Колдун - Ольга Григорьева

Неизвестно, сколько еще ждал бы жрец, кабы не Дажьбогов день – праздник свадьбы славного Дажьбога с прекрасной Живой. В этот день разряженные горожане с песнями высыпали на берег Березины и закружились в красочных, славящих Ладу и Живу хороводах. Сирома не пошел на праздник. Затаившись, он сидел возле старого колодца, присматривался к: пестрой, вьющейся на холме людской ленте, со страхом ожидая увидеть средь прочих знакомое зеленоглазое лицо. А увидел совсем иное – молодое, румяное, девичье, с пухлыми губами и шаловливыми ямочками на щеках. Склоняясь к нему, девка пронзительно вскрикнула от неожиданности, а затем расхохоталась:

– Что сидишь, как гриб-сморчок? Чего горюешь? Это Гориславе нашей не до веселья, а тебе-то зачем печалиться? Пошли!

И, не дожидаясь Сироминого ответа, бодро поволокла жреца к шумящей, разноцветной толпе.

– Пусти, дура! – вырывая руку, крикнул жрец, но упрямая девка, наоборот, еще крепче впилась в него маленькими пухлыми пальцами и, привлекая внимание танцующих, завопила:

– Эй, девоньки-красавицы! Кому нужен мужичок тихий да застенчивый?! Подходи, забирай!

Вмиг окружившая жреца стайка разгоряченных девок со смехом и прибаутками принялась засыпать его колкими замечаниями и вдруг смолкла. Не понимая, что случилось, Сирома повернул голову и увидел Рогнеду. Расширившимися, яркими от радости глазами княгиня в упор глядела на него. Склонившись, Сирома заметил легкую, мелькнувшую на ее губах улыбку и понял – она помнила его обещание и ждала, надеясь отомстить…

Рогнеда действительно ждала жреца – ведь это по его наущению она отписала Владимиру покаянную грамоту и, рассчитывая на его давно обещанную помощь, терпела унижения. Но теперь позору пришел конец. Убрав с ее пути болотного колдуна, волхв принес долгожданное оружие мести! Осенью в своей лесной избушке он обещал, что это оружие никогда не пощадит врага…

Была бы Рогнеда обычной бабой – кинулась бы на шею своему недавнему спасителю, но, памятуя о своей родовитости, она лишь склонила голову к стоящим позади кметям:

– Всех гоните, а мужика привести ко мне!

– Но мы его не знаем, а Владимир велел незнакомцев к тебе не допускать… – запротестовал один из воинов и смолк, заглушенный раздраженным окриком княгини:

– С мужем моим, Владимиром, я уж как-нибудь сама разберусь, а ты делай, что велено, и не болтай попусту!

Ратник поклонился, а княгиня, гордо вскинув голову, пошла в терем. Однако ее повеление выполнять никто не спешил, лишь к полудню выскочившая из терема девка позвала Сирому к госпоже, и теперь, ожидая появления Рогнеды, жрец сидел в чистой, уютной клети ее терема. Он больше ни в чем не сомневался, пугаясь только одного – достанет ли у него сил на задуманное, удастся ли, влившись в железо, распалить его жаждой мести? А потом, напившись крови проклятого князя, он вновь станет прежним Сиромой, вновь узрит лик могучего хозяина, и тогда придет очередь Выродка… Но это потом…

Где-то в глубине терема хлопнула дверь, зашуршали легкие шаги. «Рогнеда», – понял жрец. Он дождался.

Ловко сбросив срачицу, он развернул клинок и, прижав лезвие к груди, закрыл глаза. Презирая боль и бегущую из разрезанной груди кровь, его губы зашевелились, произнося древние заклинания. Жар просочился в его тело, пламя кузнечного горна опалило внутренности, ледяная вода хлынула в горло и, обратившись огнем, заполыхала во всем теле. Откуда-то из глубин чужой памяти всплыли хриплые голоса язов и далекие равнины Семиречья. Молодой и еще никому не известный Орей поднял его к небу и закричал что-то веселое и воинственное… А затем земляное чрево поглотило его и вновь выбросило в пылающий огонь. Переливаясь звонкими голосами, в его ушах запели кузнечные молоты, хриплый голос Хромина произнес: «Готово», и слепящее солнце брызнуло в глаза. Сирома уже не был жрецом Белеса и не помнил прежних, человеческих, печалей и радостей. Отныне он стал мечом Орея, несущим смерть оружием, и знал только одно имя – имя своего врага.

