Древняя душа (СИ) - Амеличева Елена

Здесь небоскребы растут из центра трущоб, где живут люди, что не могут обойтись без благословения шамана по любому поводу — начиная от покупки машины, заканчивая рождением ребенка. Тут до сих пор правят колдуны, к которым даже местные врачи отправляют пациентов, когда не могут вылечить их сами. Амулеты продаются на каждом шагу, засушенных жаб, мертвых эмбрионов лам, коз, ослиц, а также животных, давно и прочно поселившихся в Красной книге, проще купить, чем хлеб.

И это шокирует только в самом начале, а потом к причудливому симбиозу язычества и христианства, которые срослись прочно и навсегда, привыкаешь — надо только почаще напоминать себе, что не стоит судить других.

Пользуясь связями Драгана, мы беспрепятственно перемещались по Южной Америке. Впрочем, останавливать госпожу Ангела никому и в голову не приходило — сказывалось покровительство Охотников и Хранителей. Со стороны это напоминало увлекательное путешествие, вот только мне было отнюдь не весело. Да и Горан, глядя на мрачнеющую супругу, стискивал зубы и кулаки, готовый растерзать того, кто в этом виноват.

Центральная площадь городка в Боливии встретила нас шумом, что набросился одновременно со всех сторон музыкой, криками, смехом, автомобильными гудками, заставив замереть на мгновение. Темно-серый католический храм сурово взирал на торговок в пестрых юбках и черных котелках на голове — совсем как у Чарли Чаплина, но женщины не смущались — прямо на его ступенях шла бойкая торговля амулетами, средствами для приворота любимых, обретения богатства и задабривания дьявола.

Народ занимал места в очередях на маршрутки — в час-пик здесь такое не редкость, заодно делая выручку продавцам уличной еды, что толпились рядом с тележками и лотками. Вспугнув стаю голубей, мы с Гораном, сопровождаемые охраной, прошагали по площади к ожидающему нас небольшому автобусу. Уверена, он бронированный и, если потребуется, способен развивать скорость гоночного кара.

По дороге нас окутало облако дыма от пережаренного мяса. С трудом удержав рвотный позыв, я помахала рукой перед лицом, пытаясь разогнать сизую завесу.

— Ведьм они там, что ли, жарят?

— Если наших, из каар, буду только рад, — супруг открыл передо мной дверь автобуса.

— Куда едем? — осведомился Ковач, сев за руль. Рядом с ним, в качестве штурмана, приземлился Спиро.

— Ты же меня знаешь, — я пожала плечами, — пока прямо. Если почувствую что-то, скажу.

Сопровождаемый гудками — это местный способ общения водителей друг с другом и пешеходами, наш «бронебус» влился в поток машин. Время шло, мы бездумно колесили по городу, потом выехали из него. Сжатая стальным кольцом рук любимого, я ощущала легкие касания его дыхания на щеке и шее, но это не сводило с ума, как обычно, не порождало в душе щемящую нежность. Потому что все внутри было сжато тревогой и предчувствием — словно то темное и опасное, что давно уже приближалось, теперь было совсем рядом — протяни руку и… И тебе ее откусят.

За городом нас настигли сумерки. Асфальтовый язык дороги убегал вперед между горных выступов. У их основания копошились люди. Сначала мне показалось, что они зажигают свечи в память о погибших здесь в авариях, но все оказалось куда ужаснее.

— Нико, остановись где-нибудь. — Попросила я, повинуясь зову вибрисс, что вытанцовывали, как безумные.

— Здесь подойдет? — он съехал на обочину и включил аварийные огни.

— Да, спасибо. — Меня буквально вынесло из автобуса. Посмотрела вперед — в стремительно густеющей темноте желтые бусинки таких островков со свечами убегали вперед целым ожерельем. Обернулась — та же картина.

Я подошла к группе людей и замерла неподалеку. Горан накинул на мои плечи свой пиджак — горячий изнутри и пахнущий любимым ароматом. Это немного успокоило тревогу, что бесновалась в душе, как крыса, загнанная кошками в ловушку.

