Магия Отшельничьего острова - Лиланд Модезитт

Кожа моя начала зудеть, а в комнате почему-то потемнело, хотя небо за окнами оставалось ясным и настенные светильники горели по-прежнему.

— Всем людям? — спросил я, с трудом выдавив смешок. Горло мое вдруг пересохло, словно оказалось забитым паутиной.

— Всем, не всем... так ли уж важно? Это ведь ты явился ко мне. Явился сам, и у тебя наверняка есть уйма вопросов, на которые тебе не удается отыскать ответы.

Антонин опустил руку (огненный шар при этом исчез), отодвинул стул и встал. Оказалось, что ростом он ниже меня.

Подавшись назад и набрав воздуху, я бросил взгляд на открытое окно и, когда молчание уже стало затягиваться, кивнул.

— Да. Ты прав.

— А зачем они тебе нужны? Только чтобы выяснить то, о чем со страху умалчивали мастера Отшельничьего? Или ради могущества и власти, привлекающих всех истинных искателей знания? — голос его сделался медоточивым, полным завораживающей рассудительности.

— Отшельничий не боится ни тебя, ни меня, — сказанное не вызвало у меня внутреннего протеста, но именно по этой причине мне стало не по себе.

— Правда? Впрочем, о чем я — ты бы не стал говорить неправду. Однако почему бы тебе не объединиться с нами для поиска ответов, которые Отшельничий скрывает от всего мира?

— Не уверен, что поиск ответов сам по себе дает магу право их получить. Точно так же, как развязывание войны еще не дает правителю права на победу, — ляпнул я, сдуру не успев даже подумать, что говорю.

Антонин нахмурился и сделал шаг ко мне.

— Похоже, этот юноша не рвется стать твоим подручным, — проговорила Сефия с натужным, резавшим мой слух смехом.

Я покосился в ее сторону.

— Хочешь вступить в наше Белое Братство?

— Это едва ли, — ответил я с сухим смешком, больше походившим на надсадный кашель.

— Он не трус, Сефия, — заметил Белый маг. — Только вот умом не блещет.

Нельзя было не признать, что его оценка моей персоны полностью соответствовала действительности.

— Ну что ж... — Антонин воздел руки. — Позволь мне без лишних слов показать тебе кое-что в действии.

Шипящая огненная струя устремилась ко мне, но отразилась от моего вспыхнувшего на миг чернотой посоха.

— Посох твой хорош, — с улыбкой произнес Антонин. — Но и самый лучший посох не даст ответа ни на один вопрос.

Бушующее пламя ударило снова, однако меня и на сей раз лишь обдало жаром.

— Да, посох что надо, — повторил Антонин и снова воздел руки.

Мне этот жест показался раздражающе театральным. Зачем нужно махать руками, коль скоро любые чары, хоть хаоса, хоть гармонии, создаются усилием мысли, а вовсе не с помощью дурацких жестов?

Свистящий пламенный шквал отбросил меня от стола, едва не сбив с ног.

— Ты уверен, что принял правильное решение? — спросил Антонин еще более вкрадчиво и доброжелательно, словно бы и не пытался только что обратить меня в пепел. — Знание принадлежит тем, кто к нему стремится, а не тем, кто от него бегает.

Вместо ответа я, не имея ни малейшего представления о том, почему поступаю именно так и что именно меня к этому подталкивает, поднял посох обеими руками и с размаху попытался сломать его об колено. И чуть не сломал себе ногу: посох лишь спружинил и выпрямился.

— Вряд ли стоит так утруждаться, — промолвил Антонин, делая еще один шаг в мою сторону. — Просто положи его, положи на пол.

Голос Белого мага звучал доброжелательно, но его окружало невидимое обжигающее белое пламя, подсвеченное холодно багровеющей ненавистью.

Я понимал, что просто отбросить посох — значит лишь нарушить гармоническую целостность. Но сломать изделие дядюшки Сардита было не так-то просто. Впрочем, следовало помнить и о том, что любой инструмент, сколь бы искусно ни был он сработан, представляет собой не более чем инструмент. Костыль, он и есть костыль.

— Отложи его в сторону, — мягко, но настойчиво повторил Антонин. — Он только мешает тебе обрести новое знание.

Рука моя непроизвольно сжала гладкое, слишком твердое в сравнении с человеческой плотью дерево. «С плотью, — неожиданно подумалось мне, — но ведь не с духом! Разве сознание не господствует над материей? Не в этом ли заключается ответ?»

Я снова опустил посох на колено, но на сей раз не напрягал мышцы, а лишь пожелал, чтобы он сломался. СЛОМАЛСЯ... СЛОМАЛСЯ... СЛОМАЛСЯ...

Черный лоркен, легко отбивавший стальные клинки и дробивший камни, сработанный из прочнейшего дерева, окованный железом и скрепленный магией, с треском переломился пополам, словно тростинка.

Прохлада — черная прохлада — заструилась из обоих обломков, обволакивая меня, проникая в мою плоть и отгоняя жар.

Не промолвив ни слова, я бросил оба куска окованного железом черного дерева к ногам Антонина.

У того отвисла челюсть. Он остолбенел, но уже спустя мгновение отпрянул, словно боясь наступить на ядовитую змею.

Его замешательство длилось совсем недолго, но этого времени хватило мне для того, чтобы сотворить вокруг нас обоих отражающий щит.

Антонин снова выпустил огонь, но пламя лишь растеклось по поверхности окружавшего меня облака черной прохлады. Руки его бессильно упали.

Правда, он тут же, с видимым усилием, попытался воздеть их снова, однако сам его облик стремительно менялся. Блестящие темные волосы седели прямо на глазах.

Послышалось шипение пламени. Выпущенная Сефией огненная струя ударилась об окружавший нас с Антонином щит и разлетелась жгучими брызгами.

Антонин стремительно старел. Однако мое внимание в первую очередь привлек неведомо откуда возникший в его руке короткий бронзовый меч. Сефия, в свою очередь, обнажила тонкий клинок и двинулась ко мне.

Нагнувшись, я схватил с пола обломок посоха и запустил в нее, но щит — вот она, оборотная сторона надежной защиты! — не выпустил деревяшку наружу. Скользнув по его внутренней поверхности, кусок лоркена упал на мраморные пол.

ОТДАЙ МНЕ СВОЮ ЭНЕРГИЮ... ОТДАЙ... ОТДАЙ...

Мысли Антонина пытались зацепиться за мое сознание, проникнуть в самую сердцевину моего «я», окутанного холодной тьмой.

Заполнив все пространство внутри энергетического щита, этот мысленный приказ сдавил меня, словно тисками, не давая ни дышать, ни думать.

— Я ЛЕРРИС! — Не сразу, но мне удалось вспомнить наставления Джастина и заставить себя повторять спасительную формулу, оберегавшую мою личность. — Я ЛЕРРИС... Я САМ ПО СЕБЕ... Я — ЭТО Я... Я ЛЕРРИС...

Снова послышалось шипение. Выпущенный Антонином огненный шар был не больше того, который Белый маг недавно зажигал у кончиков пальцев, однако мой темный кокон остановил его лишь у самого лица. Вспышка заставила меня зажмуриться.