План 'Перехват' - Евгения Озерова

Настя почти физически ощущала чувства, раздиравшие сидящих в зале. Часть снедали страх и любопытство, как ее саму, часть пожирала злость… Пожалуй, можно было быть уверенной только в одном — равнодушным участие в таком «семинаре» не оставило никого…

«Блин, я думала, после Съезда реципиентов, шпионской войны, Китежа… ДРГ в лесу, наконец… Что видела уже все. Но это!..» — она безотчетно покачала головой.

Кому-то надо будет рассказать об этом. И чем быстрее — тем лучше.

Но не Владу. И, наверное, не Коту-Ученому…

Задумавшись, она пропустила момент — внизу уже стоял парень, с вызовом разговаривая с ведущими. Нет, не парень — ему было лет под тридцать, из тех, кого Настя называла про себя «вечно молодыми»…

— Так что не надо тут про безнравственность, — говорил он. — Я лучше вас знаю, что такое воинское братство, и что такое отстреливаться от врагов, стоя спина к спине. У нас не любят предателей!

Борис слушал его с сочувственным лицом:

— Сожалею, — кивнул он, когда парень сел. — Возможно, у вас был бы шанс в другой стране. Но здесь… — ведущий вздохнул, — здесь никогда не будет военного переворота. Это слишком сложно устроенная страна, у вас не заповедник индейцев в Латинской Америке. И не халифат. Поэтому сидите, внимайте и презирайте гражданских, приверженных идеологии. Разрешите себе хоть сейчас быть до конца честным — вы один из первых кандидатов в террористы. Причины разъяснять не надо?

— Кстати, а почему вы так сутулитесь? — осведомилась Наташа. — Почему все военные сутулятся? Все просто: они привыкли приносить добычу хозяину. Военный не волк, он пес, хотя и полудикий!

Мужчина, уже было севший, вдруг замахнулся и швырнул что-то в ведущих:

— Уроды! Недоделки!

Настя вытянула шею, пытаясь разглядеть, что он бросил, и сморщилась разочарованно — смятый пластиковый стаканчик… Всего лишь…

Наташа подняла брови:

— Какую детскую травму вы скрываете под приступом агрессии? Могу посоветовать хорошего психотерапевта! Но в элиту вы не попадете. Сходите, выпейте рюмочку с боевыми друзьями. Только на килограмме остановитесь, а то потом будет стыдно.

Настя ждала, что мужчина встанет и уйдет, но он остался на месте.

«Блин, интересно… Получается, только те, кто считает, что главное — идеология, возмутились… Хоть немного, но возмутились…» — пронеслось в голове, но додумать она не успела.

— Ну что же, вернемся к нашей викторине, — продолжил Борис. — Так что же объединяет тех, кто сохраняет шанс получить власть и стать успешным политиком в двадцать пять лет?

— СЕЙЧАС!!! — скомандовал Грааль…

— Что — сейчас? — тупо спросила Настя, и…

И сознание ее разделилось.

Где-то глубоко внутри ошеломленная маленькая Настя испуганно наблюдала за тем, как другая Настя, смелая и очень сильная, легко и ясно мыслящая, произносит на весь зал громко, спокойно и уверенно:

— Качество, которого многие лишены. Нравственность.

«Вы что сделали?!» — завопила та, маленькая и испуганная Настя где-то в глубине сознания.

— МЫ УМЕЕМ УСПОКАИВАТЬ, ТЫ ПОМНИШЬ, — ответил Хор. — НО МЫ УМЕЕМ И ДРУГОЕ. ТАК НАДО. СЕЙЧАС ТАК НАДО.

Ведущие переглянулись.

— Поднимайтесь к нам, — дружелюбно позвал Борис. — Как говорил один испанский генерал, для своих у нас все. Для остальных — закон. Кстати, он же сказал, приземлившись с парашютом на территории врага: «Я здесь». Вы здесь?

— Я здесь, — ровным тоном откликнулась Настя, спускаясь по лестнице вдоль рядов к сцене.