Вновь хлопнула дверь. Над ним склонилось красивое, холеное женское лицо. Большие, надменные глаза женщины вспыхнули, мягкий голос произнес:

– Ох!

В возгласе незнакомки слились восхищение и страх. Пришелица почуяла Сиромину жажду и поняла, для кого она предназначена. Тонкая рука протянулась к нему. «Возьми меня! Ощути мое могущество!» – велел Сирома. Он не понимал, что Рогнеда не слышит его голоса и вообще не подозревает о его присутствии. Не ведая, откуда взялось в ее клети это великолепное оружие, княжна сердцем почуяла – его принес Сирома. И потому, ощутив внезапное сильное желание взять его в руки, совсем не удивилась, просто взяла и обрадовалась легкости и удобству меча.. На мгновение ей показалось, что в ее пальцах лежит чья-то теплая ладонь, но затем, уразумев, Что это всего лишь тепло согревшегося на солнце железа, засмеялась. Она помнила, зачем Сирома принес этот меч, и от мысли, что однажды это великолепное лезвие точно и легко перережет горло ее врагу, ей становилось радостно. Ей больше не хотелось ждать, как не хотелось ждать и алчущему крови мечу.

Словно девочка, Рогнеда счастливо прижала оружие к груди и закружилась по клети. Выглянувшая на шум девка-чернявка изумленно воззрилась на танцующую госпожу:

– Тебя так порадовал этот незнакомый муж, княгиня?

Рогнеда остановилась. О ком болтала чернявка? Ах, о Сироме…

– Да, – призналась она и, любуясь блеском, протянула чернявке меч. – Он сделал мне подарок! Погляди, как он хорош!

– Подарок? – Чернявка поморщилась. Она не любила оружия и вряд ли обрадовалась бы подобному подарку, но у князей свои привычки… – А сам-то он куда подевался?

Рогнеда задумалась. И впрямь, куда пропал жрец? Из клети он не выходил – подозрительные вой не выпустили бы без долгих расспросов – и вряд ли стал бы прятаться… Да и где тут спрятаться?

Рогнеда уже приоткрыла для окрика рот, но вдруг, словно напоминая о себе, меч задрожал в ее ладони. Переведя взгляд на оружие и на миг ослепнув от его блеска, княжна зажмурилась и в этот миг уразумела простую истину – жрец больше не был ей нужен, и вовсе не имело значения его загадочное исчезновение. Ныне все решали ее умение притворяться и могущество этого меча…

– Какая тебе разница, куда он ушел?! – почти радостно прикрикнула она на опешившую от ее беззаботности чернявку. – Лучше ступай и вели прислать мне писца. А еще пусть у ворот ждет самый быстрый гонец. Я хочу написать Владимиру… Хватит ссориться и жить порознь. Чай, я ему жена! Он сам приедет иль меня ждет, мне все равно, – хочу его видеть!

Оглушенная ее словами, чернявка покорно склонилась. О том, что Рогнеда простила Владимиру смерть своих родичей, знали все, и про ее покаянную, уже давно посланную в Киев грамоту тоже ведали, но что она захочет увидеться со своим обидчиком, чернявка не ожидала. Откуда ей, простой рабыне, было знать, как долго подученная жрецом княгиня притворялась, как долго таила в себе месть, как, презирая саму себя, диктовала писцу строки того покаянного послания. Но кровь родичей стоила унижений, и Рогнеда терпела. Терпела и ждала, когда же наконец появится Сирома и принесет ей то самое оружие, которое отомстит убийце и насильнику. И этот миг настал. Отмщение было совсем рядом, и ждать оставалось немного…