Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова

чём не помнила Ива, заколдованная пришельцами. Так было и с Барвинком, когда тот напал на него в доме Сирени. Капа никогда не терял хладнокровия даже в минуты гнева, соображая, что за возможное лишение кого-то жизни, пусть и в драке, может последовать неотменяемая кара. Он встал на берегу лесного мелкого потока, думая, что Светлому Потоку больше пристало бы имя именно Ручейка, пусть светлого и пригожего, но ничтожного. Но тому дали гордое наименование обильной и полноводной реки. А ему, Капе, дали имя древесного уродливого паразита. А потом предоставили нелепое имя, неизвестного тут никому, дерева. Ни то, ни другое имя его не устраивало. Но каков был выбор? Как между двумя девушками Вешней Вербой и Ивой. Одна была когда-то своя каждой частичкой своего тела и всей душой целиком, другая никогда ему не принадлежала. Одна стала женой тупого телохранителя Кизила, вся им захватана и заслюнявлена, растолстевшая и апатичная, и Капе навсегда уже не нужная. Другая так и осталась желаемой, но неподвластной, и повторно уже схвачена другим, её пожелавшим. Только все устремления и желания мага были несколько стреножены его же рассудком, пониманием, что девушка Ива не может стать его женой. А тайной любовницей, как Вишенка, она не будет ничьей. Так было и тогда, в день её встречи с небесным оборотнем, так и сейчас в день её встречи со старым новым другом – Ручейком – Светлым Потоком. Капа представил, как худенький и длинненький мальчик Ручеёк спит на полу Храма Ночной Звезды, опившись напитком, удвоенным за счёт порции Ивы, и как старый Вяз недоумевает, что с мальчишкой такое? А Капа, всё знавший о проделках молодняка, никогда Вязу ни о чём не рассказал. Капе самому нравилось наблюдать из-за приотворённой двери придела Храма за хитрой прекрасной девушкой, как она изображает спектакль ухода в мир предков, оставаясь тут. На те мгновения он и она были, как бы, наедине друг с другом в целом Храме, поскольку души остальных людей покидали его пространство…

Он засмеялся, замотал головой, отгоняя ненужные воспоминания. Как-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь, а он прикоснётся к тайне её души, а уж остальное, что к душе прилагается, придёт само собой. Светлый Поток с нею не навек. Его взрослая жизнь только начинается. Неизвестно, что может с ними со всеми приключится на непредсказуемых дорогах Судьбы. Как ни тщатся маги владеть предсказанием о течении всякой жизни, такого не происходит. Судьба живёт в многомерном пространстве, у неё множество глаз, а люди для неё, как фигурки, нарисованные на листе бумаги. Захочет, зачеркнёт, захочет, продлит линию их движения, захочет, изломает её или создаст петлю-каракулю. Ива, раз она так плотно прицепилась к его двух именной душе Капы – Кипариса, рано или поздно войдёт в его жизнь как его женщина, подобной которой у него нет. Но вдруг? Философия магов, посвящённых Ночным Звездам, обучила его терпению и умению смотреть сверху на все временные процессы. Семена воспитательных трудов старого Вяза, посеянные даже на скудную душевную почву приёмыша, дали свои всходы, пусть и не обильные, не колосистые, как хотел Вяз, а вполне себе годные.

Капа пошёл позади Ивы и Светлого Потока, а они так и не разомкнули своих рук. Они воспринимали его на данный момент, как шаловливые дети ворчливого и старшего родича, загоняющего их домой, когда пора поздняя, а дети загулялись. Они просто не могли отогнать его в силу его уважаемой должности мага Храма Ночной Звезды. В то время как сам маг устроил драку, напал первым, а теперь шёл с синяком под глазом и в рваной рубашке. Да и не хотелось Иве оставаться на ночь в своём заброшенном стылом доме, а идти в дом Светлого Потока на глазах Капы невозможно. Он мог подумать о ней и о Светлом Потоке совсем не то, что соответствовало бы правде. Он всех мерил своею мерой изрядно подпорченного гуляки, пока он мог под старым и обширным крылом безупречного Вяза жить так, как он и хотел. А жалостливый Вяз, не поднявший на него руки и в его сиротском детстве, уже не мог сделать того, когда Капа вырос. Он мог только тяжко вздыхать за своей перегородкой, да деликатно давать красотке Вешней Вербе своё понимание её будущности, если она не оставит неправильно выбранного любовника.

Хотя и с опозданием, а Вешняя Верба, видимо, опомнилась, если нашла в себе силы выйти замуж за другого. Об этом Ива насмешливо и намекала Капе, сердясь на него, вторгшегося в их милое уединение с повзрослевшим Светлым Потоком. За пределами леса заметно посветлело. Поля казались тёмно-сиреневыми, а река светлыми своими очертаниями напоминала волшебную дорогу, ведущую в волшебные миры, а они где-то есть, что не вызывало у Ивы и сомнения. Но попасть в них было затруднительно. Карт волшебной местности не имелось, как и самих маршрутов туда не ведал никто. Она встала как вкопанная, увидев сияние над зубцами леса. Всего лишь остаточное свечение закатившегося солнышка, но ей померещилось, что там, в лесу, на круглой поляне так и стоит тот самый загадочный живой дом по имени «Пересвет» и посылает ей своё слабое световое приветствие.

– Светлый Поток, – Ива сжала руку своего спутника ещё крепче, – ты помнишь об этом? Как мы с тобою туда ходили? На круглую поляну к «Пересвету»? А потом… С ним случилось что-то непоправимое. И теперь мы будем вынуждены жить с тобою, как живут и все прочие люди вокруг нас.

Светлый Поток ничего не понимал, но немного знавший о пережитом Ивой в течение тех двух лет, что они не виделись, – о её трудном и долгом исцелении ему накануне и рассказал маг Кипарис, – он сделал вид, что всё нормально. О Фиолете Светлый Поток не знал ничего. А Капа изменился в лице. Его глаза страдальчески сверкнули, что при заплывающем глазе, очерченным багровым контуром назревающего синяка, выглядело особенно мрачно. Он шёл позади ново возникшей парочки.

– Вот она женская преданность, вот оно доказательство, что никакой пожизненной верности, как и самой любви, не существует, – говорил он сам себе. Не веря в то, что самая продвинутая магия способна запечатать наглухо любовь подлинную, если бы она была. Он считал своего, упавшего к нему с неба, отца за мага, и он убедился на примере Ивы, что никакой такой любви небесной не существует. Вон как она схватила за руку вчерашнего сопливого Ручейка, вон как рада, что нашла хоть кого, лишь бы не куковать в одиночестве. А если бы была любовь, то