Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира - Андрэ Нортон

Оказавшись в безопасности, мы наскоро перекусили и разговорились — нам было о чем рассказать друг другу. Тут я узнала, что Килана и Кемока, а вместе с ними и Валмунга снежным обвалом снесло вниз, но никто из них серьезно не пострадал. Чуть позже они отыскали искалеченное и раздавленное тело Ракнара, но меня найти так и не смогли. Им не удалось продолжить поиски, потому что вскоре их настиг второй обвал, похоронивший под собой место, которое они с таким трудом раскопали. Словом, они были вынуждены вернуться обратно в Зеленую Долину, и оба не сомневались, что я жива, тоже считая, что о моей смерти им стало бы тотчас известно.

Вскоре после этого начались события, весьма тягостные для обитателей Зеленой Долины. Холод придал дерзости злым силам, по границе рыскали день и ночь их разъезды, и зеленые даже на быстроногих рентанах не могли за всеми уследить. Дня не проходило, чтобы не случилось жестокой стычки, как будто силы Тьмы задались целью измотать жителей Долины, держа их в постоянном напряжении и тревоге. Моим братьям была знакома жизнь хранителей границы, и они вновь поступили на службу.

Казалось, что с наступлением весны силы, осаждавшие Зеленое Безмолвие, должны были ослабнуть, и дозорные Долины осмеливались отходить от границ все дальше и дальше. Как раз в таком разъезде и был Кемок, когда мне удалось связаться с ним, и он немедленно отправился нам на помощь. И сейчас мы находились еще слишком далеко от спасительных границ Зеленого Безмолвия — единственного надежного убежища в Эскоре.

Когда брат замолчал — начали свой рассказ мы, то по очереди, то сразу все вместе, и это заняло довольно много времени, хотя мы старались рассказывать лишь самое основное, не вдаваясь в подробности. Едва Кемок услыхал про Илэриэна, он насторожился, бросив на меня изучающий взгляд. Я понимала, кого он вспомнил в этот момент — он явно подумал, не придется ли нам всем снова бороться против очередного Динзиля, только на этот раз гораздо более могущественного. И я не могла ответить ему на это ни да, ни нет, я сама боялась и ничего не знала.

Рядом с братом сидела Орсия и тоже внимательно смотрела на меня. Я вздрогнула, поймав ее взгляд, и вспомнила, как, заколдованная Динзилем, требовала, чтобы Кемок убил ее, дабы спасти меня. Придет ли минута, когда рухнет стена недоверия и отчуждения, которую прошлое воздвигло между нами?

Глубокой ночью, когда все мы улеглись, наконец, спать, Орсия вдруг подошла ко мне, и в руке ее сверкнула маленькая бутылочка, размером с мизинец. Она откупорила ее очень осторожно и бережно и поднесла ко мне поближе — тонкий аромат защекотал ноздри.

— Спи, сестра, и ничего не бойся; сон, который придет к тебе, прогонит темные силы, они не найдут тебя. — Я почувствовала, что она всем сердцем хочет защитить меня. Смочив палец содержимым бутылочки, она коснулась моего лба, затем век и губ.

Я поблагодарила ее, а она улыбнулась и покачала головой, потом тщательно закрыла свою бутылочку. Кроганка показала на Айлию, которая сидела и смотрела в ночь невидящими глазами.

— Ей нужен, хотя бы на время, полный покой, — проговорила Орсия. — Она не похожа на нас, она не из нашего рода и вдобавок то, что она видела, лежит на ней слишком тяжелым грузом. Когда вернемся в Долину, Дагона исцелит ее, а пока мы навряд ли можем помочь ей. — Она подняла голову и подставила лицо легкому ночному ветерку.

Хотя было довольно холодно, в воздухе не чувствовалось миазмов зла. Напротив, ощущалось какое-то обновление, возрождение жизни. Я глубоко вдыхала этот воздух и уже не сомневалась в том, что Орсия не помнит худа и искренне хочет помочь мне. Тяжкий камень упал с моих плеч, камень страха и недоверия.

Я огляделась и увидела, что большая часть нашего отряда уже спит; рентаны, преклонив колена, жевали свою бесконечную жвачку и думали о чем-то важном и грустном. Вероятно, их думы нисколько не похожи на мои, но по-своему они тоже полны значения и смысла. Орсия по-прежнему сидела между мной и Айлией; она протянула мне руку, и мы переплели пальцы.

Она испытующе взглянула на меня:

— Так лучше, сестра.

Услышав в ее словах вопрос, я ответила ей тверже, чем, может быть, была уверена в этом:

— Лучше. Мои силы возвращаются.

— Твои силы, — повторила она задумчиво. — Если ты обрела то, что тебе дорого, цени и береги это, Каттея.

