Безбилетники - Юрий Юрьевич Курбатов

отражение твоего внутреннего мира. Наш путь – это уподобление Высшему Принципу. Когда ты уподобишься, ты перестанешь видеть в мире зло.

– А откуда вы знаете, что именно ваш путь правильный? – спросил Том.

Учитель удивленно поднял бровь.

– Из своей практики.

Том скептически усмехнулся. Учитель это заметил.

– Некоторые люди подобны детям, не имеющим силы. Оттуда у них такие детские вопросы.

Вокруг засмеялись.

– Как понять, имеешь ли ты силу, или нет? – снова спросили из толпы.

– Нужно прийти к ее источнику. К источнику понимания человека. Это полное равновесие с природой, оно расположено в сердце. Для этого нужно правильно чувствовать, иметь чистоту ума, прасану.

– Что такое прасана? – шепнул Том бородатому соседу с фенькой.

– Православие, самодержавие, народность, – не задумываясь, проговорил тот. – Не мешай, дай послушать.

– Учитель, а как назвать путь, по которому вы идете? – спросила низенькая и полная девушка-хиппушка.

– Это путь хорошей жизни. Я всего лишь учу жить хорошо. Вот вам притча на день. Один червяк жил в кислом яблоке и долго думал, что весь мир кислый, пока не выбрался из него. На сегодня с теорией достаточно.

Учитель, не вставая, сделал знак, и собравшиеся быстро построились в несколько рядов.

– Набираем воздух, задерживаем внутри, выпускаем. Стараемся сконцентрироваться в середине живота, почувствовать огонь жизни.

Они сделали несколько дыхательных упражнений.

– Эти практики позволят набраться энергии, и тогда…

Он замер на секунду, прислушался. По полянке пробежался легкий ветерок.

Учитель вскочил на ноги и, стараясь не шевелить головой, страшно прошипел.

– Они здесь! Побежали!

Неформалы выстроились в цепочку и, увлекая Тома и Монгола, побежали по кругу.

– Они рядом! Они рядом! – тревожно зашелестело вокруг. Рядом с Томом оказался Глюк.

– Кто? Кто они? – спросил его Том.

– Неорганические существа! – перепугано ответил тот.

Пробежав до ближайшей тропы, Том вышел из круга.

– Что я, дебил, что ли… – проговорил он, посмотрел на пробегающего мимо Монгола и пошел к себе в лагерь.

– Быстрее, быстрее! – доносилось до него сзади. Учитель кричал, хлопая в ладоши и прохаживаясь около бегущих. – Они повсюду! Они везде! Они опасны! Не отдавайте им себя!

Том обернулся. Увешанные звенящими бусами и фенечками мужчины и женщины, молодые и не очень, бежали, выпучив полные ужаса глаза и открыв рты. Одна из девчонок, та самая, что задавала вопрос, наступив на подол длинной юбки, с размаху влетела в чей-то зад и упала в пыль. Ее тут же бережно подхватили под руки, отряхнули, вернули в строй.

– Не останавливайтесь! Быстрее, быстрее, быстрее! – орал Учитель голосом, исполненным неподдельного ужаса. И вдруг спокойно сел под дерево.

Люди продолжали кружиться в странном хороводе, пока совсем не устали. Без команды вначале один, потом другой, они стали покидать круг, пока все не расползлись по поляне, вытирая мокрые, счастливые лица.

– Придурки. – Том сплюнул и пошел дальше. Он уже развел костер, когда рядом появился раскрасневшийся Монгол.

– Хорошо! – довольно выдохнул он, растянувшись у костра.

– Ты не спрашивал, откуда он? – спросил Том.

– Из Средней Азии. Не наш, короче. Он потом рассказывал, как у них пустыня цветет. Цветы – от оранжевого до фиолетового. Всего три дня. А потом бац, – и все. Короче, зря ты не бегал!

– Ты что, взаправду поверил в эту всю лабуду?

– Я похож на дебила? – обиделся Монгол.

– На кой оно тебе надо было? – не понял Том.

– Да ты что? – Монгол удивился. – Там такие телки тусуются, при всем. Надо бы еще потренироваться.

Курица

Утро выдалось пасмурным. Небо затянуло тонкой белесой пленкой облаков, под которой наползали на море небольшие звездочки кучерявых тучек.

– За бутылками, – Глюк попытался было разбудить Монгола, но тот только перевернулся на другой бок.

– Я схожу, – Том сбросил штору и потянулся к обуви.

– Вот, бери. – Глюк выдал ему большой рюкзак, пару сумок, еще раз скептически оглядел его с головы до ног.

– Постираться бы тебе и заштопаться. Чтобы менты лишний раз не цеплялись.

Том порылся у себя в сумке и надел свою еще вполне чистую парадную рубашку.

– Что это ты так вырядился? – спросил Глюк.

– Не обращай внимания. Чистая рубашка – это просто униформа для работы. А в свободное от нее время панки живут в грязи.

И они отправились в поселок.

Солнце уже окунуло в морскую синь свою бледно-розовую кисть, когда они вышли к началу набережной.

– Вон в той посмотри, – Глюк показал Тому на урну. – А я в кустах пороюсь.

Том подошел к урне, нашел одну пивную бутылку. Глюк отыскал две из-под вина.

– Ты вчера не захотел послушать Учителя. Почему?

– Я в это не очень верю. Много таких гуру развелось.

– Я тоже не верил, пока не попробовал стать воином.

– Что это тебе дало? – Том заметил в кустах бутылку из-под кефира.

– Свободу. Знание. Внутреннюю силу. – Глюк шарил в траве у обочины.

– А что такое свобода?

– Сложный вопрос. Быть свободным – это искусство, ибо все мы рабы своих желаний. Чтобы освободиться от этого всего, нужно работать над собой каждый день. Нужна энергия.

– А как вы набираете эту энергию? – спросил Том.

– Из воздуха, от солнца. Есть дыхательные практики. Нужно остановить внутренний диалог, чтобы увидеть мир таким, какой он есть.

– А какой он есть?

– Это мир, полный тонких светящихся нитей энергии.

– А человек как выглядит?

– Как светящийся кокон, пронизываемый этими бесконечными нитями.

– А это? – Том показал на ближайшее к ним дерево.

– Это кокон побольше. Очень сложная структура.

– А вот это? – Том кивнул на бутылку из-под шампанского.

– А эту не бери, их не принимают. Говорят, что они взрываются при повторном использовании.

Они остановились под навесом у пляжа, закурили. Напротив них, у самой кромки моря отдыхала семья: отец, мать и ребенок лет шести. По ярко-красному оттенку их светлой кожи было понятно, что они только приехали. Родители сидели на берегу и пили пиво, а посиневший от холода ребенок, прижав руки к груди, медленно и осторожно входил в свинцовое от непогоды море.

– Пиво с утра, – это правильно. Лишь бы пили побыстрее, – одобрительно сказал Том.

– Нас научили видеть мир таким, каким мы его видим, – продолжал Глюк. – Мы непрерывно договариваемся друг с другом, как бы поддерживая коллективную галлюцинацию. Раньше люди не были столь самоуверенны. Их мышление было более гибким, свободным от научных формулировок. Это позволяло им видеть русалок, леших, водяных и прочие проявления иных миров. Сейчас их видят только дети. Иногда наркоманы, алкаши и больные с высокой температурой. Пелена истончается, понимаешь?

– Вроде да. – Том слушал вполуха, ожидая, когда пьяное семейство освободит тару. Ему казалось, что мать пьет