Плохо быть богатой - Джудит Гулд

Олимпия выудила из подносика кусочек сельдерея и с хрустом откусила.

— Это стандартные условия агентства.

— Возможно, но мы обе знаем, что контракты для того и составляются, чтобы потом переделываться. Поэтому мы сейчас и разбираем его. — Олимпия молча ждала. Эдвина не торопясь продолжала: — Учитывая, что Ал несовершеннолетняя, считаю, что если мы изменим год на три месяца, то это будет нормально.

Олимпия вздохнула.

— До чего же я не люблю создавать прецеденты! Это опасно. Если об этом станет известно, — она многозначительно посмотрела на Эдвину, — то половина моих девушек захотят прервать контракт.

— Да, но об этом не должно быть известно, — с ударением подчеркнула Эдвина. — И потом, посмотри, что ты получаешь: модель, уже гарантирующую тебе основного клиента. — Она сделала паузу. — Меня.

Олимпия сменила сельдерей на сигарету и, обдумав слова Эдвины, вздохнула.

— Хорошо, — Она щелкнула зажигалкой и выпустила клуб дыма. — На этот раз, но только на этот, я сделаю исключение. — Наклонившись и прищурив глаза, она добавила: — Только запомни: ни слова об этом, никому.

— Не беспокойся.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Да. Я также хочу внести дополнение о том, что за Ал остается последнее слово относительно работы, на которую ее посылает агентство.

Олимпия слегка зажмурилась, чтобы не попал дым.

— Иными словами, ты хочешь, чтобы она имела право отказаться? Так?

Эдвина кивнула:

— Именно.

Тяжело вздохнув, Олимпия загасила сигарету.

— Ну вот, опять снова-здорово. Еще один опасный прецедент.

— Может быть. Но Ал несовершеннолетняя, и я не хочу, чтобы ее эксплуатировали. Например, если у нее появится другой клиент, кроме „Эдвины Джи", и, упаси Бог, конечно, какой-нибудь извращенец вздумает обидеть ее? Или если ей что-то не понравится? Не забывай, у нее переходный возраст. Если она будет недовольна работой, то по мне пусть она уж вовсе не работает.

— Ладно. — Олимпия откинулась на спинку стула и сложила пальцы пирамидкой. — Мне это не нравится, но я тебя понимаю.

— Значит, мы договорились, — улыбнулась Эдвина. — Как только ты внесешь все изменения, отправь контракт прямо ко мне в офис. Я прослежу, чтобы он был тут же подписан и немедленно вернулся к тебе.

Улыбаясь в ответ, Олимпия приподнялась со стула и энергично пожала Аллилуйе руку.

— Ну вот, нашего полку прибыло, — произнесла она грубовато-насмешливо. — Тебя ждут великие дела.

— Вы правда так считаете? — вытаращила глаза Аллилуйя.

— Я так считаю? Нет, я так не считаю. Я знаю. Попомни мои слова. И если я не ошибаюсь, а я редко ошибаюсь, то для сегодняшнего поколения ты будешь тем же, чем Бруки Шилдс — для своего. Подожди и увидишь.

— Вы смеетесь! — У Ал отвисла челюсть. Она возбужденно посмотрела на мать. — Ma! Представляешь, мои фотографии — повсюду? Нет, я просто умираю!

— Кстати, коль уж мы пришли к соглашению, — вмешалась Олимпия, — уместно сказать, что Ал будет стоить дорого.

— Надеюсь, что нет, — возразила Эдвина. — Поэтому я и привела ее сюда. Я уже говорила, что не хочу, чтобы ее эксплуатировали.

— Ну, конечно. Ни в коем случае. Даю честное слово.

— Очень рада.

— Полагаю, ты будешь рада узнать ее ставку.

— Которая составит?..

— Думаю, для начала — тысяча долларов.

— В день?

— В день! — фыркнула Олимпия. — В час.

Эдвина едва не лишилась дара речи.

