Ящик водки - Альфред Кох

Трогательны выкрики насчет идеологии. Менты к тому моменту еще не оставили привычку надувать щеки и произносить с умным видом ритуальные советские фразы.

Еще вам, безусловно, понравится такой милицейский тезис, уже приведенный выше: «Мир держится системы: контролирующий не может получать меньше контролируемого…» Какой мир? Ну разве только криминальный… А в прочем мире едва ли мент получает больше Рокфеллера.

В целом это, конечно, удивительный документ, замечательное свидетельство о том времени.

– Алик! А Форос, кстати, почему мы не вспомнили?

– Форос? Горбач – трус.

– А что, он должен был сказать – убейте меня, и все?

– Или их убить. Ну, как-то надо было себя показать. А он такой сладенький приехал, в одеялку завернутый… Ну, еклмн, ну что это… И потом, еще ножкой притоптывал, на Ельцина голос повышал – ну это ж хуйня… Ты уже все, обосрался, дорогой товарищ…

– Ну, в общем, да. Он должен был пасть как герой…

– Конечно.

– И сейчас бы говорили – вот был человек, отец свободы! Убили подлые враги, коммунисты, твари. Венки б возлагали. Дети бы в школе несли караул у его бюста.

– Нет, я не хочу, чтоб кто-то умирал. Но он должен был как-то более адекватно себя повести!

– Как положено лидеру сверхдержавы!

– Но он выглядел абсолютно беспомощно. Мне так сразу противно стало…

– Ельцин тогда очень хорошо смотрелся на его фоне.

– Совершенно верно!

Комментарий Коха

А еще я весной 1991 года съездил в Чили. Вот так-то. Есть такой довольно известный ученый – Виталий Найшуль. Он собрал несколько, как ему казалось, интересных молодых ученых, политиков, чиновников, и мы отправились в Чили, изучать опыт их экономических реформ.

В свою очередь, в Чили есть такой экономист Эрнан Бихи – кстати, выпускник Чикагского университета, который в правительстве Пиночета был министром финансов. После отставки Пиночета и его правительства он организовал Институт свободы и развития. Этот институт занимался тем, что приглашал группы экономистов из стран с переходной экономикой и читал им курс чилийских экономических реформ. Найшуль созвонился с этим институтом, сформировал группу, куда попал и я (за что я ему беспредельно благодарен по сей день), и мы отправились в Чили.

Надо заметить, что это была моя первая поездка за границу вообще. Представьте себе: первый раз – и сразу в Чили. Ехали мы долго, двадцать два часа. Ил-62 летел сначала до Лихтенштейна, потом были Острова Зеленого Мыса, потом Буэнос-Айрес и уже затем Сантьяго-де-Чили. Когда пролетали над Рио-де-Жанейро, облаков не было и весь город был как на ладони. Можно было рассмотреть Маракану, статую Христа с распростертыми руками, кристаллики небоскребов вдоль желтых пляжей Копакабаны. Впечатления захлестнули меня. Вспомнились детские книжки про пиратов, дальние моря. Остап Бендер в белых штанах. Вспомнилась также фисуненковская книга «Пеле, Гарринча, футбол», еще всякая ерунда типа «много, много диких обезьян»…

Сантьяго… В нем не было ожидаемой латиноамериканской карнавальности. Спокойные люди с бесстрастными индейскими лицами. Небольшого роста, ладно скроенные брюнеты. Женщины? Ничего особенного, такие миниатюрные грузинки. Негров нет. Объясняют, что рабства в Чили не было, поскольку негров завозили с Атлантического побережья и они просто не доходили до Чили – умирали еще в Аргентине, в Патагонии, в горах.

Изредка встречаются шатены и блондины. Шатены – это потомки старых испанских родов, их пращуры были конкистадорами. Это местная аристократия. Они крупные землевладельцы и инвесторы. С индейцами они почти не перемешиваются, храня дворянскую кровь испанских грандов. Блондины – это немцы. Эсэсовцы и офицеры вермахта, сбежавшие сюда от греха подальше после войны. Эти контролируют торговлю, участвуют в производственном бизнесе и служат в армии средним офицерским составом. Никакой дворянской крови в них нет, поэтому ассимилируются довольно легко. Встречались русские, потомки эмигрантов первой волны. В основном из казачьих офицеров.

Понравилась местная водка – писка (хи-хи), мутная водка с привкусом текилы. Перед едой маленькую рюмочку – милое дело. Еда? Хорошая, добротная. С преобладанием жареной говядины и рыбы. Море очень хорошего (теперь-то мы знаем) чилийского вина. Много фруктов, самых обычных, но очень вкусных – яблоки, груши, персики…

Первое, что бросается в глаза, – повсеместное присутствие армии. Солдаты с автоматами на бронетранспортерах патрулируют город (в то время армия еще не передала полицейские функции). Армия – крупнейший землевладелец, армия – гордость нации. Армия – гарант конституции. Служить в армии – честь (еще не всякого возьмут). Самое лучшее оружие, самое лучшее обмундирование. Дисциплина – закачаешься: немцы ставили. Солдат обут, одет, сыт и нос в табаке. Смотреть на эту довольную крестьянскую морду просто противно. Офицерство – потомственное. От отца к сыну. Офицерство – это средний класс. У каждого свой дом, машина и прочее.

Армия маленькая, но чрезвычайно боеспособная. Когда в восьмидесятых был какой-то пограничный спор с Аргентиной, совпавший с Фолклендским кризисом (Пиночет помогал Тэтчер), то аргентинцы было полезли, так чилийская армия гнала их чуть ли не до Буэнос-Айреса.

Экономика устойчивая. Надежно растет. Производит самые простые вещи. Медь (много), рыбу, фрукты, вино, лес. По этим позициям лидирует в мире. Самая лучшая рыба – кто не знает – чилийский сибас. Вино по соотношению цена – качество, номер один. Лес – дорогие лиственные породы. Растет банковская система. Пенсионные фонды – крупные инвесторы мирового уровня. По качеству жизни страна сильно отличается от всей остальной Латинской Америки. Скорее какая-нибудь средняя европейская страна типа Чехии или Греции.

Запомнилась поездка в Вальпараисо, это на побережье. Бесконечное плоскогорье, засаженное виноградниками. Красота неописуемая. Синее небо. Разреженный горный воздух и виноградники до горизонта.

Вальпараисо – портовый город с большим пляжем, рыбными ресторанчиками и обычной одесской сутолокой. Пиночет туда перенес парламент. Чтобы депутаты не мешались в Сантьяго. Построил им здание прямо на пляже, и с тех пор у него никаких проблем с парламентом не было.

Когда я был в Чили, Пиночет уже год как проиграл президентские выборы. Но в рабочих кварталах Сантьяго на стенах домов я еще видел граффити – «Вива, Пиночет!». Рабочие любили старика. Это был его электорат – рабочие и армия. Ну и бизнес, конечно. Крестьяне – не очень. Ведь он не отобрал землю у латифундистов. Опять же интеллигенция, студенчество тоже были против диктатуры. Это такой мой был анализ. Может, в жизни все было не совсем так.