Зомби - Клайв Баркер

Фифайн Бономе только глазела на свой выводок, не в силах выговорить ни слова. Уйти им велел отец.

— Теперь вы должны выслушать меня, — сказала Кэй. — Я расскажу вам, что знаю о вашей дочери, как ее нашел отец Тернер и… — Она прервалась. — Вы знаете отца Тернера?

— Прежнего священника из Вальери? — переспросил Mетеллус. — Мы его знаем.

— Хорошо. Я расскажу вам, как он нашел девочку и что было с ней после. Потом вы расскажете мне, как ее имя оказалось на той могиле. Понимаете?

Они кивнули.

— А потом, — сказала Кэй, — мы решим, что тут можно сделать.

Рассказ занял немало времени. Иначе и быть не могло она не слишком хорошо владела креольским. А она еще вставила короткую лекцию о том, что такое амнезия, ведь для нее было ужасно важно заставить их понять, что девочка совершенно нормальна.

Рассказывая о путешествии с Тиной из больницы в Буа-Саваж, она очень, очень постаралась избежать малейшего упоминания о ящерице-драконе и о странном видении на Сут-Дьябле.

— А теперь, — твердо закончила она, — пожалуйста, рассказывайте вы. Объясните мне, что это за могила.

— Тина заболела и умерла, — сказал Метеллус.

— Отчего заболела?

— Мы не знаем. Мы спрашивали, не ела ли она чего-то такого, чего не ели остальные. «Только манго», — сказала она. Ей дал два плода мальчик по имени Люк Этьен, когда она проходила мимо его двора по пути домой от подружки. Один — для нее, другой — для близнецов. Но дома она никого не застала, поэтому съела свое манго, и, когда мы вернулись, она уже была нездорова.

— Что значит «нездорова»?

— Живот выворачивало, и у нее была la fiev. Сильный жар. Я сразу пошел за хунганом. Он хороший человек. Он пришел и сделал что мог. Заварил для нее чай, накладывал руки — все такое. Он оставался с ней всю ночь, старался ей помочь. Но утром она умерла.

— Кто сказал, что она умерла? Хунган?

— Мы все, — не моргнув глазом отвечал Метеллус. — нечего и говорить — она была мертва, когда мы ее хоронили. Когда кто-то умирает… Может, люди, которых мы позвали, не такие ученые, как ваши доктора в больнице, но они умеют определить, что жизнь кончилась. Тина была мертвая.

— И вы думаете, что манго, которым угостил ее… кто?

— Люк Этьен.

— …могло ее убить? Вы думаете, яд?

— Отчего-то она заболела. Она никогда не болела прежде.

— Вы сказали, там было два манго.

— Да.

— Второе кто-нибудь ел?

Он покачал головой.

— Что с ним сделали?

— После похорон мы его вскрыли — я и еще кое-кто, чтобы посмотреть, нет ли в нем яда. Плод выглядел как обычно, но, конечно, наверняка сказать нельзя. Есть злые люди, очень искусные с ядами. На всякий случай мы его сожгли.

— Вы говорили с этим Люком Этьеном?

— Да, м'зель.

— Что он сказал?

— Сказал только, что сорвал манго с дерева у себя во дворе, ничего дурного не думал и дал их Тине для нее и для близнецов, потому что любит детей. Особенно этих.

Тут впервые заговорила мать Тины:

— Наши дети его любили. Он был славный парень.

— Что значит — был?

— Его сейчас здесь нет.

— О?.. И когда же он ушел?

— Вскоре после похорон, да, Метеллус?

Метеллус кивнул.

— И куда он ушел? — спросила Кэй.

Метеллус пожал плечами:

— Мы слышали, в Кэйп-Гаитен. Он там заработал много денег на ставках в петушиных боях.

Кэй, почувствовав, что засиделась, неловко встала и подошла к дверям. Дверь стояла открытой, но скоро ее придется закрыть — во дворе темнело. У забора все еще толпился народ. Повернувшись спиной к двери, Кэй хмуро взглянула на отца Тины:

— И вы совершенно уверены, что Тина была в гробу, когда вы ее хоронили?

— Совершенно. Никаких сомнений.

— Так вы говорите, что девочка, которую я вам привезла, не ваша дочь, а чужой ребенок?

Он взглянул на жену, она — на него. Повернувшись и отвечая взглядом на строгий взгляд Кэй, он пожал плечами:

— М'зель, что мы можем сказать?

Кажется, в четвертый раз за день, уперев кулаки в бока, Кэй гневно набросилась на них:

— Вы можете признать, что ошиблись, вот что вы можете сказать! Потому что смотрите! Когда доктор, читая названия по карте, назвал Буа-Саваж, она захлопала в ладоши и крикнула: «Вот где я живу!» А потом вспомнила свое имя — полное имя, точь-в-точь то, что вы написали на этой могиле. Тина Луиза Кристина Англэйд. И вспомнила ваши имена, и сестру, и близнецов. Так если это не ваша Тина, кто, по-вашему, это мог бы быть?

Женщина что-то шепнула.

— Что? — переспросила Кэй.

— Зомби.

— Что вы сказали?

— Li se zombie, — упрямо повторила женщина, встала и, отвернувшись, пробормотала, что ей пора готовить ужин.

Если бы Кэй не настояла, женщина ни за что не позволила бы своей дочери-«зомби» ужинать вместе с другими детьми. После еды Кэй упорно пыталась сломить ее сопротивление, но безуспешно.

Возможно, она смогла бы убедить Метеллуса, не будь мать девочки в таком ужасе. Отец ее — сильный и умный мужчина, но он явно не намерен нарываться на неприятности, споря с женщиной, с которой спит. Положение было трагическим, и решения Кэй не видела.

«Ложись спать, Гилберт. Может, за ночь Метеллус соберется с духом».

Она легла, обняв Тину правой рукой. Голова девочки лежала у нее на груди. Низко на плетеном лубяном сундуке горела лампочка.

— Мисс Кэй, — зашептала Тина.

— Что, малышка?

— Они думают, я мертвая. Я правда умерла, мисс Кэй?

— Конечно нет.

— Тогда почему они так говорят? Даже Розмари и близнецы?

— Потому что они…

«О боже, малышка, не знаю я — почему. Я здесь ничего не понимаю и не знаю, что делать».

Она так устала. Весь день на муле, почти все время в страхе, потому что Джозеф бросил ее с ребенком в этой глуши. Колени у нее ныли, бедра горели, ступни на подъеме наверняка стерты этими дурацкими стременами, даже пальцы, державшие поводья, сводила судорога. А тут эта непробиваемая мамаша…

Она прислушивалась к дыханию Тины и понемногу успокаивалась. В конце концов она тоже задремала.

В единственное окошко тихонько постучали. В раме не было стекла, и она решила не закрывать ставень, чтобы от запаха керосина не усилилась и без того мучившая ее головная боль. Стучали в откинутую створку ставня. Она села на кровати и, еще не совсем проснувшись, повернулась в ту сторону. Из окна донесся шепот Метеллуса Англэйда:

— М'зель… м'зель… я должен вам что-то показать!

Она взглянула на наручные часики. Ну почему в этом безумном паломничестве ей постоянно приходится среди ночи смотреть на часы?