Второе пришествие - Александр Новичков

Так, слово за слово, он вышел из каюты. Я попытался последовать за ним, но маг торопился, словно убегал от кого-то. Гоняться за ним по всему кораблю, чтобы добиться ответа, я не стал, слишком глупо бы это выглядело. Тем более что до окончания плавания у нас оставалось больше трех суток.

Вот только, как выяснилось позже, решение мое было неудачным.

Команда обнаружила исчезновение пассажира лишь к полудню следующего дня. Ректор академии магов, один из сильнейших чародеев современности, путешествующий инкогнито на каравелле контрабандистов, в один прекрасный момент куда-то пропал. Он как будто исчез, испарился, растворился в воздухе. Кто-то даже предположил, что он по пьяни утопился, и эта идея, несмотря на нелепость, имела ряд оснований. Его каюта была пуста, в ней не осталось никаких следов крови, как, впрочем, и где-либо на корабле. Никто из его соседей не слышал звуков борьбы, а спрятаться на судне ради шутки было попросту негде, да и команда знала каравеллу как свои пять пальцев. Вывод был однозначен.

Я и сам поначалу подумал, что с Инферрио случилось что-то странное. Не мог же я допустить, что могущественный маг, переживший не одно поколение, расстроится из-за осознания тщетности своих поисков Творца, этакого воплощения зла, и утопится в море. Но лишь как следует поразмыслив, я догадался, что произошло. Он просто переместился с корабля в более подходящее место, использовав заклинание телепортации.

Хотя осталось загадкой, зачем он, владея такой удобной магией, вообще решил отправиться в долгое и, верно, дорогое плавание? Может, его сдерживали какие-то риски, возникающие при перемещении своего тела через пространство… Нет, я слишком плохо разбирался в заклинаниях, чтобы задумываться об этом, хотя обилие свободного времени и банальная скука спровоцировали меня на долгий и бессмысленный иррациональный анализ того происшествия.

На идею о перемещении меня натолкнуло то обстоятельство, что ночью, перед рассветом, я уловил колебания магического поля внутри корабля. Пребывая в полудреме, я не придал значения этому, мало ли, может, Инферрио снова стер память какому-нибудь матросу, увидевшему его, пока он ходил «общаться с Веселым Роджером»… А оказалось все иначе.

Собственно, этим я и коротал время второго дня. Рассуждал, дремал и смотрел на море. Благо моря вокруг было много, куда ни посмотри, во всех направлениях, до самого горизонта. Пейзаж, конечно, хороший, но скука смертная. Да и погода выдалась отличная — на небе ни облачка, полнейший штиль. Команда каравеллы ходила угрюмая, недовольная. Как всем известно, нет ничего хуже для моряков, чем полный штиль. На фоне кислых лиц матросов выделялась разве что физиономия исстрадавшейся Лилии. Она наивно полагала, что ослабление ветра сведет качку на нет, но легкое, едва ощутимое движение палубы еще больше раздражало ее нежный вестибулярный аппарат.

Берта тоже не особо-то и радовалась в плавании. Они в последнее время сильно сблизились с Лилией и явно стали лучше понимать друг друга. Девочка видела, как плохо себя чувствует подруга, и не могла унять тревогу. Да и при большом скоплении людей ей было не очень-то уютно. Поэтому она запиралась в каюте, закутывалась в одеяло и сидела на лавке, терпеливо ожидая чего-то, пока не засыпала. Мне даже начало казаться, что она и меня бояться стала. Поняла, наконец, какому чудовищу решила забиться под крылышко, либо думала, что я все еще разозлен на нее за непослушание. Ведь побег из дворца графа Руденберга был исключительно ее инициативой, Лилия лишь поддержала задумку, правда, с превеликим удовольствием.

Но злился я вовсе не на нее. Я просто не мог на нее злиться. На них обеих. Как бы непослушно они себя ни вели. Ведь эти своенравные дамочки были единственными в этом безумном мире, кто знал обо мне все и не отвернулся. Даже наоборот, они доверились мне, признали мою человечность. А учитывая мое непростое положение, это было необходимо даже больше, чем воздух.

Я злился только на себя. На свою бесполезную, пусть и невероятную силу. Эфир мог помочь мне разрушить что угодно, уничтожить кого угодно, но не мог заставить ветер лучше дуть, а парусник быстрее плыть. Это было за пределами возможностей того, кто на самом деле мог оказаться демоном-разрушителем.

Знания?

Конечно, у меня сохранились знания информационного общества. Технологии и способы разогнать судно до скорости в тридцать, а то и сорок узлов. Я знал, как соорудить паровой двигатель. Что там паровой! Бензиновый или дизельный. Да будь у меня нужные запчасти и оборудование, я смог бы построить и ядерный реактор. Подробные схемы его основных систем я смог бы начертить всего лишь за пару дней. И пусть я попал в мир, где рядового жителя можно ввести в глубокий шок обычным электронным калькулятором.

Но на все изобретения, на пересмотр технологий, на обучение персонала ушли бы годы или даже целые десятилетия, а я должен был успеть догнать Германа до того, как он потеряется где-нибудь на другом берегу. Конечно, штиль должен был застать и его судно, но я планировал перехватить беглого мага еще в море. Каравелла по определению должна двигаться быстрее тяжелого галеона. Вот только все мои планы пошли крахом.

С капитаном каравеллы у меня прошел серьезный разговор по этому поводу. Он принял меня без особых возражений, видно понимал, что простые люди на его корабле не плавают. Но, услышав о плане абордажа королевского судна и дальнейшей переправке на него единолично меня, вдруг рассвирепел и обозвал меня безмозглой сухопутной крысой.

В ответ я тоже разошелся и выдал пару словечек из пиратского, как мне казалось, лексикона, но капитан продемонстрировал мне всю широту своих познаний корабельного сленга. Но я не хотел угрожать ему или команде, да и захватывать корабль мне запретили строго-настрого. Пришлось признать поражение и покорно покинуть каюту, что вызвало у меня волну необоснованного гнева.

Именно поэтому я напугал Берту своей зловещей гримасой.

А потом чуть не сшиб тощего паренька, бредущего по коридору к своей каюте. Ему тоже было нехорошо во время путешествия, и случайные толчки он переносил очень тяжело. А я даже не извинился. О чем задумался только позднее.

И так, медленно, но верно, к вечеру второго дня от начала нашего путешествия у меня началась банальная паранойя. Беспричинная, нелогичная, вообще бессмысленная. И я ничего не мог с нею поделать.

Казалось, что этим путешествием на корабле могли наслаждаться только двое, та пара наемников, сумки которых, как оказалось, были набиты не только разным оружием, но и огромным количеством спиртного.