Уэверли, или шестьдесят лет назад - Вальтер Скотт

Глава 63. Следы опустошения

Уэверлн ехал на почтовых, как ездили в те времена все. На пути никаких особых приключений не было, если не считать двух-трех щекотливых вопросов, на которые вполне удовлетворительный ответ давал, как некий талисман, его пропуск, и он благополучно добрался до границы Шотландии. Здесь до него дошли слухи о решительном сражении под Каллоденом[475]. Победы англичан уже давно следовало ожидать, хотя успех под Фолкерком и озарил на мгновение оружие Карла Эдуарда слабым предзакатным лучом. Однако эта весть так поразила нашего героя, что он некоторое время не мог прийти в себя. Итак, великодушный, вежливый и благородный принц должен был теперь скрываться как беглец, и за его голову назначена была награда; сторонники его, такие смелые, восторженные и преданные, рассеялись — кто погиб, кто попал в тюрьму, кто отправился в изгнание. Где теперь смелый духом и возвышенный душой Фергюс, если он в самом деле пережил клифтонскую ночь? Где чистый сердцем и цельный по натуре барон Брэдуордин, слабые стороны которого лишь ярче оттеняли его бескорыстие, сердечную доброту и неколебимую храбрость? А те, кто, как вьющиеся растения, льнули к этим поверженным столпам и только в них искали свою поддержку, — Роза и Флора, — где было их искать и в какую пропасть отчаяния должна была повергнуть их утрата своих законных защитников? О Флоре он думал так, как брат может думать о сестре, о Розе — с чувством еще более глубоким и нежным. Могло случиться, что судьба еще даст ему возможность заменить этим девушкам потерянную опору. Волнуемый этими мыслями, он старался ускорить свое путешествие. Приехав в Эдинбург, с которого неизбежно должны были начаться его розыски, он почувствовал всю трудность своего положения. Многие из жителей этого города видели его раньше и знали под именем Эдуарда Уэверли; как же мог он при таких обстоятельствах пользоваться пропуском Фрэнсиса Стэнли? Он решил поэтому избегать всякого общества и ехать возможно быстрее на север. Ему пришлось, однако, переждать день или два в ожидании письма от полковника Толбота, а также оставить свой адрес под вымышленным именем в заранее условленном месте. С этой целью он вышел в сумерки на знакомые улицы, стараясь не быть узнанным, — но тщетно: одним из первых лиц, с которыми он повстречался, оказалась миссис Флокхарт, добродушная хозяйка Мак-Ивора, которая сразу же узнала его.

— Господи, мистер Уэверли, никак это вы? Нет, не бойтесь меня… Я джентльмена в вашем положении никогда не выдам. Ай-ай-ай! ай-ай-ай! И наступили же перемены! Как веселился у нас, бывало, полковник Мак-Ивор!

Мягкосердечная вдова пролила несколько непритворных слез. Так как не признать ее нельзя было, Уэверли любезно поздоровался с ней, сообщив вместе с тем об опасности, в которой он находился.

— Скоро стемнеет, — сказала вдова. — Не зайдете ли ко мне на чашку чая? А если вам угодно будет переночевать и маленькой комнате, я уж позабочусь, чтобы вас не беспокоили, да ведь вас здесь никто и не знает. Кэйт и Мэтти, эти бездельницы, удрали с двумя драгунами из полка Холи. Теперь у меня две новые служанки.

Уэверли принял приглашение и снял комнату дня на два, считая, что в доме этой простодушной женщины он будет в большей безопасности, чем где-либо. Сердце у него горестно сжалось, когда, войдя в гостиную, он заметил рядом с зеркальцем шапочку Фергюса с белой кокардой.

— Да, — промолвила миссис Флокхарт со вздохом, увидев, куда устремились глаза Эдуарда, — бедный полковник купил новую за день до похода, а старую я никому не позволяю снимать и чищу ее сама каждый день. И как только я взгляну на нее, мне так и кажется, что он сейчас крикнет: «Каллюм, подай шапку», как он всегда кричал, когда собирался выйти. Это очень глупо… И соседи зовут меня якобиткой… Но пусть себе говорят что хотят… Я-то знаю, что дело не в этом… Но он был такой добрый джентльмен, да и красавец в придачу! Вы не знаете, когда его будут казнить?

— Казнить? Праведный боже! Где же он?

— Боже мой! Да неужто вы не слышали? Бедняга Дугалд Махони приходил сюда не так давно без руки и с ужасным шрамом на голове… Помните Дугалда? Он всегда носил на плече алебарду; ну так он приходил сюда вроде как милостыни просить, чтоб его покормили. Так вот, он сказал нам, что вождь, как они его звали (я-то всегда звала его полковником) и прапорщик Мак-Комбих, которого вы прекрасно помните, были взяты в плен где-то неподалеку от английской границы, когда было так темно, что его люди не заметили, куда он пропал, а когда хватились, было уже поздно, и все они с горя чуть с ума не сошли. И еще он говорил, что Каллюма Бега (очень смелый и озорной парень был) и вашу милость убили в ту же самую ночь во время схватки, да и многих еще храбрых молодцов. Но если бы вы видели, как он плакал, когда говорил о полковнике, — вы никогда ничего подобного не видели! А теперь, говорят, полковника будут судить и казнят вместе с теми, кого забрали в Карлейле.

— А его сестра?

— А, та, что звали леди Флора? Она уехала к нему в Карлейл и живет где-то там с какой-то важной папистской дамой, чтобы быть к нему поближе.

— А другая молодая леди?

— Какая другая? У полковника одна сестра.

— Да мисс Брэдуордин, — сказал Эдуард.

— А, дочь лэрда, — сказала его хозяйка. — Она была очень славная девушка, бедненькая, но куда более робкая, чем леди Флора.

— Ради бога, скажите, где она?

— Кто их знает, куда они подевались. Порядком им всем, бедняжкам, досталось за белые кокарды да за белые розы, но она, видно, поехала на север, в Пертшир, к отцу, когда правительственные войска вернулись в Эдинбург. Среди них были красавцы, и один из них, майор Уэккер, был у меня расквартирован, очень вежливый джентльмен, но, о мистер Уэверли, далеко ему до нашего бедного полковника!

— А вы не знаете, что сталось с отцом мисс Брэдуордин?

— Со старым лэрдом? Нет, этого никто не знает, но, говорят, он здорово дрался в этой кровавой схватке под Инвернессом, и старшина Клэнк, жестяник, говорит, что правительственные взбешены на него за то, что он второй раз выступает, и, право, мог бы он на этот-то раз не соваться, но, видно, нет большего дурака, чем старый дурак, — наш бедный полковник выступил только в первый раз.

Из этого разговора Уэверли почерпнул почти все то, что добродушная вдова знала о судьбе своих прежних жильцов и знакомых, но и этого было достаточно, чтобы Эдуард решился, невзирая ни на какие опасности, немедленно ехать в Тулли-Веолан, где он, как ему казалось, непременно должен был узнать что-нибудь о Розе, если не увидеть ее. Поэтому он оставил в условленном месте записку для полковника Толбота, подписал ее именем Стэнли и просил направлять ему письма в город, расположенный ближе всего к резиденции барона.