«На пиру Мнемозины»: Интертексты Иосифа Бродского - Андрей Ранчин

710

И. Шайтанов (см. его статью: Предисловие к знакомству // Литературное обозрение. 1988. № 8. С. 58) видит в стихотворении 1962 г. «Я обнял эти плечи и взглянул…», открывающем книгу «Новые стансы к Августе», одно из первых произведений (если не первое) уже полностью самостоятельного поэта; с анализа этого же текста начинает свой разбор поэтики Бродского И. Винокурова в указанной выше статье.

711

Аллюзия на «Я» — «печальный обломок» на дне И. Анненского и «предрассудок — <…> обломок» Баратынского.

712

Если трагичность жизни — в неостановимом ходе времени, а драма «мраморной» вечности и искусства — в цепенящей «статике», то с точки зрения «риторической культуры» можно сделать эту нерадостную антиномию утешительной: ценность жизни — в преодолевающем статику и косность движении, а истина вечности (и Текста) — в освобождении от всеистребляющего временного потока. Эволюция РТ не разыгрывается исключительно по риторическим правилам, но и небезразлична к ним.

713

Стихотворение «Посвящается Ялте» как «детективный инвариант» подробно проанализировано А. Лосевым (Львом Лосевым): Лосев А. Иосиф Бродский: Посвящается логике // Вестник русского христианского движения. 1978. № 127. С. 124–130.

714

Само название стихотворения «Посвящается Ялте» рождает представления о Чехове, о его ялтинском доме и как бы подталкивает к созданию второго текста, который бы в полной мере оправдал заглавие более раннего стихотворения (события, описанные в стихотворении 1969 года: убийство и его расследование — могли бы произойти и в ином месте). «Посвящается Чехову» и есть такой текст.

Лев Лосев в неопубликованном докладе «Чеховская тема в поэзии Иосифа Бродского» заметил, что выражение «апофеоз бессмысленности» — аллюзия на книгу Льва Шестова «Апофеоз беспочвенности» (а вопросы бытия, которыми задавались Лев Шестов и Чехов, — сини и те же) и место действия стихотворения «Посвящается Ялте» не случайны: «Шестов и чеховская Ялта в такой непосредственной ассоциации толкают и нас на детективный путь и заставляют и в этой вещи Бродского искать присутствие чеховского мотива». Исследователь считает таким мотивом огни на рейде, побуждающие мальчика к убийству прохожего; эти огни Лев Лосев сопоставляет с зеленым пятном в чеховском рассказе «Спать хочется»: это зеленое пятно пробуждает в героине-девочке желание навсегда избавиться от лишающего ее сна младенца. Стихотворение «Посвящается Чехову» было написано позднее, чем доклад-статья Льва Лосева. (Выражаю признательность В. П. Полухиной за возможность познакомиться с текстом этого доклада.) См. также: Лосев Лев. Чеховский лиризм у Бродского // Поэтика Бродского. Сб. статей под ред. А. В. Лосева. N.Y., Tenafly, 1986. С. 185–197.

715

Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. Т. 13. М., 1986. С. 47. Далее пьесы Чехова цитируются по этому изданию; страницы и том указываются в тексте.

716

Петербургская газета. 1896. 19 октября, № 289; цит. по изд.: Чехов. XIII; 376.

717

Новое время. 1904. 29 апреля, № 10113; цит. по изд.: Чехов. XIII; 512.

718

Городецкий Д. Между «Медведем» и «Лешим». Из воспоминаний о Чехове // Биржевые ведомости. 1904. 18 июля, № 364; цит. по изд.: Чехов. XII; 315. Ср. похожее высказывание (также хрестоматийно известное), связанное с пьесой «Леший», записанное И. Я. Гурляндом: «— Черт их знает, как они у меня много едят! — говорил он иногда, вспоминая, что первые два акта, действительно, проходят в разговорах за едой.

Но временами он успокаивал себя и говорил:

— Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни…» (Театр и искусство. 1904. № 28. С. 521; цит. по изд.: Чехов. XII; 316).

719

Имя-отчество «Петр Ильич» обозначает именно Чайковского в стихотворении Бродского «Приглашение к путешествию», датированного 1993 г., как и «Посвящается Чехову»: «смахни с рояля Бетховена и Петра Ильича» (III; 257). Отношение поэта к композитору было последовательно негативным: «Бродский терпеть не мог Чайковского <…>» (Сумеркин А. Скорбь и разум // Русская мысль. 16–22 мая 1996. № 4126. Специальное приложение «Иосиф Бродский (24 мая 1940 — 28 января 1996)». С. IV). Ср. антипатию к музыке Чайковского как к примете советского тоталитарного режима: «Штакетники, правительственный чугун оград, неистребимое хаки военных в каждой толпе пешеходов, на каждой улице, в каждом городе, неотступная фотография домны в каждой утренней газете, неиссякаемый Чайковский по радио — от всего этого можно сойти с ума, если не умеешь отключаться» (эссе «Less than One» — «Меньше единицы», пер. В. Голышева [VI (2); 22]).

