Руна Гибели - Дмитрий Лазарев

Следующий удар у кригов получился уже куда более синхронным, да к нему еще присовокупила свои усилия Моргана. Харра спас его отчаянный маневр: как молния, он метнулся за пространственную ловушку с заключенным в ней гибнущим мороком, который и принял на себя предназначенный харру смертоносный магический поток. От обреченного крига вмиг осталось лишь воспоминание, но и щиту харра вместе с Ключом пришлось поработать с полной нагрузкой.

Ненавидящие глаза Морганы сверлили его, не переставая, и посланец Пустоты понял, что следующий ее удар окажется для него последним. Тут уже и Ключ не поможет. Тогда харр сделал единственное, что ему оставалось: за мгновение до того, как его атаковали вновь, он, не обращая более на врагов внимания, развернулся к рубежу и применил Ключ. Ослепительно-синяя вспышка совпала по времени еще с двумя событиями — предупреждающим возгласом асура и страшным по силе Э-магическим ударом Морганы.

Могучий поток Силы просто смел кромешника, но если бы только это! Атака Морганы была комбинированной, то есть включала в себя и так называемую Э-магию третьего типа — антиэнергетическую. Била юная криганка наверняка, насмерть, вот только снайперской точностью удар ее не отличался и поразил как харра, так и прилегающую к нему область пространства. Самое плохое, что он при этом проломил почти уже вскрытый Ключом рубеж, отделяющий Внешний обод от Пустоты. То, что осталось от кромешника, под воздействием силовой составляющей магической атаки улетело туда вместе с артефактом, который он до последнего сжимал в руках.

Пока криги приходили в себя от шока, Моргана, осознав, что сейчас сотворила, выдала длинное цветистое ругательство на смеси русского с криганским. А несколько секунд спустя всем разом стало не до того, чтобы посыпать голову пеплом: события понеслись со скоростью даже не курьерского поезда, а реактивного самолета. Через пробитую в рубеже брешь со стороны Пустоты хлынул настоящий поток кромешников, а со всех остальных сторон стали появляться темные Вторые из контингента Брегена, с некоторым опозданием явившиеся на его телепатический зов. Последние с ходу вступали в бой, который по своей хаотичности стал больше напоминать стихийно возникшую уличную драку, как бы некорректно ни звучал этот термин по отношению к магической (в основном) битве.

Качественное силовое преимущество было, все же, на стороне кригов. А уж когда Моргана, дико злая на себя за собственную промашку, принялась ретиво вымещать свою злобу на вторгшихся пустотных тварях, ситуация начала очень существенно клониться в пользу защитников Сферы Миров. Но тут в очередной раз все поменялось. Чуть в стороне материализовался некто, судя по всему, обладающий чрезвычайной магической мощью, и тоже не замедлил вмешаться в сражение, только уже на стороне рвущейся из-за рубежа нечисти.

Когда первый же его удар смел разом трех кригов, Моргана и Бреген одновременно повернулись к нему и открыли рты от изумления: атаковал их бывший престол Сарк. Впрочем, долго изумляться они себе позволить не могли, и их отпавшие челюсти быстро встали на место. К тому же, ситуация являлась критической для обеих сторон, а потому не было ничего странного в том, что Враг решил взяться за дело всерьез, вмешавшись едва ли не самолично.

Соотношение сил резко изменилось. Для сдерживания нового могучего врага дочери Э-мага и асуру пришлось привлечь в помощь себе часть мороков и эриний. Тут же, почувствовав поддержку, Пустота тоже усилила натиск, и процесс выдавливания вторгшихся кромешников восвояси остановился. Более того, несмотря на произведенную рокировку сил, справиться с Сарком пока не удавалось. Его мощь и сочетание изощренных арканов Первых с Э-магическами атаками на третьем уровне делали его почти неуязвимым. Под его ударами погибло еще несколько кригов из «меньших» каст, а Моргана с Брегеном никак не могли найти уязвимое место в его защите.

Ситуация казалась патовой, но вдруг…

— А вы, ребята, масштабно развлекаетесь! — прозвучало, как гром среди ясного неба. — Можно и мне с вами?

Темница

Северная часть Тихого океана. Остров Темницы.

11 января 2011 года. Рассвет.

Склон поднимался все выше, наращивая крутизну чуть ли не с каждым шагом. Плотно заселившие его великанские сосны и ели со свитой из густого подлеска издали казались непреодолимой зеленой стеной, но когда Виктор приближался к ним, в них обнаруживались едва заметные проходы, позволяющие ему двигаться вверх, туда, где находилась главная цель его похода, и куда его тянуло просто со страшной силой. Голос оттуда сначала шептал, потом говорил, а теперь буквально кричал в его голове, вызывая ломоту в висках, и единственным способом держать эту боль на терпимом уровне было движение в нужном направлении, что он и делал, забывая об отдыхе.

