Социализм. Экономический и социологический анализ - Людвиг Мизес

Когда люди были привержены идее, что в области религии следует придерживаться только одного плана, гремели кровавые войны. С распространением принципов религиозной свободы эти войны утихли. Рыночная экономика обеспечивает мирное экономическое сотрудничество, поскольку она не затрагивает экономические планы своих граждан. Попытка заменить планы каждого гражданина общим Суперпланом должна привести к бесконечной войне. У тех, кто несогласен с планом диктатора, не остается другого выхода, как сразить деспота силой оружия.

Вера в то, что система планового социализма может быть совмещена с демократическим правлением, иллюзорна. Демократия неразрывно связана с капитализмом. Она не может существовать там, где существует единое планирование. Припомним слова известнейшего из современных защитников социализма, профессора Гарольда Ласки. [420] Он заявлял, что победа британских лейбористов на выборах должна привести к радикальному изменению парламентской системы. Социалистическая администрация нуждается в "гарантиях", что ее труды по перестройке общества не будут "разрушены" в случае поражения на следующих выборах. Значит, неизбежной оказывается приостановка действия Конституции [493*]. Как рады были бы Карл I и Георг III, доводись им ознакомиться с книгами профессора Ласки! [421]

Сидней и Беатриса Вебб (лорд и леди Пассфилд) говорят нам, что "в любом совместном деле единство мысли настолько важно для успеха, что, если мы хотим чего-то достичь, публичные дискуссии следует отложить на время от обнародования решения до выполнения задачи". В то время, когда "дело делается", всякое выражение сомнения или даже страха, что план окажется неуспешным, "является актом неверности или даже предательства" [494*]. А поскольку процесс производства непрерывен и всегда какое-то дело делается и всегда чего-то предстоит достичь, социалистическое правительство вправе никогда не предоставлять какой-либо свободы слова и печати. "Единство мысли" -- какая возвышенная формулировка идей Филиппа II и инквизиции! [422] Об этом же другой славный обожатель Советов г-н Д. Г. Кроутер говорит без всяких экивоков. [423] Он прямо провозглашает, что инквизиция "благотворна для науки, если она защищает восходящий класс" [495*], т. е. когда к ней прибегают друзья г-на Кроутера. Сотни подобных высказываний можно было бы процитировать.

В Викторианскую эпоху, когда Джон Стюарт Милль писал свое эссе "О свободе", взгляды, созвучные идеям проф. Ласки, г-на Кроутера и супругов Вебб, именовались реакционными. [424] Сегодня их называют "прогрессивными" и "либеральными". С другой стороны, людей, которые противостоят идеям отмены парламентского правления, упразднения свободы слова и печати и учреждения инквизиции, клеймят "реакционерами", "экономическими монархистами" и "фашистами".

Те интервенционисты, которые видят в государственном регулировании экономики метод постепенного перехода к полному социализму, по крайней мере последовательны. Если принятые меры не приводят к ожидавшимся благим целям, а кончаются, напротив, полным провалом, они требуют еще большего правительственного вмешательства, и так до тех пор, пока правительство не будет направлять всю хозяйственную деятельность. Но те, кто смотрит на правительственное регулирование как на способ совершенствования и, следовательно, спасения капитализма, -- те совершенно запутались.

С точки зрения этих людей, все нежеланные и нежелательные последствия правительственного вмешательства в экономическую жизнь порождены самим капитализмом. Для них тот факт, что правительственное воздействие породило нетерпимое положение дел, есть оправдание дальнейшего вмешательства. Они, например, не способны осознать, что рост монополистических структур в наше время обязан таким правительственным инициативам, как законы о патентах и таможенных пошлинах. Они оправдывают правительственное вмешательство с целью предотвращения монополизации. Сложно придумать более иррациональную идею. Ибо правительство, от которого они ждут борьбы с монополизмом, есть то самое правительство, которое преданно служит принципу монополии. Так американское правительство времен "Нового курса" стремилось к тотальной монополизации всех отраслей американского хозяйства через программы NRA и попыталось организовать сельское хозяйство США как супермонополию, ограничить сельскохозяйственное производство, чтобы заменить низкие рыночные цены на высокие монопольные. [425] Это правительство участвовало в различных международных соглашениях по сырью, нескрываемой целью которых было учреждение международных монополий по разным видам сырья. То же самое верно и для других правительств. Союз Советских Социалистических Республик также участвовал в ряде межправительственных монополистических соглашений [496*]. Его отвращение к сотрудничеству с капиталистами было не столь сильным, чтобы отказаться от возможности расширить сферу монополизации.

