Личности в истории - Сборник статей

В 1937 году он в Испании. В 38-м – в Америке, и опять авария, стоящая ему множества переломов. Все эти годы он много пишет, но говорит, что писать еще не умеет, что «его книга еще не созрела». Его книга. Она созревала вместе с ним и должна была утолить жажду многим.

В 1939 году началась война. Он не мог оставаться в стороне, он должен был сражаться на любом месте и в любом качестве. «Я знаю только один способ быть в ладу с собственной совестью: этот способ – не уклоняться от страдания».

«Дорогая мамочка!

Почему под угрозой оказалось именно то, что я больше всего люблю на этой земле? Больше всего меня пугает то, что мир сошел с ума. Разрушены деревни, разбросаны семьи. Смерть мне безразлична. Но я не хочу, чтобы война уничтожила духовную общность. Мне ужасно не нравятся приоритеты нашего времени. На сердце у меня тяжело, и это ощущение не заглушается переживаниями и преодолеваемыми опасностями. Единственный освежающий фонтан – я нахожу его в воспоминаниях детства – запах свечи в рождественскую ночь. А сейчас душа опустела. Я умираю от жажды».

«Цитадель»

Среди ужасов войны Сент-Экс создал свою самую светлую книгу. Он писал ее шесть лет и прекрасно отдавал себе отчет в том, что никогда не закончит ее. Были написаны уже семьсот страниц этой необработанной породы текста. «Ничем другим я заниматься не стану. Мне никогда не дописать ее до конца. Она вцепилась в меня, как якорь. Поскольку я не погиб на войне, меняю себя не на войну, а на нечто другое… Буду работать, пока хватит сил… Моя книга – это лучшее, чем я могу стать. Я хочу превратиться в нечто иное…»

Так рождалась его «Цитадель» – храм, построенный из лучших камней его души. Живая мысль, послание его глаз и сердца, увидевших то, что, к сожалению, было и остается недоступным для большинства людей планеты. Ему было все равно, нравится она кому-то или нет, – он просто «менял себя на нее». Какое счастье, когда ты так ясно можешь сказать себе и другим, что ты понял, в чем смысл твоей жизни, во что ты хочешь превратиться.

«Цитадель» – удивительная книга. Мало кто прочитал ее от начала до конца. В ней нет привычного для нас сюжета – она тайна, так любимая Сэнт-Эксом. Мало кто понял ее. Потому что Она – это Он. В этой книге – тайна пятисот миллионов родников, найденных им на бескрайних просторах нашей Планеты, и каждый из них может дать напиться. Эта книга для тех, кто похож на окно, распахнутое на море, в ком не уснул еще Моцарт…

Вот и сейчас, этим утром 31 июля 1944 года, он писал «Цитадель». Здесь, на высоте, хранящей безмолвие, он оставался один на один с собой и с книгой.

Привычным жестом он достал из планшета чистый лист бумаги и принялся за работу.

«Господи, не то же ли и с возлюбленным моим врагом, с которым я становлюсь заодно, лишь возвысившись до следующей ступеньки? И поскольку он в точности такой же, как я, и идет ко мне навстречу, стремясь подняться на ступеньку более высокую. Исходя из нажитой мною мудрости, я сужу о справедливости. Он судит о справедливости, исходя из своей. На взгляд они противоречат друг другу, противостоят и служат источником войн между нами. Но и он, и я противоположными путями, протянув ладони, идем по силовым линиям к одному и тому же огню. И обретают наши ладони Тебя одного, Господи!

Я окончу свой труд, облагородив душу моего народа. Мой возлюбленный враг окончит свой и облагородит свой народ. Я думаю о нем, и он думает обо мне, хотя нет у нас общего языка, чтобы мы с ним встретились, ибо по-разному мы с ним и милуем, и казним, разные у нас уклады и разные суждения, но мы можем сказать, он мне, я – ему: “Этим утром и я подрезал мои розы…”

Ибо Ты, Господи, общая для нас мера. Ты – узел, что связал воедино несхожие деяния!»

Именно этой мыслью заканчивается его «Цитадель», утверждая подлинное величие Человека, который в борьбе не с чем-то, а за что-то, продвигаясь по «силовым линиям» своей души, обретает смысл существования.

…Его сердце сжималось от несправедливости этого мира, он хотел вновь оказаться рядом с теми, кого так любил.

Перед его глазами возникли лица Гийоме, Мермоза, Этьена, многих старых, настоящих друзей, с которыми он был в одной связке. Но война делала свое дело, все они погибли, и теперь у него не осталось никого, кому он мог бы сказать: «А ты помнишь?..»

Он не мог и не хотел оплакивать своих близких, он только очень долго привыкал к их потере. Они всегда приходили к нему в полете…

Вот и сейчас на высоте, до которой не могут долететь даже птицы, все они вернулись, и его сердце наполнилось радостью. На секунду ему стало очень легко – еще оттого, что ни для кого в этом безоблачном небе он не представлял никакой угрозы. Даже его самолет не имел никакого вооружения. Только нехитрое приспособление для фотографирования местности из кабины.

Американская речь в наушниках его шлема на секунду прервала воспоминания. Он улыбнулся, говоря себе, что так и не выучил английский. Ничего не понимая в доносившихся через эфир словах, он снял свой потертый кожаный шлем и, казалось, стал еще более уязвимым.

«– Видишь ли… это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести.

Я молчал.

– Но это все равно что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального…

Я молчал…

– Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть на звезды. И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться…

Я молчал.

– Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионов бубенцов, а у меня – пятьсот миллионов родников…

И тут он тоже замолчал, потому что заплакал.

– Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному… Ну… вот и все…

Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться. Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим.

Не вскрикнул. Потом упал – медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки…»

В этот день Антуан де Сент-Экзюпери не вернулся на базу Борго, оставив нам еще одну тайну – тайну своего исчезновения…

Прошло больше шестидесяти лет. И все же понемногу я утешился. То есть не совсем. Но я знаю: он возвратился на свою планетку, ведь, когда рассвело, я не нашел на песке его тела. Не такое уж оно было тяжелое…

Это, по-моему, самое красивое и самое печальное место на свете. Здесь Антуан впервые появился на Земле, а потом исчез.

Всмотритесь внимательней, чтобы непременно узнать это место, если когда-нибудь вы попадете в Африку, в пустыню. Если вам случится тут проезжать, заклинаю вас, не спешите, помедлите немного под этой звездой! И если к вам подойдет маленький мальчик с золотыми волосами, если он будет звонко смеяться и ничего не ответит на ваши вопросы, вы, уж конечно, догадаетесь, кто он такой. Тогда – очень прошу вас! – не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся…