Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг

— Умоляю Вас, судовладелец, уничтожьте эту мерзость. Ничего хорошего из сохранения ей жизни еще хоть на секунду не выйдет.

Сухой голос Чандары странно резонировал, словно это было пророчество.

Гауптман убеждающе проговорил:

— Не волнуйтесь, друг мой. Если это будет необходимо, я тут же ее уничтожу. Но может ведь быть и так, что этот еретический артефакт содержит нечто, что может послужить Империуму. Мы должны исследовать его, чтобы расширить область знания ученых Адептус Терра.

Свен сказал бы, что Чандара был не согласен, однако он не мог оспаривать авторитет судовладельца. Астропат пожал плечами, умывая руки. Как и большая часть команды, он полностью привык подчиняться приказам.

Сержант Хакон понял, к чему все это ведет.

— Вы хотите, чтобы мои люди исследовали это гнездо ереси.

Гауптман улыбнулся, словно Хакон был ребенком, схватывающим на лету.

— Да, сержант. Я уверен, что Вы достаточно компетентны, чтобы справиться с этим.

Свен видел, как это утверждение подлавливало Хакона: отказаться значило поставить свои способности под вопрос. Им манипулировали только секунду, но этой секунды хватило. Хакон ответил медленно и гордо:

— Конечно.

Свен хотел бы, чтобы сержант задал больше вопросов, и видел, что когда сержант договорил, он и сам хотел бы так поступить. Теперь было слишком поздно. Дело уже было сделано.

— Подготовьте абордажную капсулу — сказал Гауптман. Ваше отделение начнет свое исследование немедленно.

Надев шлемы и обереги, космические десантники расселись в холодном, темном корпусе абордажной капсулы. Свен осмотрел всех своих товарищей по очереди, прежде чем они натянули свои насекомовидные дыхательные маски, пытаясь запечатлеть их лица в памяти. На все неопрятные лица была нанесены краска. Он внезапно с болью осознал, что это может быть последний раз, когда он видит своих товарищей в живых.

Сержант Хакон сидел ровно, напрягшись. Его болт-пистолет покоился у него на груди. Черты его тонкогубого лица с натянутой кожей также были ровными. Холодные голубые глаза его глядели из-под шапки серебристых седых волос. В отличие от курсантов, Хакон не брил голову, оставляя лишь прядь волос. Он был посвященным космическим десантником.

Ньял сел напротив Свена, перед окном из закаленного стекла, показывавшим звезды сквозь картину восхождения Императора на Трон Вечной Жизни. Ньял сложил руки в молитве, его тонкое аскетичное лицо расслабилось. Свен догадался, что он вполголоса читал литанию против страха.

— Почему Гауптман не послал своих людей? — спросил Эгиль, соорудив на своем бульдожьем лице гримасу насмешки. Он был самым дефектным из всех кадетов Космических Волков. В его глазах застыло холодное ледяное безумие, характерное для берсерков с кровью тролля. На тренировке по рукопашному бою на Фенрисе он сломал Свену два ребра и холодно улыбнулся, когда молодого разведчика несли в апотекарион. Свен слышал, как сержант Хакон говорил брату-капитану Торсену, что будет приглядывать за Эгилем. Было это хорошо или плохо, Свен так и не решил.

— Они наверно испугались путешествия в этой ржавой коробке, которую обозвали абордажной капсулой. Клянусь духом Лемана Русса, не могу сказать, что виню их. Это уже сказал Гуннар, самый тяжеловооруженный в отделении, дружелюбно осклабившись при этом. Он улыбнулся, обнажив удлинненные резцы — знак геносемени Космических Волков. Было что-то обнадеживающее в сломанном носе и изрытом оспинами лице Гуннара, подумал Свен.

Хакон выдал короткий лающий невеселый смешок.

— Когда увидишь столько же боев на службе Императора, сколько эти гвардейцы, тогда станешь космическим десантником. А до тех пор, не смейся над ними. Просто поблагодари Императора за предоставленную возможность показать собственную храбрость.

— Я надеюсь, на этой хрени полно еретиков — смачно сказал Эгиль. Я там очень быстро покажу свою храбрость.

Гуннар вогнал обойму в свое оружие.

— Не волнуйся, Ньял, мы за тобой приглядим.

Свен знал, что Гуннар просто дразнится. Озабоченное выражение на лице Ньяла показало, что он — не знал.

— Я сам могу за собой приглядеть — резко сказал он.

Гуннар хлопнул его по наплечнику и рассмеялся.

— Знаю, что можешь, братишка. Знаю, что можешь.

— Последняя проверка — сказал сержант Хакон. Все десантники затихли и сосредоточились на молитвах, активирующих доспехи.

