Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

Он осторожно обошел развязного шута, опьяненного неожиданной оттепелью. Тот праздновал временное избавление от холода и дарованное ему тепло и едва не ударил Эши локтем в живот, поскольку не заметил, что рядом кто-то есть. Эши ловко увернулся, но на время потерял концентрацию.

Когда ему удалось вновь уловить, источник силы, выяснилось, что он опять разделился. Одна из двух частей показалась ему особенно привлекательной. К тому же она находилась где-то рядом и излучала тепло, которое неудержимо притягивало Эши.

Его тут же охватили подозрения — слуги огня были главными охотниками на него, и ему удавалось ускользать от них только благодаря тому, что он заранее распознавал ловушки. Рано или поздно источник приятного тепла окажется на рыночной площади. Эши решил никуда не уходить и дожидаться здесь.

Между тем ему приходилось сражаться с драконом. Еще одна причина, заставлявшая его избегать городов, особенно тех, через которые проходили торговые пути, — как Бет-Корбэр, — состояла в том, что дракона завораживали товары. Эта часть его натуры потеряла последнее терпение, когда они проходили мимо прилавка с драгоценностями.

— Какие красивые! — настаивал дракон. — Я хочу их потрогать.

Нет.

— Я хочу потрогать!

Нет!

Эши решительно зашагал прочь от прилавка ювелира. И тут дракон заметил новый прилавок, на котором были разложены приправы.

— Перец горошком! Я хочу его сосчитать, — прошептал дракон, воспринимая разом каждое зернышко, горошинку, фасолину, чешуйку и капельку.

Усилием воли Эши заставил дракона подчиниться:

— Нет.

Он продолжал озираться, стараясь определить источник силы.

— Духи и амбра… они произошли от рвоты морского чудовища, которое сожрало семнадцать макрелей, сто семьдесят…

— Прекрати.

— Посмотри на ткани: сегодня нет щелка, только полотно, кремовый бархат и шерсть тринадцати сортов. Шерсть всех оттенков синего, лазурного, фиолетового, индиго…

НЕТ!

Эши снова резко развернулся: сила находилась где-то рядом. Он отчаянно напрягся, загоняя дракона в самые дальние закоулки своего сознания, чтобы очистить разум от посторонних мыслей.

С противоположной стороны улицы раздался шум. Вокруг невысокой женщины в сером плаще с капюшоном, похожем на тот, что носил сам Эши, начали собираться люди. Эши подошел поближе. Он почувствовал зов.

Рапсодия сражалась с собственным драконом: ей страшно хотелось провести рукой по каждой из разложенных на прилавке тканей. Кремовый бархат показался ей особенно привлекательным, но был не по карману. Со вздохом она опустила руки и пошла дальше.

В конце улицы ее внимание привлек один из прилавков. У ювелира были разложены драгоценности, ослепительно сверкавшие в холодных лучах зимнего солнца. Рапсодия не удержалась и решила просто посмотреть на них.

Больше всего было сережек — в основном дешевая мишура, — но среди них попадались и ценные вещицы прекрасной работы. Рапсодия всегда любила красивую одежду и безделушки, хотя скорее умерла бы, чем призналась в этом своим друзьям болгам. Но теперь, оставшись в одиночестве, она позволила себе насладиться созерцанием блестящих сокровищ, и ее глаза сверкали не меньше, чем самоцветы на прилавке.

Торговец завершил сделку с очередным покупателем и повернулся к Рапсодии, краем глаза оглядывая разложенные на столе товары. Девушка сразу поняла, что он проверяет, не украла ли она что-нибудь.

Ее присутствие возле прилавка вызывало такую же реакцию, что и в Истоне. Понять причину этого она никак не могла. Лиринов никогда не интересовали материальные блага, особенно такие бесполезные вещи, как серьги и ожерелья. Почему же владельцы лавок и торговцы всегда начинали подозревать в ней воровку? Она списывала это на расовые предрассудки и старалась не обижаться, но всякий раз, когда с ней происходили подобные вещи, ее непроизвольно охватывал гнев. Стараясь сохранить доброжелательное выражение лица, Рапсодия отвернулась от прилавка. У нее пропал всякий интерес к украшениям.

— Мисс! — В голосе купца прозвучала нотка отчаяния. Рапсодия подняла руки так, чтобы купец их видел, — на случай, если захочет обвинить ее в воровстве.

— Да? — отозвалась она, не оборачиваясь.

— Пожалуйста, не уходите. Вам что-нибудь понравилось?

Рапсодия глянула через плечо. На лице купца появилось новое выражение — совсем не такое, как несколько мгновений назад, когда он пытался уговорить лысого мужчину купить в пару к кольцу еще и булавку. Глаза торговца широко раскрылись, а руки вцепились в прилавок так, что костяшки пальцев побелели.

— Что-то не так? — с тревогой спросила Рапсодия. Купец быстро помотал головой, но прилавок так и не выпустил.

— Да, у вас много красивых вещиц, — продолжала девушка. — Прекрасный товар. Но я не собиралась ничего покупать. Просто посмотрела. — Она вновь повернулась, чтобы уйти.

— Мисс! — Голос прозвучал еще более напряженно. Рапсодия вздохнула, пытаясь скрыть свое раздражение.

Лицо торговца покраснело, руки дрожали.

— Вы больны? — забеспокоилась наконец Рапсодия.

Она потянулась за фляжкой с водой, но мужчина покачал головой, вынул из кармана льняной платок и вытер вспотевший лоб.

— Нет, благодарю вас. Пожалуйста, уделите мне минутку. Вам что-нибудь понравилось?

— Я же сказал а вам, в мои намерения не…

Купец схватил пару золотых сережек и протянул их Рапсодии:

— Они прекрасно подходят к вашему медальону, мисс. Примерьте их!

Рапсодия посмотрела на сережки. Они действительно были очень красивыми. Кроме того, они и впрямь прекрасно подходили к кулону, который она никогда не снимала. Не приходилось сомневаться, что серьги стоят слишком дорого, но ей захотелось рассмотреть их поближе.

Луч солнца коснулся золотого украшения, и сердце Рапсодии дрогнуло. Тщетно голос разума напоминал, что уличный торговец сумеет продать морскую воду даже потерпевшему кораблекрушение моряку. Рапсодия не умела противиться соблазнам (поэтому, кстати, она и предпочитала не ходить на Воровской рынок, как его называли в Истоне).

— Пожалуйста, мисс! Они сделаны для вас. Наденьте их. Я только хочу посмотреть, как они на вас выглядят. Пожалуйста!.. — В настойчивости торговца была какая-то лихорадочная поспешность.

— Ну, хорошо… — поддалась Рапсодия. — Но я, скорее всего, их не куплю. — Она взяла серьги, которые ей протягивал купец, и сняла капюшон.

Рапсодия сразу поняла, что держит в руках очень дорогую вещь из золота высшей пробы, и ей стало немного грустно. Она вспомнила, с какой гордостью ее мать открыла шкатулку, где лежал кулон, и Рапсодия поняла, как дорога матери эта вещь. Рядом с великолепными серьгами кулон выглядел не таким роскошным. Впрочем, качеством работы он мог бы с ними поспорить.