Леди Босс - Джеки Коллинз

Сэксон кружил вокруг нее, укладывал волосы, подсушивал их феном, одновременно встряхивая собственной гривой волос, впечатлявшей больше, чем волосы многих его клиентов.

– Ты голубой? – спросила Венера Мария с любопытством.

Он усиленно втирал ей бальзам в кожу головы.

– Это очень личный вопрос.

Ха! Личный вопрос! А как бы ему понравилось, если бы о нем писали все газеты?

По правде говоря, скорее всего он был бы в восторге.

– Ну так как, голубой? – настаивала она.

– Это не ваше дело, – огрызнулся он, взбивая ей волосы руками.

– Да ладно, Сэксон, признавайся, – поддразнила она. – Может, у нас что получится.

– Вы просто стерва.

– И ты тоже.

– Если хотите знать, – он просто таял от ее внимания, – я раскачиваюсь в обе стороны.

– Обожаю это выражение! – воскликнула она. – Такое старомодное. «Раскачиваться в обе стороны». Мне оно детство напоминает, качели-карусели. Туда-сюда-обратно, верно? А как это в действии? Сейчас, вероятно, очень опасно?

– Вы задаете вопросы, которые никто бы не рискнул задать.

– Потому что я – это я. Ну ладно, а кого ты предпочитаешь?

Он начал смеяться.

– Не ваше дело.

– Ай, перестань, – разошлась она, – если тебе придется выбирать, скажем, между мной и Роном, кого ты предпочтешь?

– Обоих, – ответил он, вооружаясь щеткой.

Ответ заставил ее замолчать. Ухмыляясь, она наблюдала в зеркало, как он трудится над ее прической.

Сэксон относился к Венере Марии с большим уважением. Она не просто суперзвезда, занятая по горло и умудряющаяся найти время для поддержки хороших начинаний и благотворительных обществ. Она настойчиво боролась со СПИДом, состояла в обществе «Матери против вождения в пьяном виде» и в Центре по поддержке жертв изнасилований. Делая все тихо, чтобы никто не подумал, что она стремится к рекламе.

– Ну, раз уж у нас разговор перешел на личности, – рискнул спросить он, – что происходит между вами и Мартином Свенсоном?

– Теперь ты выступаешь, совсем как Рон, – простонала она. – Он все время об этом спрашивает.

– Вы можете мне довериться. Кому мне рассказывать?

– О, да любой бабе в Беверли-Хиллз. Твой салон – рай для сплетников. Ведь именно это здесь и происходит, правда, Сэксон? Каждый болтает о других. Просто рассадник зловредных слухов.

– От меня это не зависит.

– Да ты обожаешь сплетни.

Он слегка потерся об нее. Она взглянула в зеркало на его джинсы. Сэксон почти так же хорошо оборудован, как и Кукленок Кен, а это уже что-то.

– Уверена, вы в салоне про все скандалы знаете, – продолжила она.

– Скажем так: мы узнаем о них в первую очередь. – Он гордо улыбнулся.

– Наверное, все болтали о Микки, когда тот попался с проституткой?

– Можно сказать, что в тот день вообще больше ни о чем не говорили.

Она рассмеялась.

– Теперь я на повестке дня, а?

– Не столько вы, сколько Мартин Свенсон. Они все в восторге от него.

– Они в восторге от его денег, – поправила она.

– Верно. Они в восторге от его денег и его власти. Чтобы стать настоящей голливудской женой, надо выйти замуж за человека с этими двумя качествами. Судя по всему, Мартин обладает и тем и другим в избыточном количестве. – Он ехидно рассмеялся. – У него действительно всего в избыточном количестве, дорогая?

Она рассмеялась в ответ.

– Я про своих любовников не болтаю.

Ив, ее гример, прибыл следующим. За ним – два помощника и Рон с неизменным Кукленком Кеном.

Как всегда, Кукленок Кен в обтягивающих джинсах и белой майке времен пятидесятых, выгодно подчеркивающей его выпирающие мускулы, которыми он поигрывал в расчете на отзывчивую аудиторию.

– Кен снимается в рекламе пива. Разве он не выглядит божественно? – восхищался Рон, утверждая свои права собственника.

– Божественно, – саркастически подтвердила Венера Мария. – Ты знаком с Сэксоном?

– Знаком ли я с Сэксоном?

– Мы только что обсуждали его сексуальную жизнь, – ехидно заметила Венера Мария.

– В самом деле? – заинтересовался Рон. – И как поживают все те маленькие тринадцатилетние школьники, Сэксон, дорогой?

Сэксон встряхнул своей гривой волос и рассмеялся.

– Ты все перепутал, Рон. То твоя епархия.

– О Господи. Нет ничего хуже препирающихся гомиков, – хихикнула Венера Мария.

В полдень прибыл великий фотограф Антонио, сопровождаемый группой трудолюбивых помощников.

– Солнце мое! – воскликнула Венера Мария.

– Bellissima! – восхитился Антонио. Они обнялись и поцеловались.

Антонио был невероятно популярен, невероятно темпераментен и невероятно скуп. К счастью, ему редко приходилось тратиться, да и журналы, подряжавшие его фотографировать звезд, всегда хорошо платили. «Стайл Уорз», заказавший сегодняшние съемки, платил меньше, чем другие журналы, но только потому, что он был на данный момент самым модным и авангардистским, представляя собой комбинацию из «Вэнити Фэар» и «Интервью».

Антонио вместе со своими подручными обшарил весь дом, решая, где делать снимок для обложки. Как правило, Венера Мария у себя дома фотографироваться не соглашалась, но для Антонио и «Стайл Уорз» сделала исключение.

– Как ты думаешь, где лучше, дорогая? – спросил Антонио. – В спальне? Мисс Венера Мария, обнаженная в центре ее постели, и только черная простыня прикрывать часть ее прелестей.

Венере Марии понравилась идея, что между ней и жадной до зрелищ публикой будет только тонкая шелковая простыня.

– Да, – произнесла она, – мне нравится.

– Почему бы нет, дорогая? Ты большая звезда. Главное – очарование.

– А ты что думаешь, Рон? – повернулась она к своему ближайшему советнику.

– Думается, неплохо, – ответил он, занятый мыслями об организации сюрприза для Венеры Марии – вечеринки по поводу ее дня рождения. Ей через три дня исполнялось двадцать шесть лет, и он уже полтора месяца готовился к этой дате. Если все пойдет по плану, вечеринка получится фантастической.

– Только представь себе, – говорил Антонио, размахивая руками. – Твое тело, bellissima, одна нога не прикрыта, светлые волосы все заколоты наверху. И черный шелк до подбородка. Может, мы слегка рискнем и покажем одну грудь.

– Ничего обнаженного, – твердо сказала Венера. – Я никогда не обнажалась для фотографий и не собираюсь впредь.

– Для Антонио ты передумать.

Она много чего сделала бы для Антонио, но еще в самом начале своей карьеры твердо решила, что никогда не будет обнажаться на потребу публике.

Она бы могла, если бы захотела. У нее великолепная грудь. Не слишком большая, но и не слишком маленькая. Просто идеальная.