Digging for the Bones - paganaidd

После обеда, дней через десять после… происшествия… (Гарри всё ещё не мог назвать это нужным словом), профессор Люпин остановил мальчика, прежде чем тот успел убежать в свою комнату.

— Гарри? — окликнул Люпин и жестом пригласил Гарри сесть. — Нам нужно поговорить.

Профессор Снейп сидел за столом и пил чай. Он всё ещё выглядел измученным, но сегодня вид у него был немного бодрее. Он встал к завтраку и, судя по всему, намеревался не ложиться до вечера. Этим утром у них с Люпином было какое-то небольшое совещание в гостиной — Снейп имел некоторое представление об акустике дома, потому что Гарри слышал, как он прошипел «не здесь», когда Люпин попытался заговорить с ним на кухне.

Мальчик послушно сел, сложил руки перед собой на столе и уставился на свои переплетённые пальцы, не глядя на Люпина или Снейпа. Он отстранённо подумал, не собираются ли эти двое наконец сказать ему, что с ним слишком много хлопот. Разговоры, которые начинались словами «Нам нужно поговорить», обычно заканчивались для Гарри плохо.

Это впечатление ещё больше усилилось, когда профессор Снейп пододвинул к нему чашку чая, слегка пахнущего носком.

Гарри разжал руки и, обхватив ими чашку, взглянул в чёрные глаза человека, сидевшего напротив него.

Должно быть, Снейп снова начал читать мысли.

— Не смотри так, Гарри, — он вздохнул. — Мы не собираемся делать ничего страшного и никуда тебя не отправим.

— Нет, конечно, нет, — Люпин пододвинул стул и сел в конце стола. — Я просто хотел поговорить о некоторых вещах, которые нашёл в доме твоих дяди и тёти.

Гарри быстро сделал глоток ароматизированного носком чая. Сегодня у напитка был слегка горьковатый привкус, который молоко и сахар не могли полностью скрыть. Гарри почувствовал, как расслабились руки и замедлилось сердцебиение.

— Хорошо, — тихо сказал он, подумав, что в том, чтобы быть подопечным Мастера зелий, есть большое преимущество. Зелья, которые постоянно давал ему Снейп, помогали спать всю ночь, не просыпаясь в холодном поту. А теперь успокаивающее зелье, добавленное в чай, оказалось кстати — это поможет мальчику выдержать разговор, который в противном случае был бы весьма нервным.

Люпин достал простую папку из манильской бумаги, как у маглов, и открыл её. Внутри было несколько колдографий, Люпин протянул Гарри верхнюю.

На ней была изображена внутренность крошечного чулана с чистящими средствами на полках на задней стене. Помещение освещала голая электрическая лампочка. На полу лежал грязный матрас размером с детскую кроватку, поверх которого было сложено одеяло. Единственными движущимися существами на снимке были пауки: один полз по голому полу, второй — по приколотой бумажке с надписью «Комната Гарри». Несколько сломанных игрушек были аккуратно сложены на ящике из-под молока рядом с матрасом.

Сердце Гарри оборвалось бы, если бы не успокаивающее зелье.

— Не мог бы ты рассказать нам об этом, Гарри? — мягко попросил Люпин.

— А что тут рассказывать? — тоскливо пробормотал Гарри. — Там я и жил, пока не получил письмо из Хогвартса. Дядя Вернон боялся, что волшебники следят за нами, — он рассмеялся коротким, резким, невесёлым смехом. — Конечно, они не следили. Им было на это наплевать.

Он осмелился взглянуть на обоих мужчин. Люпин озабоченно хмурился. На лице Снейпа было выражение, которое Гарри узнал. Это был тот самый взгляд, которым он сверлил Гарри и Рона, когда поймал их крадущимися в замок после того, как они одолжили машину отца Рона в прошлом году. Лицо Снейпа побелело, губы были плотно сжаты.

— Так вот где ты жил? — прошипел опекун низким, опасным голосом.

Гарри уставился на него.

— Я же говорил вам, — пробормотал он, оправдываясь. — Таких уродов, как я, нужно запирать, — Гарри умолк. Он не хотел говорить этого.

— Ты ведь понимаешь, насколько это было неприемлемо, не так ли? — Люпин положил руку на запястье Снейпа, сдерживая его, но посмотрел на Гарри.

— А что в этом неприемлемо? — спросил Гарри, почему-то не в силах пожать плечами, как обычно, и ожидаемо ответил: — Они ведь не хотели, чтобы я жил с ними.

— Как часто тебя запирали? — спросил Снейп убийственно спокойным голосом.

— Почти каждый день, — теперь Гарри пожал плечами. Где-то в отдалении какая-то часть его мозга кричала «заткнисьзаткнисьЗАТКНИСЬ!» Однако сейчас это показалось неважно. — Я же вам говорил, если я не был в школе или они не хотели, чтобы я что-то делал для них, — он задумчиво помолчал. — Иногда они позволяли мне брать учебники, когда учителя вызывали их, если я слишком долго не делал домашнее задание, ведь раз книжки у меня есть, я должен что-то сделать.

Гарри снова отхлебнул чаю, пытаясь вспомнить, где он уже пробовал эту горечь. Оба профессора выглядели больными.

Люпин мужественно продолжал.

— Расскажи нам об этом, — он вытащил ещё одну колдографию.

На снимке была изображена дверь с семью замками снаружи.

— Это вторая спальня Дадли, — ответил Гарри. Он никогда не думал об этой комнате как о своей, даже когда всё сломанное барахло Дадли было наконец убрано. — Я спал там последние два лета.

— А зачем замки? — спросил Люпин.

— Ну, чтобы запирать меня, — Гарри не мог поверить, что этот человек спросил такое. — Чтобы я перестал им всем мешать.

— На что они жаловались? — прошипел Снейп.

— Примерно так же, как и вы, профессор, — слегка усмехнулся Гарри. О боже, зачем он это сказал? — Я высокомерный маленький ублюдок, который думает, что он лучше всех. Я ни на что не гожусь, никогда ничего не достигну, и для всех будет лучше, если я просто перережу себе горло. Я попробовал один раз, но это очень больно, — добавил он как бы между прочим. Далёкий голос в его голове по-прежнему призывал его заткнуться, но у Гарри не получалось перестать говорить, он, казалось, просто не мог удержать при себе свои мысли. — Я думаю, вы не хотели, чтобы я на самом деле убил себя, пока живу здесь, правда? Я могу подождать, пока мы не вернёмся в школу… Астрономическая башня довольно высокая. Или, может быть, я просто сделаю так, чтобы это выглядело как несчастный случай… Ну, знаете, падение с метлы…

Едва Гарри сказал это, до него дошло, что он думал о подобном весь семестр.

Оба мага уставились на него и вздрогнули,