Я не совсем поняла, что она хотела этим сказать, но переспрашивать не стала — очень хотелось спать, и я, завернувшись поплотнее в плащ, попыталась уснуть.

Если в ароматной жидкости, которую предложила мне Орсия, и была какая-то колдовская сила, она все-таки не защитила меня от того, от чего я хотела скрыться. Потому что стоило мне только закрыть глаза, как я вновь оказалась на том гребне горы, откуда мы наблюдали за сражением и где создавали наше маленькое войско. И вновь палец мой коснулся последнего оставшегося шарика, и я произнесла имя, которое говорить не хотела.

Однако во сне на земле остались лежать другие шарики, а тот, кого назвала я, поднялся — но не таким, каким я видела его последний раз в безлюдной, покинутой всеми цитадели. Я увидела его как в том, первом сне, когда он сидел на своем троне и смотрел на Ворота.

Он обернулся, посмотрел на меня, и было в его взгляде нечто такое, от чего хотелось отвернуться, но я не могла.

— Ты назвала мое имя среди имен мертвых, — он не произносил этих слов, а я их слышала, я читала его мысли. — Ты меня так боишься… или ненавидишь?

И я набралась смелости ответить ему, ответить чистую правду:

— Да, я боюсь тебя, вернее, того, что ты можешь сделать, кто бы ты ни был. Твое время в Эскоре миновало, не пытайся вновь поднять свой стяг.

И поскольку в этом моем сне происходило то, чего я больше всего боялась, я и увидела этот стяг в небе над ним. Он был желтого цвета, словно солнечный отблеск на золотом песке, и на нем были изображены скрещенные меч и жезл.

— Не поднимай свой стяг… — задумчиво повторил он. — Ты думаешь, что мое время прошло, а твое, Каттея, колдунья? Из нас двоих никто не властвует и никто не подчиняется. И как знать: может статься, ты сама пожелаешь встать под этот стяг. Ты призовешь его, он будет тебе нужен.

Я сделала усилие над собой, заставив мой разум не подчиняться ему.

— Я хочу только, чтобы ты оставил нас в покое, Илэриэн. Дай нам добраться до своих. Я не желаю тебе зла, я знаю, ты не из тех, кто вместе с Тьмою. Только дай нам уйти.

В ответ на это он медленно покачал головой:

— У меня нет армии, у меня никого нет, я один. А ты назвала мое имя среди умерших, значит, ты должна мне сделать благое дело. Равновесие должно быть восстановлено.

Больше я ничего не помню, и остаток ночи спала крепко и без сновидений. Я проснулась со смутным предчувствием, что наступающий день несет нам немало опасностей и испытаний. Хотя первые час-два после того, как мы снялись с места, я думала, что предчувствия обманули меня.

Мы продолжали ехать строго на запад. Теперь рентаны двигались не так быстро, как накануне, но все-таки поспешали; казалось, они совсем не чувствуют веса своих седоков. Однако довольно скоро нам стало понятно, что хотя сарны и серые больше не гонятся за нами, мерцающее облако по-прежнему преследует нас.

Я заметила, что двое зеленых, которые скакали в арьергарде, нет-нет да оборачиваются назад и всматриваются во что-то. Оглянувшись, я удивилась их тревоге — облако находилось от нас довольно далеко. Однако очень скоро я убедилась, что беспокоились они не напрасно. Невидимые щупальца дотянулись до нас, туманя разум, притупляя наши мысли, действуя на наши тела так, что любое движение давалось с большим напряжением. И даже рентаны явно начинали поддаваться этой злой силе.

Солнечный свет, казавшийся поначалу таким ярким, теперь стал бледнее и глуше; видимо, на небе появилась тонкая дымка облаков. Холод сковывал наши дрожащие тела, словно здесь властвовал Ледяной Дракон, хотя он уже несколько месяцев назад убрался в свою берлогу.

Рентаны перешли на рысь, они задыхались, они еще пытались сопротивляться, но уже не могли бежать с прежней скоростью. В конце концов тот, кто скакал в авангарде с Кемоком на спине, громко взревел, и все рентаны остановились. Нам было слышно, как они переговариваются.

— Мы не можем двигаться дальше, необходимо заклинание.

— Заклинание! — живо откликнулась Джелита. — Моему Дару не сладить с тем, что нас преследует. Оно — порождение другой природы, других познаний. Мне не приходилось иметь дело с чем-либо подобным.

После ее слов в мое и без того окоченевшее тело вполз холодок страха — ведь я так верила, что она готова, что она сможет противостоять этому порождению Тьмы.

— Мне доступна магия воды, — произнесла Орсия. — Но, боюсь, это не то, что нам сейчас неясно. Кемок?

Он покачал головой.