— Что? Я, наверное, ослышалась. Ты действительно сказала: тысяча долларов? В час?

— Да, действительно, — невозмутимо ответила Олимпия. — И это относится ко всем, кто хочет воспользоваться ее услугами. Ты просто сделала это раньше. Мой инстинкт говорит, что все, начиная от „Гесс" и кончая „Эспри", готовы будут перегрызть друг другу глотку, чтобы получить ее. Ал — настоящая сенсация.

— Ты хочешь сказать, — тут голос Эдвины дрогнул, — что мне тоже придется выкладывать тысячу долларов за час? За мою… за услуги собственной дочери?

— Именно это я и хочу сказать, — бесстрастно подтвердила Олимпия. — Ты ведь сама говорила, что не хочешь, чтобы ее эксплуатировали.

— Тысячу долларов в час! — эхом отозвалась Эдвина, не в силах поверить словам Олимпии, и затем, повернувшись к дочери, сказала:

— Ал, самое меньшее, что ты можешь сделать для своей мамаши, которую ободрали, как липку, это по дороге домой угостить ее стаканчиком вина. А еще лучше — не одним.

— Мам, на какие шиши? Мне что, нальют за голубые глаза? Я ведь еще ничего не заработала.

65

Колонка сплетен Ривы Прайс „Все обо всех" начиналась броским подзаголовком: „ДЕМОНСТРАЦИОННЫЙ ДОМ В САУТГЕМПТОНЕ ПОЧТИ ГОТОВ". Далее шло следующее:

„Да, дорогие мои, мы только что узнали, что в самое ближайшее время увидим еще один демонстрационный дом, но на этот раз — у океана, буквально на самом берегу нашего прекрасного океана. Именно там, где и потомственные богачи и нувориши, и те, кто только мечтают о богатстве, пьют свое мартини. Тот самый дом, что стоит чертову прорву денег и уже сто лет мозолит людям глаза. Да вы его знаете.

В пятницу состоится торжественное открытие, на которое придут по крайней мере 600 роскошно одетых гостей. Билет стоит 500 долларов, и деньги пойдут на нужное дело. Каждый гость сможет полюбоваться не только прекрасными комнатами в обществе всего лишь 599 ближайших друзей, им предложат еще и демонстрацию мод. Эдвина Дж. Робинсон, не имеющая никакого отношения к дому, покажет свою самую первую коллекцию суперсовременной одежды. Если вы еще не купили билеты, то можете не беспокоиться: они давно распроданы. И не говорите, что я вас не предупреждала.

Ну а для тех, кто притомится от такой красоты, будут еще танцы с коктейлями на открытом воздухе. Для пущего услаждения „Глориэс фуд" привезет проголодавшимся такие вкусности, как тарталетки из копченой лососины с трюфелями, салат из омаров с артишоками и фазанов, фаршированных свежей зеленью и орехами. Известная в Нью-Йорке цветочная фирма „Ренни" украсит все массой розовых пионов, столы задрапируют розовым муаром, им же будут обтянуты и стулья. И повсюду — мерцание тысяч крошечных розовых огоньков! Ага, вы уже видите поток машин, устремившихся из Манхэттена? Теперь вы знаете, почему там будет пробка.

И еще о еде: на десерт готовится что-то умопомрачительное. Гостям собираются предложить гигантский торт, испеченный в виде самого дома. О, Господи Боже мой! Представляете, что они придумают в следующий раз?

Анук де Рискаль из фирмы „Антонио де Рискаль" является председателем и хозяйкой вечера, весь сбор от которого пойдет на лечение детей, больных СПИДом. Сопредседатели, также принимавшие участие и в отделке двух самых красивых комнат, хорошо вам известны. Это Бу Бу Лаппинкотт, она придет со своим мужем Гидеоном, и Лидия Клоссен-Зем, она будет без мужа. Каждому, кто хочет слушать, она сообщает, что ее развод с Дюком П. Земом превращается в такой кошмар, что она засыпает в слезах. Ну хоть плачь, хоть смейся!