Та, маленькая, испуганная, затаившаяся в глубине, поразилась тому, что, пока она выбиралась к проходу, все покорно поджимали ноги и поворачивались боком, давая ей дорогу…

Другая Настя взошла на сцену.

— Вы?.. — спросила Наташа.

— Настя. Двадцать лет. Студентка.

— Замужем? — с улыбкой поинтересовался Борис.

— Не свободна.

Наташа открыла рот, чтобы продолжить, но другая Настя протянула ладонь, запрещая это:

— Вам достаточно.

Удовлетворившись произведенным эффектом, повернулась к Борису:

— На каком основании вы сделали заключение, что я — своя? Я своя, но не ваша. Мое расположение надо заслужить. Со мной рады были бы познакомиться — хотя бы познакомиться! — многие влиятельные особы.

«О боги, что я несу?! Что будет?!» — зашлась от ужаса маленькая Настя внутри.

— Мы не сомневаемся, — кивнула Наташа, прищурившись с тонкой улыбкой.

— Вы одиночка? — коротко и серьезно бросил Борис.

— Такие, как я, не остаются в одиночестве, — она едва покачала головой. — Но дружат… не со всеми. И успеха достигать предпочитают с близкими.

— Настя, браво! — улыбнулся Борис. — Вы переключили на себя внимание, и дéржите его… хм… целую минуту!

— Слышали? Держѝте!.. — бросила в зал Наташа.

— Нравственность политика заключается в том, что он оценивает всех только по одному признаку, — с усталым и мудрым видом сообщил Борис. — И этот признак — как другие держат принятые на себя обязательства. А высшая добродетель…

— Это верность! — улыбнулась Настя.

«Ну… Ну ладно…» — сдалась другая ее половина.

— Браво, Настя! — захлопала в ладоши Наташа. — Вы одна сражаетесь против двоих на уровне, предполагающем уже очень высокую скорость боя. На следующих уровнях скорость боя уже будет запредельной!

Борис хотел что-то сказать, но в Настиной сумочке зазвонил телефон. Вопреки привычке, она не торопилась достать его — спокойно, даже степенно, открыла молнию и с достоинством достала трубку. Улыбнулась, глядя на экран…

— Настя, прости, через часок можешь подъехать ко мне? — Влад говорил очень устало, голос был глуховат. — Я сглупил: вчера надо было вещи собрать и вывезти. А теперь полночи один там буду копаться…

— Конечно! Через час буду! Договорились, — она нажала отбой.

Борис хотел продолжить, но Настя снова протянула ладонь запрещающим жестом, как Наташе раньше:

— Вы сказали, высшая добродетель — верность. Я держу обязательства, даже в мелочах! А наши отношения — это очень серьезно!

— Что же, — протянула Наташа. — Добро пожаловать в семью!

Настя кивнула, и пошла к выходу со сцены.

— Погодите, Настя! — позвал Борис. — Оставите контакт?

— Вы с вашей квалификацией легко меня найдете, — величественно усмехнулась она.

Настя, вполне удобно устроившись на коленях, упаковывала одежду Влада в пакеты. Справа уже лежала приличная стопка собранных вещей и пара заполненных чемоданов, слева — кучка свернутых «маек» из супермаркета, сам он подносил ей свитера, брюки и какое-то неисчислимое количество камуфляжа самых разных расцветок. А она совершала автоматические действия и размышляла…

…Отходняк оказался довольно суров — все с тем же достоинством покинув здание кинотеатра, она ойкнула и чуть не упала, руки тряслись. Поискала взглядом лавку, и удовлетворилась ближайшей решеткой, огораживающей газон.

— Девушка, вам плохо? — спросила прохожая. — Вы такая бледная!

«Однако… Действительно, видимо, плохо, если сквозь морок бледность видно…» — как-то лениво подумала она. Но вслух сказала:

— Ничего, сейчас пройдет…

Сказала —