Сага о живых и мертвых - Юрий Валин

— Меня суровая Рататоск наказаниями завалила, — призналась Лот-Та. — Я с горестей скоро неметь начну.

— Да, я очень суровая и жутко требовательная, — Рата против воли снова начала улыбаться. — Жо, мы искупаемся? Не хочешь с нами?

Жо с сомнением взглянул на залитую ослепительным солнцем, но все равно холоднющую воду:

— Знаете, я, конечно, жутко упаду в ваших глазах, но я, пожалуй, от купания воздержусь. Я маме обещал без нужды в ледяную воду не попадать.

— Достойность уважения. Это мы, безумные, на Клыке без волн жить разучившиеся, — Лот-Та сдернула с волос косынку.

— Может, вы тоже до настоящей весны повремените? — спросил Жо. — Прохладно все-таки.

— Так мы всю тренированность растеряем, — сказала Рата. — Ты не волнуйся, пожалуйста. Мы быстро. Я завидую, что у тебя мама есть, и что ей что-то обещать можно. Но мы тоже заботливые — и мамочки, и сестрицы, и все, что угодно друг другу.

— Ага. Вы купайтесь, а я пока чай поставлю, — Жо нырнул в люк весьма поспешно, потому что Лот-Та уже развязала кофточку.

Рата снисходительно улыбнулась ему вслед:

— Трусливый, как кролик.

— Как заяц, — поправила Лот-Та, сбрасывая юбку.

— А в чем различие? Ты же ни кроликов, ни зайцев не видела.

— Одного долго наблюдаю, — Лот-Та кивнула в сторону люка. — Но я слыхивала, различия есть. Кролики не только робостью восславляются.

Рата хихикнула:

— Какая ты ученая.

— Во мне тоже множественные достоинства, — заверила Лот-Та, встряхивая головой.

Волосы цвета выгоревшей соломы рассыпались по плечам. Чучело пора было подстричь, но не от этой мысли Рата замерла. Хороша была сестрица. Уже совсем без одежды, но почему-то в сапогах. Ноги расставлены, нежно-розовые соски дерзко торчат, и солнце, пятнами пробивающееся сквозь маскировочную сеть, раскрашивает стройное тело желтыми и темными узорами. Просто дарк замечательный.

Лот-Та смотрела молча. Хорошо, когда не нужно объяснять, как хороша подруга. В ее взгляде лучше, чем в любом зеркале, разглядишь. Рата присела на корточки, ослабила завязки сапог подруги. Высокие, чуть выше колен, голенища поддаваться не спешили, да Рата и не торопилась. Собственную обнаженную кожу приятно холодил ветерок. От сапог пахло новой кожей и самой сестрицей. С ума сойти, как пахло!

— Не улыбайся мне так, — выдохнула Лот-Та, глядя сверху вниз. — Или я лопну заранее срока.

Рата поправлять не стала, только погладила по кожаному колену и выпрямилась. Привычно подвинула ближе к трапу ножны с ножом. За спиной стукнули брошенные в кокпит сапоги. Рата смотрела на ослепительную воду бухты. Оказывается, совсем отвыкла без одежды стоять.

— Дитя, поцелуй меня, — прошептала Лот-Та.

Рата обернулась. Глаза у сестрицы были распахнуты, и в голубизне небесной весь мир покачивался, как палуба «Квадро».

— Думаешь, он подглядывает? Нет, он честный.

— Мы тоже честные. Для меня поцелуй.

Рата и так знала, для кого. Бережно взяла за подбородок. Рот у Лот-Ты был и трепетный, и жадный. Ну у кого еще такая сестрица есть, что и вовсе не сестрицей бывает?

— Пойдем, радость моя.

Рата взлетела с верхней ступеньки трапика, рыбкой мелькнула над лодкой. Вода обожгла забытой стужей. Сердце на миг остановилось. Ой, сумасшедшая Белка. Водяная.

Рата вынырнула в солнечный блеск, судорожно засмеялась. Рядом вынырнула Лот-Та, фыркнула, как селк. Волосы прилипли к щекам, глаза в пол-лица:

— Дитя, оно же холодно!