Это открылось Виктору внезапно. Деревья вдруг расступились, и он увидел то, что располагалось на лысой верхушке горы, из которой, собственно и состоял весь остров. Строение это представляло собой что-то вроде ступенчатого пирамидального зиккурата, сложенного из мощных каменных блоков. Одному Богу известно, каким образом они были доставлены на верхушку этой горы по ее крутым склонам сквозь дремучий лес. Вариант с вертолетами отпадал однозначно, ибо от строения веяло просто сумасшедшей древностью и угрозой, как будто даже камни этого зиккурата являли собой нечто абсолютно враждебное самой жизни. Не только деревья от него шарахались, но и трава рядом не росла. В радиусе примерно пятидесяти метров от зиккурата — лишь голая скала, словно постамент для самого строения и того, что находилось внутри.

Это нечто одновременно и притягивало Виктора, и пугало его безмерно. От него исходили невероятная мощь и такая же злоба. Оно находилось в зиккурате явно не по своей воле — его туда заточили. Только ведь никого и никогда еще неволя не делала добрее, спокойнее и миролюбивее. Так и тут, похоже, злоба заточенного только выросла. И вместе с ней выросла и стала невыносимой жажда свободы и мести. Но чтобы освободиться, он нуждался в помощи Виктора. Здравый смысл подсказывал молодому человеку разворачиваться и бежать отсюда без оглядки, хотя куда денешься с острова? А на острове голос заточенного (теперь Виктор в этом уже не сомневался) был всесилен. От него не скрыться. Он не даст Комольцеву покоя, пока тот не выполнит требование узника.

И заточенный, словно в ответ на его мысли, предпринял новую атаку на мозг юноши. Он звал, требовал, грозил, даже в принципе не допуская, что ему могут не подчиниться. Виски Виктора вновь заломило со страшной силой. Он вскрикнул от боли и упал на колени, отчаянно сжимая голову ладонями.

— Хватит! — закричал он, наконец. — Чего ты от меня хочешь?! Я все сделаю!

Голос резко умолк, и боль отступила. Вместо этого зрение Виктора вдруг замутилось, и зиккурат исчез. На его месте теперь была небольшая полянка у самого подножия горы, окруженная безмолвной еловой стражей. Виделась она не очень четко, а будто сквозь полупрозрачную туманную дымку. На поляне были люди. Двое. Мужчина и женщина, в которых он узнал себя и сестру. Он смотрел на это, словно на изображение в телевизоре. Как будто кто-то записал их спящих на не слишком хорошую видеокамеру и теперь демонстрировал ему.

«Камера» чуть наехала, сфокусировавшись на одной лишь Юлии. И в следующий миг лицо девушки, являвшееся по-женски миловидной копией лица Виктора, утратило свою безмятежность. На нем появились тревога и страх, а затем его исказила гримаса ненависти. Глаза Юлии вдруг распахнулись, но во взгляде ее не было больше ничего человеческого. На Виктора смотрели два бездонных озера, заполненные жидким зеленым пламенем, алчным и всепожирающим. Только смотрели они не на Виктора-наблюдателя, остававшегося, похоже, невидимым, а на Виктора-спящего, лежавшего на боку в паре метров от девушки.

Следующие трансформации были еще более устрашающими. Лицо Юлии утратило последнее сходство с братом и преобразилось в хищный чудовищный лик какой-то нечисти. Из-под верхней губы вылезли кончики двух острых клыков, а руки сделались худыми, костлявыми, с длинными тонкими пальцами, заканчивающимися черными острыми когтями едва ли не двухдюймовой длины.

«Юлия» поднялась с жесткой земли, слегка прикрытой тонким ковром сухих игл, и осторожно, стараясь не шуметь, двинулась к спящему брату. Выражение лица не оставляло ни малейших сомнений в ее намерениях.

И голос в голове не замедлил подтвердить то, что Виктор уже понял сам:

«Или ты ее, или она тебя! Выбирай!»

«Я жить хочу!»

«Тогда убивай! Другого варианта нет!»

«Убить? Свою сестру?»

«Иногда самые близкие могут стать худшими врагами! Мне ли, кого предали собственные братья, этого не знать?! Ты должен сделать это! Уж поверь — она колебаться не станет!»