Свен знал, что его доспех хорошо обслуживался. Он сам выполнил все ритуалы, сам омыл доспех ароматными маслами, выпевая при этом литанию против коррозии, сам смазал шарнирные сочленения благословенными мазями, сам проверил трубки респиратора цветным дымом из авто-кадила. Он свято верил в старую поговорку космических десантников: «Если ты бережешь свой доспех, он бережет тебя».

Впрочем, он зашел еще дальше. Он знал, что доспех был ему всего лишь одолжен. Он чувствовал что-то вроде уважения к древнему артефакту. Его носили сотни поколений Космических Волков до его рождения, и будут носить еще сотни после его смерти. Он был частью стаи Волков, устремившейся в бесконечное будущее. Когда он касался доспеха, он касался живой истории Ордена.

Сейчас, когда он по порядку дотрагивался до управляющих рун, он пытался представить себе предыдущих владельцев доспеха. Каждый, подобно ему, был отобран из светловолосых моряков кланов цепочек островов Нордхейма. Каждый, подобно ему, прошел многолетнюю тренировку космического десантника. Каждый, подобно ему, прошел через внедрение множества био-систем, которое превратило его в сверхчеловека, сделало быстрее, сильнее и ловчее рядового смертного. Некоторые возвысились, а кто-то погиб в этом доспехе. Свен часто гадал, к какой группе он будет принадлежать, когда пробьет его час. Теперь же плохое предчувствие, которое он испытал, когда впервые увидел чужацкий артефакт, вернулось.

Он был осведомлен, сколь сильно зависит от доспеха его защита. Его керамитовый каркас защищал его от жары, холода и вражеского огня. Его системы авто-чувств позволяли ему видеть во тьме. Его перерабатывающие механизмы позволяли ему дышать в абсолютном вакууме и неделями жить на собственных переработанных выделениях. Когда эти мысли закрались в его разум, его молитвы перестали быть простым перечислением хорошо заученных литаний, а стали искренними и чистосердечными. Он не хотел умирать, а доспех мог спасти его.

Свен поставил наушник общей сети на место и проверил расположение микрофона у гортани. Он склонил голову и помолился, чтобы техноадепты корабля уделили оборудованию столько же заботы, сколько уделяли его собственные братья. Внутри чужацкого артефакта это может стать единственным средством связи с его товарищами-разведчиками.

Он сложил руки в молитве, чувствуя, что фибросвязки экзоскелета придали ему силу дюжины людей. Он закрыл глаза и позволил феромонным следам его товарищей быть засеченными рецепторами доспеха. Он знал, что если чужацкий артефакт будет герметичен, он сможет найти товарищей даже в темноте, только лишь по запаху. Силой воли он переключил слух с обычных звуков на канал общей связи. Выпеваемые его товарищами литании активации заполнили его уши, перемежаемые переговорами команды корабля.

— Надеть шлемы — сказал сержант. Один за другим десантники натянули защитные шлемы. Один за другим они подняли пальцы вверх. Когда пришел его черед, Свен поступил так же. Он услышал щелчок запора шлема, когда тот встал на место. Инфо-иконки появились у него в поле зрения под надписями на готике на экране шлема. Все показатели были в норме. Он подал знак. Сержант последним надел шлем.

— Все готовы. Служим Императору — сказал Хакон за них за всех.

— Да благословит вас Святой — откликнулся оператор на корабле. Раздалось шипение и легкий туман наполнил капсулу, когда из нее откачали воздух. Наружная температура резко упала, морозно-голубая иконка загорелась соответствующим предупреждением. Она щелкала три удара сердца, чтобы показать разницу в давлении. Потом был еще щелчок от ворота доспеха. Свен знал, что его шлем был теперь пристегнут намертво, и не мог быть снят до тех пор, пока доспех не просканирует атмосферу и не признает ее пригодной для дыхания.

Почувствовался слабый толчок при ускорении. На секунду Свен почувствовал себя невесомым, когда абордажная капсула покинула искусственное гравитационное поле «Святого духа», затем часть его веса вернулась, когда капсула разогналась. В иллюминаторе корабль сначала выглядел огромной металлической стеной. Пока он удалялся, стали видны турели, усеивавшие корпус судна, а затем показался и целый корабль, от крылатой кормы до драконоклювого носа. Огромные размеры корабля были очевидны из-за сотен больших арочных окон, каждое из которых, как точно знал Свен, было длиннее рыбацкой шхуны и выше ее мачты. Древнее судно вольного торговца уменьшалось до тех пор, пока не затерялось среди звезд, став еще одним огоньком среди множества. На мерцающих впереди зеленых экранах чужацкая штука зловеще увеличивалась в размере.