Рата дернула ее за руку, утянула под воду. Глубже, еще глубже. Смутно мелькнуло дно, метнулись в сторону неизменные бычки-брюхатики. Ярко блеснули браслеты сестрицы. Тело быстро вспоминало водную свободу….

На борт катамарана выбрались довольно быстро, едва с дюжину мидий успели в лодку забросить. Что ни говори, с отвычки зубы стучали.

— О, теплолюбивость вернулась, — сказала, отдуваясь, Лот-Та.

Рата поправила ей волосы, быстро убрала со лба свои темные пряди. Сестрица ни звука не произнесла. И так понятно, что сейчас рискнуть самое время.

Стараясь не шлепать мокрыми пятками, спустились вниз. Жо возился на камбузе.

— Милорд, вы на мгновение не оторветесь? — очень спокойно сказала Рата.

Жо высунулся и тут же попятился. На его лице отразился ужас.

— Мы, возможно, и страшные, но не до такого, — возмутилась Лот-Та и ухватила зайца-кролика за ремень.

Рата взяла возлюбленного за ворот безрукавки:

— Жозеф, пойдем пожалуйста. Ты ни в чем не виноват. Просто мы замерзли, и нам очень хочется.

— Да, — прошептала Лот-Та. — Все неправильности и грехи мы на себя берем. Поддайся, пожалуйста, а?

Успел выбрать молодой командир или так и не решил, кто из сестриц милее, так никто и не узнал. И сам Жозеф ответа ни тогда, ни впоследствии дать не смог. Хотя и очень старался под многочисленными и изощренными пытками. Не знали пощады ундины морские. Ну, не всегда они были морскими, и не всегда плеск волн стоны блаженные заглушал. Бывали и одеяла пуховые, и шкуры душные-жаркие, и постели гостиничные жутко-скрипящие, и просто пол дощатый, и мох лесной, и трава холмов, выгоревшая и колючая, и плащи бархатные. Но в первый раз была узкая койка родного «Квадро» и объятия двух ледяных мерроу, из самых пучин Океана вынырнувших. Не устоял юный воин. Да и как из когтей двух магичек вырвешься? Тем более, что вырываться не было ни малейшего желания. Наоборот…

Талантлива была к магии Белка, урожденная на безлесых островах Редро. Только оказалось — две остальные трети ее существа к магии не менее чувствительны. Только к проклятой некромантии та магия никакого отношения не имела.

Рата помнила, что согрелись быстро. Дурень что-то пытался лепетать про «девочек» и что «так нельзя», но быстро умолк. Оказалось, он совсем не дурень, и умеет многое. Ревновать по поводу его опытности и в голову не пришло — сама Рата чувствовала себя отнюдь не дитем. О Лот-Те и говорить нечего — тут она командиршей оказалось. И помогать ей оказалось сущим наслаждением. Рата в жизни не занималась ничем таким приятным. И естественным. Непонятно почему, но точно естественным. И тело Жо, сильное, все еще сдерживающее свои порывы, тоже было словно сто лет знакомо. Свой. И Лот-Та своя. Казалось, лучше быть не может. Очень глупо казалось. Потому что когда сама Белка стала целью и центром…

Так глубоко Рата еще не умирала. Кажется, перед этим она сама взялась командовать. Безмолвно, зато очень нагло и жадно. Или то привиделось? Кажется, всю жизнь мечтала под Жо оказаться. Только сначала не так получилось, а потом, когда он признал, что хрупкость Белочки в далеком прошлом осталось, выяснилось, что не ему радость доставила, а самой себе. Да еще с такой силой, что вынырнуть из темноты едва догадалась. Из тела словно все косточки улетучились, по жилам жар тек, как масло раскаленное. Танцевал, жрал сам себя, змей на животе выколотый. Только и Жо выгибало так, что он сам себя не помнил. Ну, о милом сестрицы славно позаботились. И взорвался командир просто здорово.