Неизбежная могила (ЛП) - Джоан Роулинг

Под фотографиями Шерри находилось изображение темноволосого и загорелого Джейкоба Мессенджера, который позировал на пляже в плавках, напрягая мышцы пресса и лучезарно улыбаясь в камеру. Теперь Страйк знал, что короткая вспышка славы Мессенджера достигла своего апогея, когда он занял третье место на реалити-шоу, для рекламы которого и была сделана эта фотография. Однако, судебное разбирательство и последовавшее тюремное заключение Джейкоба за вождение в нетрезвом виде вернули его имя на страницы газет, а последний раз он появился в прессе, позируя в наркологической клинике ВГЦ. Джейкоб в обтягивающей белой футболке с логотипом церкви заявлял, как много ему дало присоединение к церкви. С тех пор он исчез из поля зрения общественности.

Страйк поднялся на ноги, вырвал страницу с надписью «Джейкоб Мессенджер Германия?» и прикрепил рядом с фотографией молодого человека, затем снова взял письмо Робин и перечитал строки о Джейкобе. «Шона также сказала что-то о том, что Джейкоб является причиной, по которой Папа Джей не хочет детей от Бекки. Я не очень это поняла, постараюсь узнать больше. Она также говорит, что Джейкоб [неразборчиво] дьяволом». Слегка нахмурившись, Страйк перевел взгляд с письма на фотографию Джейкоба в плавках с тропическим принтом, ослепительно улыбающегося своей белоснежной улыбкой. Страйк задавался вопросом, действительно ли Мессенджер был тем Джейкобом, который сейчас лежал больным на ферме Чапмена, и если это так, то какое отношение данный факт мог иметь к отсутствию желания Джонатана Уэйса иметь детей от Бекки Пёрбрайт.

Его взгляд переместился на следующую фотографию в левой колонке: выцветший снимок Дейрдре Доэрти в очках. Несмотря на все усилия, Страйк так и не нашел никаких следов Дейрдре ни онлайн, ни в реальной жизни.

Нижняя картинка в левой части доски представляла собой рисунок Города мучений: странное изображение светловолосой женщины в очках, плавающей на поверхности темного бассейна. Страйк все еще пытался установить личность Города мучений, который наконец ответил на его онлайн-сообщение.

На комментарий Страйка: «Удивительные рисунки. Плод твоего воображения?» анонимный художник ответил:

«Спасибо. Вроде того».

Страйк ответил:

«У тебя талант. Тебе стоит нарисовать комикс. Ужастик».

На что Город мучений отозвался:

«Никто бы не захотел читать такое ха-ха».

Тогда Страйк написал:

«Тебе очень не нравится ВГЦ, не так ли?»

Но на это Город мучений не ответил. Страйк боялся, что слишком поспешно перешел к сути вопроса, и уже не в первый раз сожалел, что не может поручить Робин выведать секреты того, кто нарисовал эти рисунки. Робин хорошо умела завоевывать доверие в интернете, что она доказала, убедив подростка сообщить ей критически важную информацию в одном из их предыдущих дел.

Страйк закрыл Пинтерест и обратился к Фейсбуку. Кэрри Кёртис Вудс еще не приняла его запрос на подписку.

Вздохнув, он неохотно поднялся со стула и пошел с кружкой чая и вейпом в приемную, где сидела Пат и, как обычно, печатала с электронной сигаретой в зубах.

— Ладно, — сказал Страйк, садясь на красный диван напротив стола Пат, — давай послушаем эти угрозы.

Пат нажала кнопку телефона на своем столе, и голос Шарлотты, невнятный от выпивки, как предполагал Страйк, заполнил комнату.

— Это я, возьми трубку, чертов трус. Ответь…

Несколько мгновений молчания, а затем голос Шарлотты практически превратился в крик.

— Хорошо, тогда я оставлю гребаное послание для твоей долбаной драгоценной Робин, чтобы она послушала, когда принимает сообщения, прежде чем сделать тебе утренний минет. Я была рядом, когда тебе оторвало ногу, хотя мы тогда расставались. Я осталась с тобой и навещала каждый божий день. Я позволила тебе остаться у меня, когда вся твоя сраная семейка перестала в тебя верить, а все вокруг меня говорили: «Ты же знаешь, на что он способен» и «Что ты творишь, он же агрессивный кусок дерьма?» Я их не слушала, даже после всего того, что ты со мной сделал. Я поддержала тебя, а теперь, когда мне нужен друг, ты, нахрен, не можешь выпить со мной чашку кофе, когда у меня нашли гребаный рак, ты, долбанный кровосос, ты паразит. А я еще защищаю тебя перед чертовой прессой, хотя я могла бы рассказать им такое, что прикончило бы твою репутацию, я могла бы тебя прикончить, если бы все рассказала им, и почему, мать твою, я должна быть предана тому, кто…

Громкий звуковой сигнал прервал сообщение. Выражение лица Пат было бесстрастным. Раздался щелчок, и последовало второе сообщение.

— Возьми трубку. Ответь, черт тебя подери, трусливый ублюдок… после всего, что ты со мной сделал, ты ожидаешь, что я буду защищать тебя перед прессой. Ты бросил меня после того, как у меня случился выкидыш, просто вышвырнул меня за борт, ты трахал все, что движется, когда мы были вместе. Знает твоя драгоценная Робин, на что она подписывается…

На этот раз звукового сигнала не последовало: Пат стукнула рукой по кнопке телефона, отключив голосовую почту. Силуэт Литтлджона появился за матовой стеклянной дверью на лестничную клетку. Дверь открылась.

— Доброе, — сказал Страйк.

— Доброе утро, — ответил Литтлджон, глядя на Страйка из-под нависших век. — Мне нужно обновить отчет о Любовничке.

Страйк молча наблюдал, как Литтлджон извлек папку из ящика и добавил пару листов с заметками. Пат, игнорируя обоих мужчин, продолжила печатать, электронная сигарета покачивалась у нее в зубах. Положив папку в ящик, Литтлджон повернулся к Страйку и впервые за время их знакомства сам завел разговор.

— Думаю, тебе следует знать, что, возможно, за мной следят.

— Следят? — повторил Страйк, приподняв брови.

— Ага. Я почти уверен, что видел одного и того же парня, следящего за мной три дня назад.

— Нет ли причины, по которой кто-то может тебя преследовать?

— Нет, — ответил Литтлджон с ноткой протеста.

— Ничего не скрываешь от меня?

— Типа чего? — спросил Литтлджон.

— Жена не планирует развод? Кредиторы не охотятся за тобой?

— Конечно, нет, — ответил Литтлджон. — Я подумал, что это может быть как-то связано с этой работой.

— С агентством? — уточнил Страйк.

— Да… ты нажил несколько врагов на своем пути, не так ли?

— Да, — ответил Страйк, сделав глоток чая, — но почти все они в тюрьме.

— В прошлом году перешел дорогу террористам, — заметил Литтлджон.

— Как выглядел следивший за тобой человек? — спросил Страйк.

— Тощий черный парень.

— Тогда, вряд ли он неонацист, — сказал Страйк, мысленно отметив, что надо сказать Штырю, чтобы нашел замену тощему чернокожему парню.

— Может, пресса. Из-за той истории в «Прайвет Ай».

— Думаешь, они приняли тебя за меня,