Рассвет - Стефани Майер

Сью закатила настоящий пир – волки уплетали за обе щеки. Интересно, как смотрятся наши посиделки на посторонний взгляд? Справляемся ли мы с ролью? Сойдем ли за счастливую компанию, собравшуюся отметить праздник в тесном кругу друзей?

Кажется, Джейкоб и Эдвард втайне обрадовались не меньше меня, когда пришло время уходить. Глупо расходовать силы на то, чтобы притворяться человеком, если есть много куда более важных дел. Я с трудом заставляла себя сосредоточиться. С другой стороны… Может, я в последний раз вижу Чарли. Тогда хорошо, что я замороженная и не ощущаю этого в полной мере.

Маму я не видела с самой свадьбы, но только теперь поняла, как удачно, что мы с ней еще два года назад начали потихоньку отдаляться. Мама слишком хрупкая для моего мира. Нельзя на нее такое взваливать. Чарли сильнее.

Возможно, даже выдержит, если сейчас мы попрощаемся навсегда. Я вот только не выдержу.

В машине было тихо, мелкий дождь висел в воздухе изморосью – еще не снег, уже не капли. Ренесми у меня на коленях открывала и закрывала медальон. Я, глядя на нее, мысленно проговаривала поручение Джейкобу, которое произнесла бы вслух, не будь рядом Эдварда.

«Если когда-нибудь все успокоится, отвези ее к Чарли. Расскажи ему все. Как сильно я его любила и как не допускала мысли о расставании, даже когда закончилась моя человеческая жизнь. Передай, что он был самым лучшим на свете папой. Пусть передаст Рене, что я ее тоже любила и надеялась, что у нее все будет хорошо…»

Надо будет заранее отдать Джейкобу документы, пока не поздно. И записку для Чарли. И письмо для Ренесми. Чтобы она читала, когда я уже не смогу сказать, как люблю ее.

Мы въехали на луг перед домом Калленов. Снаружи все было как обычно, однако изнутри доносился какой-то шум. Приглушенная многоголосая перепалка, сопровождающаяся глухим рычанием. Какой-то напряженный спор. В общем гуле чаще всего раздавались голоса Карлайла и Амона.

Эдвард не стал заводить машину в гараж, припарковался прямо перед домом. Мы встревоженно переглянулись.

У Джейкоба изменилась осанка, лицо посерьезнело, и в глазах мелькнула настороженность. Он сейчас вожак, альфа. Что-то случилось, и он добывает необходимую для них с Сэмом информацию.

– Алистер ушел, – вполголоса пояснил Эдвард на ходу. Мы взбежали по ступенькам.

О том, что в комнате разгорается ссора, стало ясно с первого взгляда. Вдоль стен кольцом выстроились зрители – все присоединившиеся к нам друзья и знакомые за исключением Алистера и троих участников перепалки. Эсми, Кеби и Тиа держались ближе всех к центру комнаты, где Амон гневно шипел на Карлайла и Бенджамина.

Эдвард, сжав челюсти, шагнул к Эсми, потянув меня за собой. Я покрепче прижала Ренесми к груди.

– Амон, если хочешь уйти, тебя никто не держит силой, – спокойно произнес Карлайл.

– Чтобы ты забрал половину моего клана? – завопил Амон, ткнув пальцем в Бенджамина. – За этим ты меня сюда позвал? Чтобы обокрасть?

Карлайл вздохнул. Бенджамин скептически усмехнулся.

– Ну, конечно! Карлайл настроил против себя Вольтури, поставил под удар жизнь всей семьи – и все исключительно для того, чтобы заманить меня сюда на встречу со смертью. Подумай сам, Амон. Я здесь, чтобы помочь и исполнить долг, а не перейти в другой клан. Тебя, впрочем, как сказал Карлайл, силой никто не держит.

– Это добром не кончится, – пробурчал Амон. – Вы все спятили, один Алистер в своем уме. Бежать нам всем надо.

– Алистер в своем уме? Подумай, о ком ты говоришь… – молвила стоящая поодаль Тиа.

– Нас всех укокошат!

– До битвы не дойдет, – твердо заявил Карлайл.

– Откуда ты знаешь?

– Если даже дойдет, ты всегда можешь переметнуться, Амон. Вольтури, без сомнения, оценят и будут рады.

Амон ухмыльнулся.

– Вот в чем дело…

– Я на тебя не в обиде, Амон, – искренне заверил Карлайл. – Мы давно дружим, но я никогда не стал бы просить тебя умереть за нас.

Амон слегка успокоился.

– Однако ты тащишь за собой моего Бенджамина!

Карлайл положил Амону руку на плечо. Тот ее стряхнул.

– Я остаюсь, Карлайл, только тебе от этого может быть хуже. Если прижмет, я и вправду переметнусь на их сторону. Вы безумцы, если думаете, что способны выстоять против Вольтури. – Нахмурившись, он вздохнули, глянув на нас с Ренесми, добавил в сердцах: – Я берусь подтвердить, что девочка выросла. Это истинная правда. Любой заметит.

– Больше мы ни о чем и не просили.

– Не просили, но получаете, – скривился Амон. – Я подарил тебе жизнь, – обратился он к Бенджамину. – А ты хочешь бездарно ее профукать.

Такого холодного выражения на лице Бенджамина я не видела еще никогда, и оно удивительно не вязалось с его мальчишеским обликом.

– Жаль, что, даря мне жизнь, ты заодно не вложил свое к ней отношение. Тогда тебе было бы со мной куда проще.

Амон сощурился. Потом, коротко махнув Кеби, прошествовал мимо нас к выходу.

– Он не уйдет, – тихо пояснил мне Эдвард. – Но с этого момента еще больше отдалится. И угроза перейти на сторону Вольтури – тоже всерьез.

– Почему уехал Алистер? – спросила я шепотом.

– Точно никто не знает, он не оставил записки. Из его брюзжания ясно – он считает битву неминуемой. А ему, несмотря на угрюмость, слишком дорог Карлайл, чтобы вставать на сторону Вольтури. Наверное, пришел к выводу, что опасность чересчур велика. – Эдвард пожал плечами.

Мы разговаривали между собой, однако нас, разумеется, все слышали. Поэтому Елеазар ответил так, будто свое объяснение Эдвард обращал ко всем.

– Из его брюзжания ясно не только это. План действий Вольтури мы почти не обсуждали, но Алистер опасался, что слушать они не будут, как бы горячо мы ни отстаивали истину. И что они найдут предлог осуществить задуманное.

Вампиры тревожно переглянулись. Вольтури повернут, как дышло, свой священный закон ради собственной выгоды? Такое казалось невероятным. Только румыны хранили полное спокойствие, иронично улыбаясь уголками губ. Наверное, парочку забавляло, как остальные упорно не хотят думать плохо об их заклятых врагах.

Все начали одновременно переговариваться вполголоса, но я прислушивалась к румынам. Возможно, потому что светловолосый Владимир то и дело поглядывал на меня.

– Очень надеюсь, что Алистер не ошибся, – излагал Владимиру Стефан. – Молва все равно пойдет, при любом исходе. Пора нашему миру узнать, во что превратились Вольтури. Их не свергнуть, пока все верят в эту чушь о защите и покровительстве.

– Мы хотя бы не скрывали своих помыслов, когда правили, – подхватил Владимир.

Стефан кивнул.

– Не строили из себя героев в белом и не прикидывались святыми.