Сага о Тидреке из Берна - Автор Неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие сказывают, что в первое время после Ноева потопа люди были большие и сильные, как великаны, и жили несколько людских веков. По прошествии времени некоторые люди стали меньше ростом и слабосильные, как теперь, и чем далее от Ноева потопа, тем они становились слабее и немного оказывалось сильных на сто мужей, и на половину менее таких, которые обладали бы сноровкой или храбростью своих праотцев. И хотя народ уменьшился, не уменьшался задор и жадность к добыванию достатка и славы, и оттого происходили великие битвы.
Потому нередко случалось, что один сильный человек, у которого был шлем и броня настолько крепкая, что ее не брало оружие и ни у одного слабого мужа не было на столько силы, чтобы приподнять ее с земли; — у него был и острый, крепкий меч, приличествующий его силе — (нередко случалось, что) он один часто побивал своим оружием сто слабосильных людей; и хотя его меч не брал оружия, древле сделанного, тем не менее он заносился с такой силой, что его не выдерживали узкие кости и тонкие бедра. И не покажется удивительным, что малосильный человек не мог при малой силе разрубить кости либо оружия сильного, которое он не был бы в состоянии снести. Когда жил Тидрек и его витязи, много времени прошло с тех пор, как измельчал народ, и немного было в каждой стране таких, кто удержался в силе.
И так как собралось вместе не малое число сильных людей и у каждого из них было лучшее оружие, одинаково хорошо резавшее оружие и тело, то нечего удивляться, что перед ними мелкий и слабый люд оказывался жалким. Нечего сомневаться, что древние мечи, которыми действовали с столь великою силою, брали железо, ибо еще изготовлялись таковые, что не притуплялись, хотя ими рубили железо. — Но всякое предание укажет, что не все люди были по природе одинаковы: одним приписывается большая мудрость, другим сила либо мужество, либо какое-нибудь уменье или столь большая удача, что о том могли слагаться сказания. Другой род саги тот, который говорит о разных приключениях (?) с чудесами и дивами, ибо таковые (на разные лады?) приключались в свете. Что в одной стране кажется чудесным, то в другой обычно. Так и недалекому человеку кажется чудесным, когда рассказывается что-либо, о чем он не слыхал; а человеку мудрому, знающему многие приклады, это не представляется чудесным, так как он разумеет, как (это) может совершиться. Но немногие люди столь разумны, что тому только поверят, что сами видели, а многие так недалеки, что тем менее в состоянии уразуметь недавно ими увиденное или слышанное, чем (скорее уразумеют то) мудрые, хотя бы они руководились одним лишь известием.
Пройдет некоторое время, и неразумный человек как будто ничего не видел и не слышал.
А саги об именитых людях потому полезно знать, что они указывают людям на мужественные деяния и геройские подвиги, объясняют, что дурных дел надо сторониться, различают доброе от худого для всякого, кто хочет в том правильно распознаться. Только согласное мнение многих, что один человек может забавлять долгое время, а большая часть забавных игр связаны с трудом, иные с большой затратой; другие могут состояться лишь при большом количестве людей, некоторые доступны лишь немногим и длятся недолго. Некоторые игры соединены с опасностью жизни, тогда как забава сагами или песнями не влечет за собой ни траты, ни опасности, и один человек может забавлять многих, желающих слушать, а, по желанию, забава доступна и для немногих, одинакова ночью и днем, при свете или в темноте. Неразумно называть ложью то, чего кто не видел или о чем не слышал, хотя он ничего достовернейшего о том не знает. Разумно — относиться с сознательным удовольствием к тому, что слышишь, прежде чем отнестись к тому с отвращением или презрением. Может и так быть, что слушающий не захочет что-либо слушать далее потому, что оно не похоже на его деяния, когда говорится о великих делах или подвигах тех, о которых поет эта сага. И хотя все хорошее, содеянное этими людьми преимущественно перед другими, о которых говорится в саге, покажется слушателям преувеличенным, но в сравнении с другими — все они в состоянии уразуметь, что нельзя сказать о том и ином столь великого, чтобы Всемогущий Бог не мог доставить на половину более того, если бы пожелал.
Главы 21–56
(по M²)[151]
Гл. 21. Был конунг, по имени Вилькин, славный победностью и храбростью. Силою и опустошением он овладел страной, что называлась страной вилькинов, а теперь зовется Sviðioð, и Gautland’ом, и всем царством шведского конунга, Skánœy, Sealand, Jutland, Vinland (AB: Vindland) и всеми царствами, какие к тому принадлежат. Так далеко простиралось царство Вилькина конунга, как страна, обозначенная (его именем). Таков и прием рассказа в этой саге, что от имени первого вождя принимает название его царство и народ, им управляемый. Таким образом и это царство названо страной вилькинов от имени конунга Вилькина, а народом вилькинов люди, там обитающие — все это, пока новый народ не приял владычество над той страной, отчего вновь переменяются имена.
Гл. 22. После того как конунг Вилькин некоторое время правил этим царством, он снарядил свое войско и пошел с несчетным множеством рыцарей и других военных людей на Польшу (Pulinaland, M¹: пошел на Pulaernaland, что находится рядом с царством конунга Гертнита), и были у него там многие и великие битвы. Тогда вышел против него Гертнит конунг, правивший в то время Русью (M¹: Ruzcialande i Austrriki) и большой частью Греции и Венгрии, почти все восточное царство было под властью его (M¹: и он завладел всеми царствами на восток до моря и многим на восток от него) и его брата Гирдира. Было у них много
