Чёлн на миллион лет - Пол Андерсон

— Еще бы! Продолжайте. Я полагаю, ни разу не женился?

— Нет. Не гомосексуалист и не импотент. За эти годы у него было несколько женщин, личности которых мы установили. Ничего особо серьезного, и ни одна не затаила на него злобы.

— Очень жаль. А какой след он оставил на Западном побережье?

— Практически нулевой. Сперва всплыл на поверхность в Нью-Хемпшире, купил дом с землей, учредил журнал, и все это в качестве… отчасти работника «Томек энтерпрайзиз». Точнее было бы сказать, «компаньона» или «посредника». Как бы то ни было, Томек финансирует его. Я полагаю, что многие его поездки вызваны именно необходимостью докладывать старику, что и как.

— А тот и сам — довольно темная личность, разве нет? — Мориарти ухватился за подбородок, и его пальцы глубоко ушли в рыхлую кожу. — Я все более и более уверен, что за эту ниточку стоит уцепиться.

— Сенатор, мой вам совет: бросьте вы это дело. Обходится оно чертовски дорого, да вдобавок отнимает у персонала массу столь ценного в предвыборный год времени, и я на девяносто девять процентов убежден, что оно не выдаст на-гора ничего политически ценного.

— Хэнк, вы думаете, что я только политик?

— Я уже слышал, как вы излагаете свои идеалы.

— Вы правы, — Мориарти наконец пришел к решению, — не стоит и дальше гоняться за призраками. Но в то же время я нутром чую, что какие-то факты его биографии не выносят дневного света. Не спорю, у меня с ним личные счеты — но вытащив его темные секреты на обозрение, мы заработаем политические дивиденды; к тому же я сыт по горло затеянной Таннахиллом травлей и хочу дать ему сдачи. Пожалуй, пора прекратить сбор косвенной информации, но я не намерен бросать это дело, — он сплел пальцы перед лицом и поверх них глянул на помощника. — Где он сейчас?

— Где-то на поверхности Земли… наверно, — пожал плечами тот.

Мориарти прикусил губу. По поводу упадка американской космической программы «Штурманская рубка» злословила особенно яростно.

— Ничего, рано или поздно ему придется вернуться домой. Организуйте наблюдение за его домом и редакцией. Когда он покажется, устройте ему сопровождение на двадцать четыре часа. Ясно?

Стоддард начал было подыскивать ответ, но вовремя прикусил язык и кивнул:

— Устроим, если вы готовы покрыть затраты.

— Деньги у меня есть, — отрезал Мориарти. — Если понадобится, я выложу из своего кармана.

8

— Да что стряслось-то?

Вопрос Наталии Терлоу резал уши — или колол — как шпага в начале поединка, и Ханно понял, что от прямого разговора больше не уйти. И все-таки еще немного постоял, глазея в окно гостиной Роберта Колдуэлла. На землю опускались воздушные летние сумерки. В оконном стекле отражалась ярко освещенная комната, но его собственный силуэт прорисовывался на стекле темным контуром, который заполняли тысячи огней — по склонам холма сбегавших в город, и дальше, к могучей, но спокойной ныне водной глади. Точно так же богатые Сиракузы наслаждались мирным счастьем, укрепив свою оборону величайшими механизмами своего времени; а тем временем аскетичные римляне готовились к походу.

— Ты пришел вчера, будто во сне, — вела свое Наталия у него за спиной. — Сегодня ушел едва ли не с рассветом и вернулся лишь сейчас, но по-прежнему погруженный в себя.

— Я же тебе объяснял. Пока я отсутствовал, скопились дела.

— В каком это смысле? Помимо интереса к лаборатории Руфуса — чем ты еще здесь занимаешься?

Прозвучавший в ее голосе вызов заставил его обернуться. Она стояла, напряженно выпрямившись, уткнув в бока стиснутые кулачки. Написанная на ее лице боль заставила его сердце облиться кровью, но одновременно ноты разгорающегося в ее голосе гнева пролились бальзамом на рану.

— Ты же знаешь, у меня есть дела и в другом месте, — напомнил он. Наталия видела скромную контору в городе — вот только Ханно ни разу не сказал ей, чем там занимается.

— Вот уж действительно! Я звонила туда, да только общалась лишь с автоответчиком.

— Мне надо было уйти. Чего ты от меня хочешь? Я звонил сюда и надиктовал на автоответчик, что не смогу с тобой пообедать.

Фактически говоря, большую часть дня он пробыл Джо Левином, просвещавшим двух других полномочных представителей-бухгалтеров на предмет налогового аудита Чарльза Томека, чтобы они могли справиться сами во время отлучки Левина на неопределенное время по неизвестной причине. Конечно, они уже знали общую ситуацию и массу деталей — ни один посредник не в состоянии в одиночку справиться с Дядей Сэмом. (А какие такие ценности произвели на свет орды этих бумагомарак — разве осчастливили они хоть одну живую душу?) Однако надо было ввести их в курс дела по поводу некоторых тонких моментов.

Мысль оставить их управляться на свой страх и риск может обойтись дорого; и дело вовсе не в том, что они могут обнаружить что-нибудь противозаконное — такого просто не существует. Ханно не мог позволить себе оставлять такую брешь в обороне против государства. А вся штука заключалась в невозможности объяснить, почему нельзя найти путешествующего мистера Томека и вызвать его сюда, чтобы справиться с проблемами.

«Перед тобой — бабочка-однодневка, — твердил он себе. — Ее можно сбросить со счетов. Скоро приедет Свобода, чтобы войти в содружество пятым членом. А сверх того…»

Но вопреки его воле сердце билось неровно, дыхание спирало.

— Я-то думала, мы могли бы вместе пообедать в ресторане, — говорила Наталия.

— Извини, ничего не вышло. Я перекусил сандвичем, — соврал Ханно. Он просто не смог бы сохранить присутствие духа в ее компании. Оказывается, он вовсе не такой уж хороший карточный игрок, как думал. Может, Свобода заставила растаять державший его стержень — а может, потрясла так, что тот дал трещину.

— И не можешь объяснить мне, почему затеял такую гонку, так ведь? — вздохнула Наталия. — Какой ты все-таки лукавый! До меня лишь сейчас начало доходить, что ты ни разу не проговорился при мне, чем занимаешься, не проронил о себе всерьез ни слова, только какие-то второстепенные пустяки.

— Слушай, давай не будем затевать скандал, — попросил он. — Ты же знаешь, что по натуре я… э-э… человек необщительный.

— Нет, как раз наоборот, в том-то и беда! Ты говоришь без умолку, ты речист и говорлив, слушать тебя интересно — но кроме своей неандертальской политики, ты ни в чем не бываешь серьезен. — Ханно хотел было ответить, но Наталия жестом заставила его умолкнуть и продолжала. — Несмотря на это, я узнала, как интерпретировать кое-какие признаки. Человек, с которым ты виделся в Дании, вовсе не был «любопытным субъектом», как ты расплывчато выразился. А когда ты вернулся из аэропорта домой и просмотрел почту, одно письмо заставило тебя отшатнуться… Тебе не удалось до конца скрыть свою реакцию. Но я заранее знаю, что ты не станешь мне его показывать и не проронишь о нем ни звука.