Егор охал, вздыхал, восхищался.

А потом он вдруг замолчал. Я как раз рассказывал про пинг-понг, как хорошо он развивает реакцию и как я обыгрывал всех тамошних, потому что они не годились мне в подметки, я ведь вырос в Рыбинске, а это великий город, там живут люди, сильные духом…

– Что-то не то… – Егор выпустил чайную трубку. – Что-то не то…

Я поморщился. Что-то не то. Ну вот, наконец. Это нормально. Слишком долго мы пробирались без приключений. Слишком. Должно приключиться, должно. И вот.

Егор поднялся и стал слушать.

С небом, что-то не в порядке с небом. С тучей. Молнии. Раньше их не было, теперь вот прорезались. Опять что-то в небесной механике нарушилось, молнии без грома.

– Поздновато для грозы… – Егор с недоверием глядел в небо. – В это время года их совсем не бывает, никогда не видел… И молнии какие-то…

Мне гроза тоже не нравилась. Гроза без дождя и без звука – это ненормально, у меня нюх на ненормальность.

– Карабин, – сказал я.

Егор дотянулся до карабина. А я до винтовки.

Сухая гроза продолжалась. Молнии простреливали атмосферу, но совсем не так, как при настоящей грозе, казалось, что в туче перекатываются длинные блестящие змеи, грозные и молчаливые.

– Звук… – прошептал Егор. – Ты слышишь?

– Нет.

Я на самом деле ничего не слышал, в последнее время я был несколько глух, наверное, что-то с барабанными перепонками…

– Сверчит… Что-то ведь сверчит…

И вдруг я тоже услышал это сверчание. На самом деле очень похоже на сверчка. Даже на нескольких, наловили, погрузили в жестяную банку, а банку в пустую комнату. И теперь они стараются вовсю, так что даже уши чешутся.

Из разных мест. Я насчитал несколько источников звука, причем один из них явно перемещался.

– Что это? – прошептал Егор.

– Не знаю…

Вряд ли что-то хорошее. Вряд ли с неба посыплются ириски. Лягушки в лучшем случае. Или гвозди. Еще какая-нибудь настоящая гадость, змеи, завязанные в узел.

Я взял винтовку.

– Никогда такого не слышал… – Егор смотрел в небеса.

Стрекотание стало приближаться. Оно опускалось сверху и чуть сбоку, двигалось по широкой дуге, обходило нас со стороны.

– Мне это не нравится… – Егор попятился к вереску. – Не нравится…

– Только не беги. Не беги…

– Оно на меня глядит…

– Никто на тебя не глядит.

Егор пятился. Он поднял карабин, целился в воздух прямо перед собой, руки дрожали, оружие прыгало.

– Успокойся! – приказал я. – Успокойся…

Егор сделал несколько шагов назад, запнулся. Упал. Карабин рявкнул. Пуля толстым смертельным шмелем пробуравила воздух рядом с моей головой.

Куда-то попал. Дурачкам везет, ангел придерживает дурачка за воротник и не позволяет расквасить нос совершенно.

Егор попал в воздух. Казалось бы.

Потому что это был не совсем воздух. Пуля ударила во что-то плотное и чрезвычайно твердое, вжикнула, как по железу. Из пустоты, из ничего посыпались искры, Егор вскочил и уже побежал, бросив карабин, закрыв голову.

И тут же Егора кольнула молния. Но не из тучи, а опять же из воздуха. И молния опять же необычная, даже не молния, а скорее луч, белый и блестящий. Егор взмахнул руками, подпрыгнул, завалился лицом в мох и не поднялся.

Я вскинул винтовку и стал стрелять. Ненормальными короткими очередями, в воздух.

И я тоже попал, искры посыпались гуще, там, в этом воздухе что-то висело, я зацепил это что-то, нащупал и уже не отпускал, бил и бил.

Еще молния. Из пустоты. И мне в плечо. Через броню, в мясо.

Мне показалось, что это штырь. Хорошенько намороженный штырь, пробил меня насквозь, навылет.

Я попробовал наклонить голову, чтобы увидеть… Но голова не наклонялась. От штыря распространялся холод, и этот холод… Винтовка вывалилась. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, покачнулся и стал падать. Как Егор, лицом вниз. И лишь диким усилием воли сумел толкнуться левой ногой, чтобы упасть на спину, чтобы видеть.

Я увидел.

Как метрах в пяти над землей полыхнуло электрическим огнем. Как из этого огня вывалилась непонятная фигура, отдаленно напоминающая человека, только очень, очень горбатого. Человек этот загорелся и рухнул вниз, вокруг него зашипело и вскинулся белый дым. И тут же нарисовались еще две точно такие же фигуры. Они висели над землей, за спиной у них бешено вертелись оранжевые круги, именно эти круги издавали стрекотанье, именно они поддерживали горбатых в воздухе. Свет еще. Из-за спин летающих людей бил яркий белый свет, двумя плотными, расходящимися в небо лучами из-за плеч каждого.