Патруль времени (сборник) - Андерсон Пол Уильям

— И все-таки покидать их было больно, — закончила Флорис. — Я сказала, что ухожу на некоторое время, чтобы провести траур в одиночестве, и оставила их гадать, что же произошло со мной потом.

«А ты гадаешь, как живут они, и, вне всякого сомнения, всегда будешь беспокоиться, — подумал Эверард, — если не проследила уже их жизнь до самого конца. Но, полагаю, ты достаточно умна, чтобы не делать этого. Да, такова цена полной славы и приключений жизни патрульного…»

Флорис проглотила комок в горле. Слезы? Но она справилась с собой и усмехнулась.

— Можешь себе представить, какое косметическое омоложение мне понадобилось после возвращения! А как я соскучилась по горячим ваннам, электрическому свету, книгам, кино, самолетам — по всему на свете!

— И не в последнюю очередь — по чувству равноправия, — добавил Эверард.

— Да, да. Женщины там обладают высоким статусом, они более независимы, чем станут позднее, вплоть до девятнадцатого века, но все-таки

— да, конечно.

— По-видимому, с Веледой все было по-другому.

— Абсолютно. Она ведь выступала от имени богов.

«Нам еще надо в этом убедиться», — подумал Эверард.

— Та программа была завершена несколько лет назад по моему личному времени, — продолжила Флорис. — Остальные проекты были менее амбициозны. До сих пор.

Эверард прикусил черенок трубки.

— М-м-да, но все-таки проблема пола остается. Я не хочу этих сложностей с перевоплощениями — разве что на короткое время. Слишком много ограничений.

Она остановилась. Пришлось остановиться и ему. Свет фонаря, под которым они задержались, превратил ее глаза в кошачьи, и Флорис произнесла громче обычного:

— Я не собираюсь лишь болтаться в небе, наблюдая за тобой, агент Эверард. Не собираюсь и не буду.

Какой-то велосипедист прошелестел мимо, окинув их взглядом, и укатил дальше.

— Было бы полезно, если бы ты могла быть рядом, — согласился Эверард.

— Но не все время. Ты должна понимать, что очень часто лучше иметь партнера в резерве. Вот когда начнется настоящая детективная работа, тогда ты со своим опытом… Вопрос в том, как это осуществить?

Сменив гневный тон на страстный, она продолжала добиваться своего:

— Я стану твоей женой. Или наложницей, или служанкой — смотря по обстоятельствам. Нет ничего необычного для германцев в том, что женщина сопровождает мужчину в его путешествиях.

«Проклятье! Неужто у меня и в самом деле покраснели уши?»

— Мы здорово осложним себе жизнь.

Она поймала его взгляд и быстро возразила:

— А вот насчет этого я не беспокоюсь, сэр. Вы профессионал и джентльмен.

— Ну, спасибо, — произнес он с облегчением. — Полагаю, я смогу контролировать свое поведение.

«Если ты будешь контролировать свое!»

Весна обрушилась на землю внезапно. Тепло и увеличивающийся световой день погнали в рост листву. Все расцветало. В небе послышались трели птиц и шелест крыльев. На лугах резвились ягнята, телята и жеребята. Люди вылезали из сумрака хижин, дыма и вони зимы. Они жмурились от яркого солнечного света, впитывали сладость свежего воздуха и принимались за работу, готовясь к лету.

Еще они чувствовали голод после прошлогоднего скудного урожая. Большинство мужчин отправились на войну за Рейн, и немногие из них вернутся обратно. А Эдх и Хайдхин все еще хранили холод в своих сердцах.

Они шли по ее владениям, не замечая ни солнечного света, ни свежего ветра. Работники в полях видели, что она вышла, но не решались приветствовать ее или обращаться с вопросами. Хотя роща на западной стороне поляны сверкала листвой, с восточной стороны поляна казалась темной, словно тень башни дотягивалась и сюда.

— Я недовольна тобой, — сказала Веледа. — Надо бы отослать тебя прочь.

— Эдх, — голос его стал хриплым, костяшки пальцев, сжимающих копье, побелели. — Я сделал все, что нужно. Мне было ясно, что ты пожалеешь этого римлянина. А асы затаили достаточно зла против нас.

— Только глупцы болтают об этом.

