Странствие Кукши. За тридевять морей - Юрий Вронский

Глава пятая

У КНЯЗЯ РЮРИКА

Но вот и вожделенный исток Волхова, он такой широкий, что новый человек еще и не поймет, что здесь уже начинается река. Говорят, Волхов здесь, в истоке, в полтора раза шире, чем в устье, при впадении в Нево-озеро…

Могучий Волхов подхватывает корабли и горделиво несет их на своей спине. Еще бы, ведь куда только не забрасывает судьба и беспокойный нрав его отважных сыновей!

Немного пониже истока на правом берегу стоит Рюриков город, сразу видно, что недавно выстроен, – стены еще не успели потемнеть. Прежде стоял на этом месте Словеньск, заброшенный после смерти князя Гостомысла, а князь Рюрик, придя из Ладоги, обновил его, и теперь тут крепость и его княжеская усадьба.

– Смотри-ка, – восклицает Шульга, – новый город Рюрик срубил, пока нас здесь не было! Да какой высокий!

– Да, – отвечает один из купцов, – его многие так и называют – Нов-город, а иные просто Город. А там ниже по обоим берегам посады отстраиваются – любо поглядеть! А какой новый Торг выстроили с помощью князя! Да эва, Волоса-то на том берегу, на Торгу, и отсюда видать!

Но Кукшины друзья плывут не к Торгу и не к посадам, первым делом они пристают возле Рюрикова Нова-города, – все, плывущие из дальних краев, сверху ли, снизу ли, непременно причаливают здесь, выказывая дань уважения здешнему князю. Корабельщики вытаскивают суда на берег возле мовен, рядком стоящих у реки.

– Всего много в славном Киеве, – говорит один из корабельщиков, – а уж чего нет, того нет!

И кивает на мовни.

Идучи с друзьями к Нову-городу, Кукша видит стоящего в стороне на возвышении Перуна и вспоминает Вадин рассказ о вражде Волоса и Перуна. «Здесь, – отмечает он, – верно, на всякий случай, Волос и Перун стоят на разных берегах».

Со всех сторон встретить вновь прибывших спешат белоголовые ребятишки, они провожают их в Город, а в Городе – до самой гридницы. Перед путниками после недолгого ожидания отворяются двери. В гриднице на почетном сиденье уже восседает князь Рюрик.

Это человек завидного телосложения с мужественным лицом. С первого же взгляда вновь прибывший испытывает к нему уважение. Но Кукше кажется, что князь нездоров и предпочел бы сейчас лежать в кровати. Его взор – словно подернутый пеплом угасающий уголь.

Однако князь Рюрик старается не проявлять перед другими своих слабостей. Он с достоинством принимает приветствия и лары, доброжелательно расспрашивает о трудностях пути, о том, что происходит на свете – на Днепре, в Киеве, на Русском море, в Миклагарде, – князь Рюрик называет Царьград по-варяжски. Но он не позволяет слишком подробно отвечать на очередной вопрос – задает следующий.

У ног князя Рюрика появляются корчаги с вином и маслом, заморские ткани в долгих мешках. Мужи, причастные к Водимову мятежу, подносят ему, помимо прочего, багряное корзно с золотой пряжкой на правом плече.

– Это корзно, – говорят они, – дарят тебе князья Оскольд и Дир в знак глубокого и неизменного к тебе уважения.

Каждому ясно, что такое корзно – особенно драгоценный подарок. В далеком Царьграде облачаться в багряницу имеют право только особы царствующей семьи, и существует строгий запрет на вывоз багряного шелка. Но Оскольд и Дир во время Царьградского похода как-то ухитрились его раздобыть. Все видят, что князь Рюрик весьма доволен подарком, его подернутый пеплом взор загорается, словно уголь, на который повеяло ветром.

Но вот подарки вручены, и старший из бывших Водимовых мятежников говорит:

– Не обессудь, князь, что бедны дары, неудачен был наш поход на Царьград.

И начинает рассказывать о походе, но Рюрик останавливает его:

– Не сейчас!

Князь Рюрик, думает Кукша, наверно, не раз уже слышал о том, что произошло в Царьграде, ведь здешние торговые люди плавают и в Киев, и в Корсунь, и привозят вести о том, что случается в других землях. Ему, как видно, до смерти надоели одни и те же рассказы, потому он и не дает разговориться Кукшиным товарищам.

Товарищи же, меж тем, вручили князю Рюрику свои дары и выражают намерение отправиться по домам. Однако князь Рюрик останавливает их:

– Не спешите, дом вас подождет. Вы меня почтили, хочу и я вас почтить.

Большую часть Кукшиных товарищей, и новых и старых, князь Рюрик знает в лицо. Слышал он и о Кукше. Хаскульд с Тюром, когда жили здесь, и другие дружинники рассказывали о нем. Все считали его погибшим и очень сожалели об этой утрате. Но князь Рюрик рад, что они ошибались и что такой замечательный муж цел и невредим, теперь он весьма доволен, что видит его у себя гостем.

Кукша отмечает, что князь Рюрик хорошо говорит по-словеньски, почти так же, как те, для кого этот язык родной. Оно и понятно, ведь его мать – словенка, дочь князя Гостомысла, надо думать, он сызмала слышал словеньскую речь. И еще Кукша отмечает, что Рюрикова широкого почетного сиденья не украшают изображения Одина и Тора, хотя в гриднице у него все по-варяжски.

Входит молодая светлоглазая женщина с веселым лицом и садится возле князя Рюрика. Это и есть Ефанда, Рюрикова княгиня, как говорят, самая любимая из его жен. С этого мгновенья Кукша почти не слышит, о чем идет разговор, потому что Ефанда – это Сигню.

Но точно ли Сигню? Почему же она тогда Ефанда? Может быть, это не Сигню, а какая-то из ее сестер? Кукша, сказать по правде, не очень-то помнит имена озорных дочерей Хальвдана Черного…

Наконец князь Рюрик говорит:

– Я думаю, сейчас вам не мешает немного отдохнуть с дороги. За это время все приготовят, чтобы мы могли отметить ваше возвращение. Вы, наверно, помните, что сегодня равноденствие, а его принято праздновать и под солнцем и под звездами. Видите, какое удачное совпадение – именно в равноденствие боги особенно настоятельно требуют, чтобы на земле царил мир.

При последних словах приветливый взор его обращается в сторону бывших мятежников.

А у Кукши с Шульгой своя забота – раз здесь будет большой праздник, значит, скоро им отсюда не выбраться и надо где-то пристроить Кручину, ждущую их на корабле. В пире вместе со всеми Кручина участвовать не может: она вот-вот родит, ей уже не до пиров, да и не след беременным пить хмельное, чтобы дитя не испортить.

Устроить Кручину в женском доме удается без особенных хлопот – Кукша с Шульгой обращаются за помощью к Ваде, Вада останавливает одну из служанок, тихонько ей что-то говорит, и они вчетвером приводят с берега Кручину в Город, а в Городе Вада и служанка куда-то уводят ее…

Глава шестая

ПРАЗДНИК РАВНОДЕНСТВИЯ

В соответствии с обычаем праздничное угощение в честь равноденствия, если позволяет погода, устраивают на вольном воздухе. За пределами Нова-города, на лугу перед Волховом, разводят огонь, жарят баранов и поросят на вертелах, выносят из княжеской медуши[199] пиво и мед, приносят в корзинах хлебы, душистые яблоки и другие плоды. Народу быстро прибавляется, и мужчин и женщин, ведь в пиршестве участвуют все свободные обитатели Нова-города.