Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

Далеко не лучшим образом обстояло дело и с командованием, в котором поначалу царила неразбериха. К ночи с 14 на 15 (с 27 на 28) декабря в штабе А. З. Мышлаевского поняли, что Сарыкамыш находится под ударом пяти дивизий противника, к тому же выяснилось, что передовые части турок перерезали железную дорогу на Карс101. В конце концов, запутавший все А. З. Мышлаевский 15 (28) декабря вместе со своим начальником штаба генерал-майором Л. М. Болховитиновым покинул Сарыкамыш на автомобиле, направляясь кружной дорогой на Александрополь и Карс. Причиной оставления войск в критическом положении была болезнь главнокомандующего (на самом деле с начала войны больной И. И. Воронцов не покидал постели)102. Положение было весьма сложным, окружение стало почти свершившимся фактом, а по дороге на Карс автомобиль А. З. Мышлаевского был обстрелян турками. В возможность счастливого для Кавказской армии исхода событий он уже не верил103.

Очевидно, это и стало причиной сбивчивых распоряжений генерала, отданных в этот день. Перед отъездом он назначил двух равноправных начальников – Г Э. Берхмана и Н. Н. Юденича и приказал им при необходимости начать отступление на Карс, организовав сильный заслон. Оставшиеся должны были ни в коем случае не допустить разгрома наших сил104. Держать оборону в городе, в окружении гор, занятых противником, было невозможно, оставаться в нем – тоже. Ко времени отъезда А. З. Мышлаевского на продовольственных складах имелось запасов на 8-10 дней, 19 декабря 1914 г. (1 января 1915 г.) ежедневная выдача хлеба в войсках была сокращена до одного фунта105. Между тем перед отъездом генерал отдал распоряжение не только об общем отступлении от города, но и об уничтожении складов. В случае выполнения этого приказа катастрофа была неминуема: уступавшие противнику по численности и на три четверти окруженные части были бы уничтожены106. Вероятно, понимая, что произойдет в случае выполнения этой директивы, А. З. Мышлаевский не подписал ее, ограничившись передачей по телеграфу107. Он уже явно готовился к оправданию после поражения.

Суммируя его распоряжения, можно заметить, что генерал одновременно приказывал готовиться к отходу, но поскольку отступить в порядке и сохранить обозы и артиллерию на обледенелых спусках и подъемах горных дорог было весьма сложно, он призывал «напрячь все силы, чтобы отбросить турок от Сарыкамыша»108. На отход наших войск от города весьма рассчитывал и Энвер-паша. В своем приказе от 12 (25) декабря он отмечал: «Если русские отступят, то они погибли». Н. Н. Юденич на свою ответственность отказался выполнять приказ А. З. Мышлаевского, предпочтя активную оборону. Сохраненные склады затем сослужили добрую службу Кавказской армии, обеспечив ее бесперебойное снабжение109. 15 (28) декабря бой на окраинах города возобновился, но турки уже не штурмовали, они также были измучены. Вечером того же дня в город прибыл генерал М. А. Пржевальский с пятью батальонами пластунов и возглавил оборону110.

Энвер-паша поначалу находился в Эрзеруме: по сообщениям русской разведки он собирался войти после победы в Карс и провозгласить себя гази, то есть победителем111. Турецкая пропаганда напрягала усилия для того, чтобы вызвать восстание против России. Одна из прокламаций сообщала народам Кавказа о том, что 100 тыс. аскеров перешли русскую границу, и призывала: «Мусульмане! Из гранитных гор Кавказа слышна хвала Аллаху и героизму мусульманских войск. Привет тебе, мусульманский народ

Кавказа, от имени наместника великого пророка Магомеда Халифа. Ныне он призывает тебя к священной войне… Мусульмане-кавказцы! Теперь вы должны, как и прочие мусульмане, восстать против врагов нашей веры и крови – русских и объявить им священную войну… наступило время гонения на нашу веру, шариат и Коран. Сплотитесь и вооружайтесь ружьями и кинжалами против врага Корана и именем священной войны изгоните его из пределов нашей Родины, всячески препятствуйте прибывающим на помощь русским войскам из России; разрушайте железные дороги, мосты, телеграфы и телефоны; организуйтесь, нападайте на врага и преследуйте его. Слушайтесь прибывших из Турции организаторов, указывайте им дороги и слушайте их, ибо они ваши кровные братья»112.

