Ник (Обновление от 21.06.2009) - Анджей Ясинский

Потом мы пошли в гномий банк и открыли на мое имя счет. В качестве идентификатора у них используется отпечаток ауры. В каждом банке сидит опытный маг, которые считывает ауры, а заодно контролирует, не подделана ли она. А вообще удобно, гномьи банки есть во всех более-менее цивилизованных городах, что у гномов, что у людей. Не знаю, правда, каким образом они передают слепки ауры в прочие отделения банков, но меня заверили, что в любом из них меня обслужат по полному разряду.

Концерт прошел на ура. Кроме Тира с бригатой, в его команде был барабанщик, флейтист и еще один парень с каким-то духовым инструментом. Отдаленно смахивающим на трубу. Ребятам удалось совместить все эти инструменты, сплести звучание отдельного инструмента так, чтобы он не выделялся, а органично вплетался в общее звучание.

Сначала они исполняли свои гномьи мелодии, мне не очень понравилось. Ну, не мое это. Однако потом пошли «мои» мелодии. Снова Морриконе, и мелодии других композиторов. Они выдали даже пару композиций из Вивальди.

После каждого произведения ребят поддерживал шквал рукоплесканий. Интересно, что рукоплескания используются гномами для выражения восторга. Оказывается это не только универсальный метод выражения эмоций здесь, но и межмировой. А ведь и на земле не у всех народов хлопки ладонями — выражение восторга.

— Ну как? — к нам пробился Тир. Об его сияющую физиономию можно было зажигать огонь.

Я похлопал его по плечу.

— Супер! Нет, правда, мне очень понравилось. А вам? — обратился я к девчонкам. Ну, судя по горящим глазам, да.

Издали за нами наблюдала мать Тира. Я кивнул ей, здороваясь. Она улыбнулась и кивнула в ответ.

В общем все были довольны. Мы еще посидели, выпили пива, по такому случаю хозяин заведения выставил вместо чифы сей знаменитый напиток. Тир куда-то убежал, а мы, еще посидев, стали собираться. Девчонки сначала думали остаться потанцевать, но, судя по разговорам и атмосфере, витающей в воздухе, этого не предвиделось.

Возвращаясь обратно, девчата живо обсуждали концерт, а я как-то выпал из разговора, и наблюдал по компу за плетущейся за нами Крисой. Что-то с нею явно происходит. Я увеличил изображение. Точно, вон какие под глазами тени. Глаза опущены к земле, она лишь иногда вскидывает их, чтобы не потерять нас из виду. В глазах непонятное выражение, но явно не безмятежное. Я вздохнул. Жалко ее. А что тут поделаешь? Работа у нее такая.

В этот момент мы проходили мимо той самой чифы — обычного места сбора сопровождаемых мною подруг. Девчонки шли мимо ни на что не реагируя, перетирая кости каким-то общим знакомым, а я глянул внутрь и неожиданно увидел Солу, сидящую с опущенной головой за столиком.

— Так, девчонки, стой! Раз-два! А ну-ка зайдем внутрь, сдается мне там сидит ваша пропавшая подруга, — они бросились внутрь, а я проводив их стройные фигурки глазами и усмехнувшись промелькнувшей у меня в мыслях эротической картине, не спеша пошел следом. Так, что это такое? Где бабский шум и гам? Почему так тихо? Я подошел к столу, Сола подняла на меня заплаканные глаза. Я резко остановился. Такие глаза бывают только у убитого горем человека. И горе это должно быть совсем не маленьким. Девушки сидели рядом с нею и успокаивающе держали ее за руки. Видно она успела уже сказать самое главное. Я посмотрел на лица подруг. Они явно были потрясены услышанным.

Усевшись напротив Солы, я спокойным голосом сказал:

— Говори, солнышко. Что у тебя произошло? Что бы это не было, мы вместе постараемся помочь тебе.

— Лина пропала, — сказала она и расплакалась. Девушки бросились ее успокаивать. А я молча сидел и ждал окончания потопа. Наконец Сола успокоилась.

— А теперь спокойно и не спеша расскажи, кто такая Лина и что с нею случилось.

А произошло следующее. Лина — младшая сестренка Солы, любимица родителей и всех окружающих. Ей недавно исполнилось всего лишь восемь лет. И три дня назад она пропала.

— К властям обращались? — спросил я.

— Нет, — всхлипнула она, — когда я спросила родителей об этом, они стали жутко на меня ругаться, чтоб не лезла со своими советами и заперли меня в моей комнате. А я сегодня подслушала, что родителям принесли письмо, в котором говорилось, что Лину похитили. Похитители что-то требуют от отца, иначе обещали, что убьют сестренку.

О как! Это что же творится в этом прекрасном мире?

— А кто у нас папа?

Все девушки удивленно уставились на меня. А что? Я должен знать всех их папаш, что ли?

— Бринхорт их'Гренадир, глава торговой гильдии, — буркнула Лана.

Ух ты! Бринхорт… Это ведь о нем говорили Васа с архимагом. Это что же получается? Та история еще не окончена? Что-то непонятно. Вроде как все раскрылось, дело давно должны были закрыть. И вдруг на тебе!

— А кто у вас тут занимается похищениями? — спросил я.

На меня посмотрели как на идиота.

— А что вы так на меня смотрите? У вас ведь тут все по полочкам разложено, — раздраженно стал объяснять я, — торговая гильдия — торгует, гильдия магов — магичит, гильдия убийц — убивает. А кто похищает людей?

Девушки лишь молча пожали плечами.

— Ты ведь сбежала из дома?

Сола кивнула, почему-то с проснувшейся надеждой глядя на меня. И почему я вляпываюсь во всякое дерьмо? И ведь сам пообещал помочь.

— Пошли. Я провожу тебя домой, родители только потеряли одну дочь, а тут еще ты пропала. Ты подумала о них? Так, — я посмотрел на остальных, — а вы тоже отправляйтесь по домам. Пошли, Сола.

Я резко встал и вышел наружу, чуть не столкнувшись с Крисой, стоявшей снаружи, но мне сейчас было совсем не до нее. Подождав, пока появятся девушки, сказал:

— Веди, Сусанна, блин. А ты, Лана, как вернусь, зайди ко мне, поговорить надо, — и пошел за Солой.

Неторопливо двигаясь с девушкой под ручку, я пытался сообразить, как можно ей помочь. И ничего в голову не приходило. Обратиться к Васе? Так он в схеме — это все равно, что обратиться к властям, неизвестно насколько похитители контролируют ситуацию, но вполне возможно, что это приведет к печальным последствиям. Родителей Солы понять можно, хоть какой-то шанс получить дочку обратно, но я-то знаю, что в большинстве случаев, даже после выполнения всех требований, получают обратно в лучшем случае труп, в худшем — вообще ничего. У нас, по крайней мере, дела обстоят именно так.

Чем дольше я думал, тем больше склонялся к мысли, что единственный шанс — все-таки обратиться к Васе. Так сказать "по-семейному".

Сола шла рядом со мной тихо, сообразила, что я обдумываю ситуацию, и старалась даже дышать потише.

— Ладно, — сказал я, когда мы остановились у дома девушки, — не расстраивайся. Что-нибудь придумаем.