Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий (СИ) - Сергей Николаевич Зеленин

как после саранчи, обочины с сотнями костров… Телеги, фургоны, брички с которых постоянно кто-то стонал, плакал, посылал проклятия… Равнодушные, злые, ненавидящие взгляды… Теплившиеся угасающей - прямо на глазах надеждой, взгляды больных детей – смотрящие в самую душу… Снова – до трясучки бесящее чувство собственного бессилия…

Уже, ничего не исправить! Даже, самому продвинутому попаданцу, с сотней «забитых» инфой ноутбуков - уже ничего не исправить, никого не спасти…

Рисунок 101. 1915 год. Беженцы...

Со времени начала «Великого отступления» из Польши, нескончаемым потоком в сотни тысяч людей, поползла эта толпа вглубь России, оставляя вдоль дорог безымянные, неисчислимые могилы… Слухи о творимых германской армией бесчинствах гонят её, но большую часть составляют насильно изгнанные из своих родных, обжитых мест «перемещённые лица» – выселяемые по приказу военных властей, в целях «обезлюдевания» территорий оставляемых врагу.

Им дали на сборы несколько часов, а затем на их глазах сожгли жилища – вместе с добром, наживаемом зачастую несколькими поколениями… Их чувства понятны – с чувством озлобления к властям и народу России, возрастающим с каждым похороненным на обочине ребёнком или стариком, они бредут и бредут вглубь чужой для них страны и, в их глазах горит ужас грядущего Апокалипсиса.

ЭТО – ВОЙНА!!!

Почему то, все представляют её в грохоте взрывов, криков «Ура» и в лязге идущей в бой бронетехники – я, прежде, тоже так её представлял. Теперь, я вижу войну именно такой[2]…

***

Еле-еле продрались сквозь обоз и едем дальше, в пресквернейшем расположении духа - ибо по обочинам всё чаще и, чаще стали попадаться свежие могильные холмики… Чаще всего совсем маленькие – детские.

Шина лопнула, именно напротив ещё одной «живописной» группы – отставшая от обоза большая еврейская семья хоронила свою главу – седовласого, седобородого старца ортодоксального облика. Пока мой личный шофёр, с помощью Генерального Секретаря и Начальника Конвоя Свиты менял колесо, спустился с шоссе подошёл и, сняв фуражку, поучаствовал в обряде – отдав дань уважения усопшему…

Женщины и дети, смотревшие в начале перепугано и мужчины, бросавшие исподлобья на меня крайне озлобленные взгляды, вроде успокоились. Наконец, закопали покойника и разговорились, под продолжавшийся – совсем как у русских баб, вой женщин:

- Ведь, как же так, пан офицер! – характерно картаво причитал один - видимо оставшийся за старшего, еврей преклонных лет на вполне приличном русском, - ведь, всё же было… Большой дом, две лавки, немного денег в банке… Ведь, ничего же больше нет!

Да… Судя по остаткам «роскоши былой», они были не из последних голодранцев!

- Сначала ваши казаки забрали и повесили нашего Мойшу, а нас выгнали из дома и сожгли его - заставив бежать от немцев, которые ещё никого из нас не повесили и ничего у нас не сожгли… Почему, так? Потом похоронили по дороге к Бресту старую Сару, потом детей – Рут, Якова и Мордехая в лагере беженцев под Кобриным… Нам сказали бежать дальше и, сегодня мы похоронили старого Авраама… Зачем, так?! Почему, бежать?!

По ходу, он немного рехнулся…

Рисунок 102. Беженцы... Точнее – «перемещённые» лица.

- За грехи наши, все беды!

Подошедший есаул изрёк это таким тоном, что слово «наши» прозвучало у него как «ваши».

- Так, ни один раввин в нашем городе Вам не скажет - что у нашей семьи, больше грехов чем…

В это время подошедшая – самая маленькая девочка, дёрнув меня за рукав кожанки, что-то произнесла на своём языке, умоляюще смотря снизу вверх чёрными бусинками глазёнок. Впрочем, мне всё понятно…

- Есаул! Отдайте этой семье всё наше продовольствие.

Впрочем, не очень много с собой на дорогу прихвачено – только «НЗ» дня на три, для четырёх взрослых мужчин. Так, на всякий случай…

- Ваше Величество! – первый раз за всё наше знакомство, возмутился моим приказом Мисустов, - да, если мы каждого встречного жида, кормить будем …

- ЕСАУЛ!!! – рука, непроизвольно дёрнулась к кобуре, - ты что, твою мать, совсем берега попутал?!

- Слушаюсь, Ваше…

Сбегав, Мисустов принёс корзину со снедью, поставил на землю и, ни к кому не обращаясь, пробурчал:

- Жиды, к германцам бегали и про наше расположение им рассказывали… Ещё до войны. Не говорил бы, если бы сам доподлинно не знал.

- Эта девочка, к германцам «бегать» не могла – она, ещё только вчера ползала, - на ходу ответил я, возвращаясь к машине.

Согласен! Многие российские евреи, проживавшие на самом западе Империи, промышляли контрабандой и вполне могли «бегать» к немцам. «У немцев», они могли видеть, что в Германии – в отличии от России, их соплеменники обладают одинаковыми правами с «титульной» нацией… Отчего, их отношение к «стране проживания» было – прямо скажем, несколько неоднозначным. Ну, а от этого и до прямого шпионажа - один шаг!

Ох, как всё в один клубок сплелось… Даже не знаю, как распутывать буду!

Я шёл назад к машине, а старик бежал за мной, стараясь обогнать и заглянуть в лицо и, всё причитал:

– Ваше благородие, пан офицер и, что же мы можем сделать? Ваше благородие! Вы знаете, это чистое несчастье?! Я – старый еврей… Я себе хожу в синагогу… Я имею Бога в сердце… Я знаю закон… А эти ваши мальчишки! Приходят ко мне в дом… Как я могу их удерживать?! Он себе хватает нашего Мойшу, ведёт – убивает… Ваше благородие… И, он говорит мне, старому еврею: «Всех вас, сволочей паршивых, всех вас, как собак, перевешивать надо!». Так что же, в чем дело?! И больше ничего, Ваше благородие…

***

Только поднялся на шоссе, как заметил с Востока столб пыли.

- Никак, погоня за нами?!

Присмотревшись в бинокль, Мисустов подтвердил:

- Точно! Воейков и Спиридович со штабным полковником на «Мерседесе» и жандармы на «Sеrех-ландо» и «Мерседес-Ландо»… Что будем делать, Ваше Величество?

- Отстреливаться!

Есаул, слегка напрягся:

- Достать и приготовить…?

- Хахаха! Расслабитесь, Пётр Изотович! Будем договариваться…

Подъехавшие были очень сильно возмущены всем своим видом, особенно – Спиридович, но я предупредил все упрёки:

- А вы, что думали? Как ручного медведя, меня по ярмарке водить - за кольцо, продетое в