Убедившись в удачном начале операции, турецкий военный министр принял решение лично возглавить армию. 16 (29) декабря к Сарыкамышу подошел свежий 10-й турецкий армейский корпус. Утром того же дня Энвер-паша повел решительное наступление на город всеми силами, поставив во главе атаки 10-й корпус113. Поначалу она имела успех: днем турки уже прочно перерезали дороги на Карс, Сарыкамыш был окружен, но только на несколько часов – к трем часам дня противник был выбит с позиций, ведущих в русский тыл114. 16 (29) декабря, в тот день, когда происходили эти трагические события, в собственноручном и последнем своем приказе № 51 А. З. Мышлаевский поручил командование Сарыкамышским отрядом Г Э. Берхману. Пожалуй, ликвидация двоевластия в окруженной группировке, судьбу которой решали если не минуты, то считаные часы, была его единственным правильным решением, принятым за время всей Сарыкамышской операции.

При этом он по-прежнему упорно предлагал Г. Э. Берхману невыполнимые решения: «Ввиду прорыва турок у Новоселима и создавшегося положения у Карса предлагаю Вам вступить в командование войсками первого Кавказского и Сводного корпусов. Совместно с генералом Юденичем, который останется у Вас, Вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе выход на Карс вдоль железной дороги, а при невозможности – на Каракурт и даже по обходным путям в направлении к Карсу, уничтожая турок, которые перебросились с ольтинского направления на пути между Сарыкамышем и Карсом. Для облегчения Вашего движения можно уничтожить часть Ваших обозов и бросить лишние тяжести. В случае недостатка продовольствия широко пользуйтесь местными средствами. Сам я переезжаю в Александрополь, чтобы принять дальнейшие меры». Связь ввиду создавшейся ситуации предлагалось держать летучей почтой, и это было единственное предложение, реализация которого была возможна и не угрожала гибелью русским войскам115.

Совершенно непонятно, как и где эта группировка нашла бы «местные средства» для продовольствия, неясно и то, как и куда она смогла бы отойти, в то время как турки постоянно наседали на русские позиции уже в самом Сарыкамыше. В городе до вечера шел исключительно упорный бой, во многих местах переходивший в штыковые атаки. Противник овладел казармами 156-го Елисаветпольского полка и вокзалом. Победа была вырвана у турок буквально в последний момент, в двух шагах от успеха. Вечером М. А. Пржевальский бросил в бой свой последний резерв – две сотни пластунов. Их ночная контратака на несколько дней остановила натиск турок. Турецкий штурм был отбит, противник выбит из города и из здания вокзала. Лишь полтора батальона турок по-прежнему удерживали казармы елисаветпольцев. Успех позволил оборонявшимся провести перегруппировку и усилить оборону116.

17 (30) декабря на позициях под городом было относительно спокойно117. В этот день войска гарнизона приступили к зачистке от турок саклей, находившихся на высотах у города. Эти каменные здания были прекрасно приспособлены к обороне и фактически превращены в маленькие крепости. Одну из них пришлось взорвать с помощью минной галереи, весь ее гарнизон погиб, после чего оставшийся пункт обороны немедленно прекратил сопротивление: три старших, семь младших офицеров и 300 солдат во главе с командиром полка сдались в плен. Одновременно блокированные в казармах Елисаветпольского полка турки вынуждены были сложить оружие. Эта неудача была компенсирована ими успехом на другом направлении. 17 (30) декабря 1-я Константинопольская дивизия противника оттеснила 3-ю пластунскую Кубанскую бригаду и двумя полками захватила Ардаган, который туркам удавалось удерживать за собой в течение пяти дней118.

18 (31) декабря войска Кавказской армии начали фланговое движение против группировки Энвера-паши, а она вновь атаковала город. Гарнизон отбил три штурма, под вечер в резерве М. А. Пржевальского остался только один взвод, но больше атак не последовало119. Сражение еще не было выиграно ни одной из сторон. В это время русская Ставка опасалась, что турки начнут переброску сил из Фракии и Константинополя на Кавказский фронт. Именно тогда великий князь Николай Николаевич (младший) в разговоре с Дж. Генбери-Вилльямсом высказал просьбу о союзнической военно-морской демонстрации против Турции, чтобы облегчить положение русского Кавказского фронта. Эта мера, по словам главнокомандующего, облегчила бы положение русских войск, не имеющих резервов, которые были взяты командованием на австро-германский фронт120.

Неудивительно, что 18 (31) декабря Ставка опасалась поражения в первом же сражении в Закавказье. Верховный главнокомандующий хотел уже только компенсировать моральные потери. «Эту моральную сторону следует иметь в виду нашим союзникам, – писал об этом разговоре министра иностранных дел его представитель в Барановичах. – Если они с этим согласны, то желательно их воздействие на Турцию в наиболее уязвимых и чувствительных ее местах. У Турции таких мест много, где воздействие на нее может компенсировать успехи на Кавказе, даже забыть о ее успехах, обратив подъем духа в панику»121. При этом, обращаясь и к Г. Китченеру, и Ж. Жоффру, великий князь счел необходимым добавить, что «мы ничего у союзников и ни о чем не просим; хотим их успокоить насчет наших дальнейших военных действий»122.