Программой этого внутренне противоречивого интервенционизма является диктатура, предположительно нацеленная на освобождение людей. Но свободу эти деятели понимают, как свободу поступать "правильно", т. е. делать то, что замыслено планировщиками. Мало того, что они не осознают неизбежных при этом экономических проблем и трудностей. У них к тому же отсутствует способность к логическому мышлению.

Самое нелепое оправдание интервенционизма предлагают те, кто рассматривает конфликт между капитализмом и социализмом в терминах борьбы за распределение дохода. Почему бы собственническим классам не быть более уступчивыми? Почему бы им не предоставить избыток своих доходов в пользу бедных рабочих? Почему они сопротивляются намерениям правительства поднять долю обездоленных за счет установления минимальной заработной платы и потолка для роста цен? Почему бы им не урезать свои прибыли и процент до более "справедливого" уровня? Уступчивость в данных вопросах, говорят эти люди, ослабит позиции радикальных революционеров и сохранит капитализм. Худшими врагами капитализма, с их точки зрения, являются те непреклонные доктринеры, которые своей избыточной заботой о сохранении экономической свободы, системы laissez-faire и манчестерства срывают все попытки достижения компромисса с требованиями труда. Только несгибаемые реакционеры виновны в горечи современных партийных распрей и в порождаемой ими неумолимой ненависти. Что нужно на самом деле -- так это принять конструктивную программу вместо чисто негативистских принципов экономических монархистов. И, конечно же, с их точки зрения, "конструктивно" только государственное вмешательство.

Однако такой способ рассуждения совершенно порочен. Предполагается, что вмешательство правительства в хозяйственную жизнь приведет к ожидаемым благим результатам. При этом постыднейше игнорируются все заявления экономистов о тщетности целей государственного регулирования и о его неизбежных и нежелательных последствиях. Вопрос не в том, справедливы или нет ставки минимальной заработной платы, но -- не приведут ли они к появлению безработицы среди тех, кто готов работать. Называя эти меры справедливыми, интервенционисты не опровергают возражения экономистов. Они просто демонстрируют свое полное невежество в этом вопросе.

Конфликт между капитализмом и социализмом вовсе не является борьбой двух групп за то, как разделить между собой данный объем благ. Это спор о том, какой тип организации общества наилучшим образом служит благосостоянию человечества. Противники социализма отрицают его не потому, что завидуют благам, которые рабочие предположительно извлекут из социалистической организации производства. Они сражаются с социализмом именно из убеждения, что он будет пагубен для масс, которые обречены на то, чтобы превратиться в нищих рабов, полностью зависимых от безответственных диктаторов.

В этой борьбе идей каждый должен сделать определенный выбор. Необходимо либо встать на сторону защитников экономической свободы, либо примкнуть к адвокатам тоталитарного социализма. Этого выбора нельзя избежать на путях интервенционизма как предположительно срединной позиции. Ибо интервенционизм не является ни срединным путем, ни компромиссом между капитализмом и социализмом. Это третья система. Система, нелепость и тщетность которой признаются не только всеми экономистами, но даже марксистами.

Не может быть "чрезмерной" защита экономической свободы. С одной стороны, производство может направляться усилиями каждого индивидуума приспособить свое поведение так, чтобы удовлетворять наиболее настоятельные потребности потребителей и самым подходящим способом. С другой стороны, производство может направляться правительственными указами. Если эти указы будут затрагивать только отдельные детали экономического механизма, они не достигнут цели и даже их сторонникам будет не по душе результат. Если же они приведут к всесторонней регламентации, это и будет тоталитарный социализм.