От меня требовалось лишь смотреть. Что ж, так тому и быть. Я молча наблюдала за действом, что разворачивалось на расстоянии пары шагов. Вот к склону горы, где уже лежали цветы, подошел мужчина. Достал из кармана фотографию, что-то пробормотал, закрыв глаза, положил ее в трещину и ушел. Следом подошла женщина. Она долго стояла у скалы, беззвучно шевеля губами, потом дрожащими руками зажгла свечу и установила на камне. Были и другие — один привез сушеную жабу, сунул ей в рот зажженные сигареты и встал на колени, другой посыпал склон листьями коки, полил алкоголем и отбивал поклоны вперемешку с непонятными завываниями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Потом напротив, через дорогу, остановилась машина. Несколько женщин вылезли из нее и установили на каменном выступе голову какого-то чудища. В ход снова пошли свечи, цветы, бормотания, обсыпания листьями коки и прочее. Людей становилось все больше, вскоре им пришлось занимать очередь, как на маршрутку, чтобы подойти к пластиковому идолу с рогами и клыками. Некоторые выходили на дорогу и чудом избегали смерти под колесами машин.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Горан, когда причитания женщин набрали силу и превратились в истеричные повизгивания.

— Она и есть, — тихо ответила я. — Это «храм дьявола». Один из сотен, а может, и тысяч — и это только в Боливии.

Ритуал закончился также внезапно, как и начался. Расталкивая локтями жаждущих прикоснуться к идолу, женщины подхватили дьявола, бережно укутали в полотно и положили на заднее сидение машины. «Прихожане» культа, посовав им в карманы мятые купюры, разошлись в разные стороны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы подошли ближе и замерли, глядя на опустевший «алтарь». Картинка была не для слабонервных. Потеки парафина на камне змеились вниз, стекая по фото с заштрихованными лицами, тушкам мертвых детенышей морских свинок и цыплячьим головам с выпученными глазами. В основании красовалась козья голова с вываленным наружу языком, в котором торчали булавки. Все это было густо посыпано листьями коки. В нос бил запах дешевого алкоголя.

— Слушай, а ведь я поняла, почему демоны выбрали этот регион, — потрясенно прошептала прозревшая часть меня. — Здесь каждый день столько людей идет к шаманам и колдунам, что и делать ничего не надо — только собирать и направлять эту энергию в нужное место — в озеро!

— Но как?

— Один из способов перед тобой. — Я указала на «храм дьявола». — Люмьер — как огромный аккумулятор, он притягивает эту энергетику и перенаправляет ее. Теперь понятно, почему рядом с озером было тяжело находиться — его напитали этой «чернухой»!

— И что мы можем сделать?

— Узнать, как выключить люмьер.

— Ясно. — Горан вздохнул. — Возвращаемся к поиску Матери сестер?

— И это тоже. Но сначала нужно найти одного юношу, которого я видела, когда залезла в голову к этой ведьмочке, Атапи. Оказывается, у нас с ней есть общие знакомые.

— И кто же это? — муж насупился.

— Один весьма симпатичный колумбийский юноша по имени Рафаэль. Мы с ним встретились, когда Ангел сбежала от Алекса и шла по пустыне, сама не зная, куда. А теперь едем в отель, нужно выспаться. — Я направилась к автобусу.

— Ну уж нет, — Драган догнал меня. — Давай-ка поподробнее об этом юноше!

— Неа.

— Что значит неа?! Саяна!

Глава 4 Мать сестер (продолжение)

Атапи

Всего несколько дней прошло, а путешествие в Стамбул уже казалось сном. Или фильмом. Словно и не я это была, а какая-то актриса. Теперь все стало, как раньше. Мне опять велено было ничего не делать, а отдыхать — и еще усиленней, чем раньше, ведь часть моих сил была потрачена, а их надо восстановить. Рафаэль уехал на шахту, заняться было решительно нечем, и за неимением других вариантов, как сказала бы эта фифочка Ангел, которой мне удалось знатно наподдать, я пошла в комнату матери и отчима — читать дневники.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Плевать, что это нехорошо. Ничего не рассказывать, готовить дочь неизвестно к чему тоже не особо правильно, наверное. Я зло фыркнула, заставляя совесть заткнуться, и, сев на пол, раскрыла новую тетрадь. Эту писала уже взрослая девушка. Она жила у женщины, что забрала ее, когда умерла мать. Та назвалась теткой, хотя сестер не имелось ни у одного из родителей. Но пришлось промолчать, ведь иначе — детдом.