— Тогда большинство в племени — болваны. Эдх, я живу среди них, в отличие от тебя, потому что я мужчина и не избран богиней. Люди говорят мне то, что не отважились бы сказать тебе. — Хайдхин шел некоторое время молча, подбирая слова. — Нерха берет слишком много из того, что раньше предназначалось небесным богам. Я согласен, мы с тобой в долгу перед ней, а бруктеры — нет, да и асам мы тоже задолжали. Если мы с ними не помиримся, они отберут у нас победу. Я прочел это по звездам, погоде, полету воронов и бросанию костей. И что с того, если я ошибаюсь? В сердцах людей залег страх. Они могут дрогнуть в битве, и враг одолеет их. Ну, отдал я от твоего имени асам человека, не просто раба, а вождя. Позволь этой новости распространиться, и ты увидишь, как надежда вдохнет новые силы в усталых воинов!

Взгляд Эдх вонзился в него, словно лезвие меча.

— Ха, ты думаешь, одной твоей маленькой жертвы достаточно для них? Знай, пока ты был в отъезде, еще один гонец от Берманда разыскал меня. Его люди поубивали всех пленных и уничтожили Кастра Ветера. Они пресытили своих богов.

Копье, крепко зажатое в руке Хайдхина, дрогнуло, прежде чем лицо его стало непроницаемым. Наконец он медленно произнес:

— Я не мог предвидеть такого. Но все равно — это хорошо.

— Нет. Берманд в ярости. Он понимает, что это побудит римлян драться до последнего. А теперь ты лишил меня пленника, который мог стать посредником между нами и римлянами.

Хайдхин стиснул зубы.

— Я не мог знать, — пробормотал он. — Да и какая польза от одного человека?

— И похоже, этим же ты лишил меня возможности общаться с тобой, — продолжала Эдх бесцветным голосом. — Я решила, что ты отправишься в Колонию.

Удивленный, он повернул голову и впился в нее глазами. Высокие скулы, прямой нос, полные губы… Она смотрела вперед, не поворачивая головы.

— Колонию?

— Это тоже было в сообщении Берманда. Из Кастра Ветера он идет на Колонию Агриппины. Ему кажется, что они должны сдаться. Но, если они услышат о резне — а эта весть достигнет их ушей, — зачем им сдаваться? Почему не драться до последнего, в надежде на избавление, когда нечего терять? Берманд хочет, чтобы я наложила заклятие — иссушающее проклятие Нерхи — на тех, кто нарушит условия сдачи.

Обычная проницательность вернулась к Хайдхину, и он успокоился.

— Хм, так… — Он погладил бороду свободной рукой. — Весть эта здорово встряхнет тех, в Колонии. Они должны знать тебя. Убии — это германцы, хоть и называют себя римлянами. Если твою угрозу громко произнести перед соратниками Берманда, неподалеку от стен, где защитники могут видеть и слышать…

— Кто выполнит эту задачу?

— Ты сама?

— Едва ли.

— Да, правильно, — кивнул он. — Лучше тебе держаться в стороне. Мало кто из бруктеров видел тебя. В легендах больше убедительности, чем в человеке из плоти и крови. — Улыбка его походила на волчий оскал. — Человек из плоти и крови, который должен есть и пить, спать, испражняться, который может заболеть, конечно же, выглядит слабовато.

Голос его сник.

— Я действительно слаба, — прошептала она, склонив голову. — Значит, должна оставаться в одиночестве.

— Так будет вернее, — сказал Хайдхин. — Да. Возвращайся на некоторое время в башню. Дай людям понять, что ты размышляешь, творишь заклинания, призываешь богиню. Я понесу в мир твое слово.

— И я так думала, — распрямившись, выпалила она. — Но после того, что ты сделал, могу ли я тебе доверять?

— Можешь. Я клянусь, — голос Хайдхина на миг прервался, — если тебе недостаточно тех лет, что мы прожили рядом. — Тотчас в нем возобладала гордость. — Ты знаешь, лучшего глашатая у тебя нет. Я больше, чем первый среди твоих последователей, я — вождь. Люди слушаются меня.

Повисло долгое молчание. Они проходили мимо загона, где стоял бык, зверь Тива, с мощными рогами, воздетыми к солнцу. Наконец она спросила:

— Ты передашь мои слова без изменений и будешь следить, чтобы не извратился их смысл?