720

Анненский И. Лирика. Л., 1979. С. 70.

721

О мухах у Бродского см.: Hansen-Love А. Мухи русские, литературные // Studia Litteraria Polono-Slavica. Т. 4. Warszawa, 1999. P. 117–122.

722

Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1965. С. 118.

723

На международной конференции, посвященной творчеству Чехова и мировой литературе (Мелихово, январь 2000 г.) А. Н. Гиривенко указал автору этих строк, выступившему с докладом «Чеховские драматургические „ходы“ в стихотворении Иосифа Бродского „Посвящается Чехову“», на переклички стихотворения «Посвящается Чехову» с романом Владимира Набокова «Ада»; а одна из слушательниц доклада провела параллель между этим текстом Бродского и стихотворением Ивана Бунина «Художник», в котором выражено весьма недоброжелательное отношение к Чехову. Несомненно, число перекличек и скрытых цитат в стихотворении Бродского велико, и далеко не все из них мною учтены.

724

Лосев А. Иосиф Бродский: Посвящается логике. С. 125.

725

Там же. С. 129.

726

См. об этом в главе «„Человек есть испытатель боли“: религиозно-философские мотивы поэзии Бродского и экзистенциализм» (здесь же указаны основные работы).

727

Henderson L. Poetry in the Theater An Interview with Joseph Brodsky // Theater. 1988. Winter. Vol. 20 (1). P. 54. Ср.: Бродский И. Большая книга интервью / Сост. В. П. Полухина. М., 2000. С. 334–335 (пер. с англ. Людмилы Бурмистровой). Ср. также высказывание в эссе «Катастрофы в воздухе»: русская литература «пошла вниз по извилистой истоптанной тропе миметического письма и через несколько ступеней — через Чехова, Короленко, Куприна, Бунина, Леонида Андреева, Гладкова — скатилась в яму социалистического реализма» (пер. с англ. А. Сумеркина [V (2); 195]).

Отрицательное отношение Бродского к Чехову — возможно, отражение сходного ахматовского восприятия; Анна Ахматова находила в произведениях Чехова скуку, приземленное бытописательство и отсутствие духовного измерения. См. об этом: Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. Т. 2. М., 1997. С. 70–71 (запись беседы от 5 июля 1953 г.); С. 148–149 (запись беседы от 30 июня 1955 г.); Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. [Изд. 2-е, доп.]. М., 1999. С. 58–61.

728

Лосев Лев. Иронический монумент: пьеса Иосифа Бродского «Мрамор» // Русская мысль. 1984. 14 июня, № 3521. С. 10.

729

О других поэтических текстах Бродского, содержащих образ Одиссея (Улисса), см.: Zubova L. «Odisseus to Telemachus» // Joseph Brodsky: The Art of a Poem. Ed. by Lev Loseff and V. Polukhina. Houndmills, Basingstoke, Hampshire and London; N.Y., 1999. P. 28.

730

Как тонко заметила Л. В. Зубова, «Одиссей Телемаку» и «Итака» находятся по отношению друг к другу в стилистической оппозиции: поэтическому слогу раннего текста соответствует нарочитая грубость второго («младенец — пацан» и др.). Исследовательница показала, что в «Итаке» происходит разрушение грамматической связности языка, совершенно чуждое «Одиссею Телемаку» и иллюстрирующее в плане выражения мотив этого позднего стихотворения — невозможность коммуникации героя с теми, кто населяет остров; иногда слова в «Итаке» даже теряют однозначную частеречную принадлежность: «залив» — и деепричастие, и существительное, «Итака» — и название острова, и трансформированное словечко «итак»: Zubova L. «Odisseus to Telemachus». P. 38–40.

731

Гомер. Одиссея. М.; Л., 1935. С. 53.

732

Упоминание об умершей прислуге также соотносится с пушкинским «…Вновь я посетил…», в котором сказано о няне, скрасившей лирическому герою дни изгнания: «Уже старушки нет — уж за стеною / Не слышу я шагов ее тяжелых, / Ни кропотливого ее дозора» (III;. 313). Но соотнесенность текстов Бродского и Пушкина основана скорее не на сходстве, а на контрасте. Одиссей десять лет пытался добраться до родного острова, пушкинский герой десять лет был вдали от памятного «уголка земли». В обоих стихотворениях выражен мотив необратимых перемен. Но у Пушкина они воспринимаются как естественный закон бытия, не вызывающий протеста и несогласия; кроме того, связи с прошлым не оборваны («Минувшее меня объемлет живо, / И, кажется, вечор еще бродил / Я в этих рощах» [Там же. С. 313]), как и связи с будущим (внук «обо мне вспомянет» [Там же. С. 314]). В «Итаке» же отчуждение и от прошлого, и от будущего (обозначенного фигурой сына) абсолютно.